Глава 22

Кто-то поднял меня с пола.

Крепкие и сильные руки обхватили мое тело.

Это был он. Вульф.

— Не умирай, мать твою, — прошептал он. Не один раз, как я поняла, а снова и снова. Как будто эти слова могли мне помочь. Как будто они могли вытеснить тьму.

Я снова закрыла глаза, прислонив тяжелую голову к его груди.

— Черт возьми, Хантир, — пробормотал он, пинком открывая дверь и занося меня в спальню.

Я смутно почувствовала, как он укладывает меня на кровать. Еще больше я поняла, что он обшаривает мое тело руками, несомненно, в поисках источника крови.

Он не стал медлить, даже не стал тратить время на то, чтобы поднять мое платье над головой. Он сорвал его, оставив меня в нагрудной повязке, вытирая кровь, и, наконец, определил источник, произнося под нос ругательства.

— Ты теряешь слишком много крови. — Он звучал еще злее, чем обычно.

Его теплые руки прижались к моему торсу над глубокой раной.

— Что, черт возьми, произошло? Кто это с тобой сделал?

Я пыталась рассказать ему, пыталась вспомнить. Но мой мозг был так затуманен, мое сознание было таким…

— Нет, — прорычал он, усаживая меня на кровать так, чтобы одной рукой давить на мой торс, а другой наклоняясь, чтобы встретиться с моими глазами. — Ты не можешь умереть. Ты не можешь позволить им победить. Ты понимаешь меня? Если ты закроешь глаза, я убью тебя на хрен. А теперь сосредоточься, Хантир. Скажи мне, кто к тебе прикасался. Это был Лэнсон?

Думай, Хантир, думай.

Я вспомнила бал, танцы, драку.

Его.

Лэнсон был таким другим, таким… таким холодным.

А Эспек даже не моргнул, когда вонзил в меня свой клинок, оставив умирать.

В груди защемило, на глаза навернулись глупые слезы. Как я могла быть такой наивной?

Вульф изучал мое лицо, ожидая, что я скажу. Но мне не нужно было этого делать. Я никогда не умела хорошо скрывать свои эмоции.

Выражение лица Вульфа смягчилось, затем его глаза потемнели от гнева.

— Он умрет за это, — сказал Вульф, вернув свое внимание к моей ране и покачав головой. — Я должен был убить этого ублюдка давным-давно.

Он пошевелился, нащупывая что-то, чего я не могла разглядеть. Он убрал руки от моего торса, и мне сразу стало не хватать тепла.

— Я должна была знать, — сумела выдавить я, мой голос был хриплым и скрежетал. — Я должна была… я должна была…

— Прекрати, — прорычал Вульф. Я посмотрела на него и увидела, как он режет ножом собственную ладонь. Кровь, на этот раз его кровь, растеклась по его руке. — Не двигайся. Я исцелю тебя.

Должно быть, я бредила, потому что мне показалось, что он сказал, будто собирается исцелить меня с помощью магии крови.

Но потом он придвинулся, чтобы приподнять мою голову, прижимая окровавленную руку к моей ране.

— Помоги ей, богиня. — Он произнес эти слова так тихо, что я почти подумала, что они мне почудились.

Постепенно я почувствовала это. От его ладони исходило тепло, больше, чем обычно. Оно распространилось по моему телу, озарив комнату.

— Еще немного, — пробормотал он.

Я повиновалась, не шевелясь, пока Вульф работал. Мое зрение снова затуманилось, глаза стали тяжелыми, но я боролась за то, чтобы не заснуть.

Должно быть, это ангельские способности сделали его магию крови такой сильной.

Или то, что я находилась на пороге смерти.

Наконец Вульф отстранился, осторожно опустил мою голову на кровать и стал рыться в чем-то на другом конце комнаты.

— Спи, — сказал он, вернувшись с полотенцем, которым обернул мой открытый окровавленный живот. — Утром тебе будет лучше.

