Глава 20

Анджело

Я расчесываю пальцами кудри Виттории, наслаждаясь каждой секундой, проведенной вместе с ней.

С желанием, горящим в ее глазах, она похожа на гребаную сирену.

Сохраняя мягкий тон, я говорю: — Расскажи мне о своем детстве.

Ее руки скользят от моих плеч вниз по груди, пока не упираются в мой пресс.

Мой член подрагивает от ее прикосновения. Я берусь за ее футболку и стягиваю ткань через голову. Мои ладони находят ее груди, и я разминаю их через тонкую ткань лифчика.

Ее щеки вспыхивают розовым румянцем, а голос дрожит, когда она спрашивает: — А... что ты хочешь знать?

На моих губах появляется ухмылка, и когда она откидывает голову назад, я забываю, о чем мы говорим.

Наклонившись вперед, я впиваюсь ртом в ее шею и начинаю лакомиться ее нежной кожей.

Руки Виттории летят к моим волосам, и ее пальцы перебирают пряди, когда она стонет: — Анджело.

Услышав мое имя, слетающее в ее губ, я обхватываю ее за поясницу и, встав, положил ее на диван. Мое тело опускается на ее, и я продолжаю лизать и посасывать ее кожу.

Оттянув вниз чашечку бюстгальтера, я нахожу ее сосок и покусываю нежную плоть, пока он не становится твердым. Я уделяю такое же внимание и другой груди, а затем осыпаю поцелуями ее живот.

Когда я добираюсь до застешки ее джинсов, я расстегиваю молнию и сдергиваю их с нее. Когда я покусываю ее бедро, ее попка приподнимается, и она издает еще один стон.

Обнажая ее под собой, я продолжаю сосать и покусывать ее кожу, пока не поднимаю ее одну ногу над своим плечом. Раздвигая ее пальцами, я провожу языком по клитору.

Ее вкус полностью подчиняет меня своим чарам. Я сосу и кусаю до тех пор, пока ее бедра не поворачиваются, а ее пальцы не угрожают вырвать мои волосы.

Я пирую на ее киске, и только когда она еле выдыхает: — Анджело, пожалуйста, — я проявляю милосердие.

Поднеся большой палец к ее клитору, я с нужной силой надавливаю на него, чтобы отправить ее за грань, а сам сажусь так, чтобы видеть, как она разлетается на части для меня.

Ее руки вцепились в диван по обе стороны от ее тела, и, как и раньше, похоже, что ей больно, так как ее тело начинает биться в конвульсиях, а с губ срывается крик.

Эта женщина - самое сладкое искушение, которое я когда-либо испытывал.

Как только она начинает кончать, я опускаюсь между ее дрожащих бедер и поедаю ее киску, как изголодавшийся мужчина. Я принимаю каждую каплю ее влаги, и из моей груди вырывается стон.

Виттория подрагивает от каждого движения моего языка, и это заставляет меня есть ее так, словно она моя последняя еда.

Я настолько погружаюсь в ее поглощение, что теряю счет времени и понимаю, что она снова кончает, только когда она кричит так, будто я ее убиваю. Я хихикаю, касаясь ее чувствительной сердцевины, а затем ползу вверх по ее телу.

Глядя на ее раскрасневшееся лицо, когда она отчаянно задыхается, я говорю: — Мне нравится, как ты кончаешь для меня.

Ее тело затекло от удовольствия, и я легко перемещаю ее, ложась так, что она оказывается наполовину на мне, а наполовину прижата между моим боком и диваном.

Пока она приходит в себя от удовольствия, я лениво провожу пальцами по ее спине, наслаждаясь тем, какая мягкая на ощупь у нее кожа.

Ее голос охрип, когда она говорит: — Я и не знала, что такое удовольствие существует.

— Это только начало, — пробормотал я.

Ее щека прижимается к моей груди, и я вижу только ее дикие кудри, когда она спрашивает: — Что ты имеешь в виду?

— Как только твоя киска перестанет болеть, мне не придется быть с тобой осторожным, а значит, я смогу трахать тебя до потери сознания, пока соседи не услышат твои крики.

Она выгибается, чтобы посмотреть на меня. — А будет снова больно?

— Возможно. — Заметив вспышку беспокойства, я добавляю: — Только пока ты не привыкнешь ко мне. Первый раз - самый худший.

Я закрываю глаза и продолжаю водить пальцами вверх и вниз по ее спине.

Этот момент идеален.

Виттория какое-то время лежит неподвижно, и как раз в тот момент, когда я уже готов заснуть, она перебирается ко мне на колени. Я держу глаза закрытыми, но уголок моего рта приподнимается, когда она задирает рубашку на моей груди.

Как только ее губы касаются моего пресса, мое тело вздрагивает, а член становится болезненно твердым.

Желая посмотреть, как далеко она зайдет, я решаю дать ей возможность немного потерпеть.

Взявшись за заднюю часть рубашки, я стягиваю ее через голову, и от этого действия у Виттории темнеет в глазах. На ее лице все еще сохраняется настороженность, но, по крайней мере, страх исчез.

Когда она целует и облизывает мои плечи, я чувствую, как ее груди касаются моего живота.

Господи, я сейчас кончу в штаны.

Я стягиваю треники, и Виттория быстро берется за дело, стягивая ткань с моих ног.

Прежде чем она успевает продвинуться слишком далеко вверх по моему телу, я приказываю: — Вылижи мой член.

Ее щеки вспыхивают ярким румянцем, но она наклоняется. Я быстро убираю ее локоны с дороги и наблюдаю, как ее язык проводит по чувствительной головке, на которой собирается сперма.

— Обхвати меня рукой.

Я смотрю, как ее рука приближается, и ее пальцы осторожно обхватывают основание моего члена.

Так чертовски хорошо.

— Сильнее, детка. — Она сжимает руку, но этого недостаточно. — Намного сильнее.

Ее пальцы превращаются в тиски, и я издаю удовлетворенный стон.

— Соси головку, пока гладишь мой член, — приказываю я.

Ее глаза перебегают на мое лицо, и ее губы смыкаются вокруг набухшей головки.

Господи, мать твою. Мне не хватит слов, чтобы описать открывшийся мне вид.

Пока она всасывает меня в жар своего рта, ее рука медленно двигается вверх-вниз.

Я долго не протяну.

— Вот так, детка. Мне нравится смотреть, как ты принимаешь мой член. — Мои хриплые слова придают ей уверенности, и она сосет сильнее, проводя языком по чувствительной головке.

Я содрогаюсь от сильного удовольствия, и только вид ее впалых щек толкает меня за грань.

— Отстранись, я сейчас кончу, — предупреждаю я, но она впервые не слушает меня, и, когда я начинаю кончать в ее горячий ротик, я наблюдаю, как она глотает мою сперму.

— Блять, детка, — стону я, мое тело содрогается от удовольствия.

Выпив из меня все до капли, она ложится на меня и делает глубокий вдох.

Я обхватываю ее руками и прижимаюсь поцелуем к ее волосам. — Ты такая хорошая, блять, девочка, что это меня убивает.

Она ничего не отвечает на мой комментарий, и по мере того, как в комнате меркнет свет и наступает ночь, я чувствую, как расслабляются ее мышцы и выравнивается дыхание.

Осознав, что она уснула на мне, я улыбаюсь и шепчу: — Я заставлю тебя полюбить меня так сильно, что ты не сможешь жить без меня. Я стану твоим богом и тем, кому ты будешь молиться. — Я протягиваю пальцы сквозь ее кудри. — И я буду любить тебя так, будто ты мое спасение.

Проходит несколько часов, и, когда я сам уже изрядно устал, мне удается выбраться из-под спящей жены и поднять ее на руки в стиле невесты. Я несу ее обнаженное тело в нашу спальню и осторожно укладываю на кровать.

Она шевелится и бормочет что-то нечленораздельное.

Опираясь руками по обе стороны от ее головы, я наклоняюсь над ней и смотрю на ее приоткрытые губы.

Я могу поцеловать ее прямо сейчас, и она никогда не узнает.

Искушение почти одолевает меня, но в последнюю секунду я отстраняюсь от нее и иду в ванную.