— Почему ты помогаешь мне? — спросила я, сразу же возненавидев уязвимость в своем голосе.

Вульф сделал паузу, и я не была уверена, что он вообще ответит.

Но потом он сказал с мягкостью, которой я никогда раньше от него не слышала: — Ты заставляешь меня вспомнить.

Я проснулась от звука рычания Вульфа. Буквально рычания, первобытного, опасного и пробирающего до костей. Я зашевелилась в постели и устало провела рукой по лицу.

— Убирайся отсюда, мать твою, — рявкнул Вульф.

Моргнув, я открыла глаза и обнаружила, что дверь приоткрыта, а Вульф загораживает мне обзор своими вытянутыми руками. Его громоздкая фигура занимала весь дверной проем.

— Пожалуйста, — голос Лэнсона наполнил комнату, умоляющий и болезненный. Черт. — Мне нужно поговорить с ней.

— Этого не случится, — отрезал Вульф. Я никогда не слышала, чтобы его голос звучал так убийственно.

— Не думаю, что ты тот, кто может это решать, — ответил Лэнсон.

Наступило долгое молчание. Я представила себе, как Вульф, скорее всего, смотрит на Лэнсона, который на целый фут ниже его, и как Лэнсон, вероятно, смотрит в ответ, испуганный и беспомощный.

Должна признать, что от этого видения мне стало немного легче, даже если это было только в моей голове.

Но реальность была такова, что в конце концов мне придется встретиться с ним лицом к лицу.

— Впусти его, — прошептала я, приподнимаясь на локтях.

Вульф обернулся, с открытым ртом глядя на меня. Затем его брови сжались, глаза потемнели. — Ты уверена?

— Уверена.

Мне не нужно было быть экспертом в чтении Вульфа, чтобы понять, что ему это не нравится, но я напомнила себе, что это неважно.

Это не имело к нему никакого отношения.

— Отлично, — сказал Вульф, отходя в сторону и позволяя Лэнсону войти в комнату.

Он выглядел взъерошенным, явно не выспавшимся. — Хантир, — сказал он, сделав два шага, чтобы встать у моей кровати. На секунду его руки повисли, словно он хотел протянуть их, но не сделал этого. — Мне так жаль, Хантир. Я не знаю, что сказать.

— Для начала объясни, что же с тобой, черт возьми, не так, — сказал Вульф с порога. Его руки были скрещены на груди, ноги раздвинуты.

Он представлял собой прекрасное зрелище.

— Вульф, — предупредила я, хотя он был прав.

— Я не знаю, что случилось, — объяснил Лэнсон, не обращая внимания на Вульфа. — Я запаниковал. Мне не следовало покидать тебя, все произошло так быстро.

— Ты оставил меня там истекать кровью, — заявила я.

— Я знаю, — пробормотал он. — Знаю, знаю. Мне так жаль, Хантир, ты должна мне поверить.

— Ты сказал мне, что я могу тебе доверять, — прошипела я. — Черт возьми, Лэнсон. Я рассчитывала, что ты меня прикроешь.

— Я знаю!

— Что изменилось? Раньше ты заступался за меня, так что же случилось? Это из-за Эспека? Это из-за того, как мы сражались?

— Я просто удивился, вот и все, — прошептал он, подойдя еще ближе. Если бы я могла вздрогнуть, я бы так и сделала.

— Я открылась тебе, — сказала я, ненавидя то, как горит мое горло. — Я рассказала тебе свой секрет, Лэнсон, и что теперь? Я должна думать, что ты будешь бороться за меня? Как я могу снова доверять тебе?

— Хантир, пожалуйста, — взмолился он, закрывая глаза с красными ободками. — Пожалуйста, дай мне еще один шанс.

— Единственная причина, по которой я сейчас жива, — это он. — Я кивнула в сторону Вульфа.

Ноздри Лэнсона раздулись, вспышка гнева отразилась на его лице. — Не говори так. Мы все еще можем пройти через это, Хантир. Мы все еще можем бороться с этим вместе.

— Как? — выплюнула я. — Как я могу заключить с тобой союз, когда вижу, какой ты на самом деле, Лэнсон? — Слезы угрожали моим глазам. — Ты слаб. Ты трус и бежишь от тьмы.

Он сделал шаг назад, как будто мои слова физически ударили его. — Я? — переспросил он. — Ты думаешь, я слабак?

— Осторожнее, — прорычал Вульф из дверного проема.

— Ты всем врала все это время, Хантир, — шипел он. — И мне в том числе. Ты заставила меня думать, что тебе нужна моя помощь. Ты заставила меня думать, что ты…

— Что? — надавила я. — Я заставила тебя думать, что я кто, Лэнсон?

— Мягкая, — сказал он. — Добрая. Как я.

Я хмыкнула. — Я совсем на тебя не похожа.

— Теперь я это вижу. Ты убийца, Хантир. Ты жестокая, темная и кровожадная. Я могу бежать от тьмы, но, по крайней мере, не погрязаю в ней.

— Убирайся, — приказала я.

Его глаза расширились. Я знала, что он пожалел о своих словах, как только они покинули его рот.

Но мне было все равно.

— Убирайся к чертовой матери, — повторила я.

Он подождал еще секунду. Чего он ждал? Я не была уверена. Но передумывать я точно не собиралась.

— Ты слышал ее. — Вульф распахнул дверь как можно шире. — Убирайся к чертовой матери.

Лэнсон повернулся на каблуке и вышел, но не раньше, чем прошептал: «Вы двое заслуживаете друг друга», сжав кулаки и оскалив зубы.

Вульф закрыл за ним дверь, едва не прищемив себе пятку.

— Я всегда его ненавидел, — сказал он совершенно искренне. — Ты права. Он трус.

Я прикрыла глаза, почувствовав внезапную волну тошноты. — Я идиотка, — пробормотала я.

— Не смей начинать с этого, Охотница. Не перекладывай вину на себя.

— Черт возьми, я истекала кровью посреди двора в полном одиночестве, Вульф. Он испугался, что директриса узнает, что я убила Райдера. Он убежал, как испуганный кролик.

— Ну и пусть, — сказал Вульф, смягчив тон. — Он показал тебе то, что ты должна была увидеть. Будь благодарна, что это произошло сейчас, а не после того, как вы связались.

Я села и подтянула колени к груди, упираясь в них лбом, и застонала. — Это все такой дерьмовый шторм.

— Тебе нужно принять душ и смыть с себя кровь. Сегодня у нас много работы, а до начала испытаний осталось всего две недели.

Мои мысли метались. — Что? — спросила я. — Ты имеешь в виду «нас»? В смысле…

— Ты потеряла своего партнера, а я свободен. Как бы мне ни было больно проводить тебя через это чертово испытание, мы уже выяснили, что я не хочу, чтобы ты умирала здесь. Это твой единственный выход.

Я уставилась на него, не в силах вымолвить ни слова. Он действительно хотел стать моим партнером?

— Ты хочешь связать себя со мной? — спросила я. — У меня сложилось впечатление, что ты не заинтересован в связи.

— Я не говорил, что хочу связать себя с тобой, — возразил он, усаживаясь в небольшое кресло на краю комнаты. — Я сказал, что буду твоим партнером. Большая разница.

— Зачем вообще партнерство, если ты не хочешь связывать себя узами?

— Я прикрываю твою спину, ты — мою. Если учесть, что во время финального испытания наши враги будут бегать повсюду, то было бы не хуже, если бы кто-то прикрывал мне спину. Но связь с тобой означает разделить с тобой мои эмоции, а поверь мне, ты не захочешь чувствовать то, что чувствую я. — Он переместился в кресле, наклонился вперед и уперся локтями в колени, пристально глядя на меня, от чего у меня по спине пробежал холодок. — Если, конечно, ты не предпочитаешь умереть. Потому что твои идиотские решения заставляют меня в это поверить.