ГЛАВА 9

«И ко всему этому добавьте любовь, которая объединяет все в одно совершенное единство».

— Колоссянам 3:14

ЛИАМ

Она разыграла меня.

Она не хочет развода, я знаю, что не хочет.

Я хотел разозлиться на нее. Я не мог вернуть последние 5 месяцев, и все же, как я ни старался, я не мог собраться с силами, чтобы продолжать бороться. Я выкинул ее из головы... И это было то, чего она хотела. Прошло два дня, и я не мог быть рядом с ней без желания погрузиться в нее. Мы не разговаривали друг с другом; все, что мы делали, это просматривали каждую сделку за те пять месяцев, что нас не было. Мы не были удивлены, что потеряли деньги, но это не означало, что мы собирались смириться с этим. Нам предстояло проделать так много работы, и, кроме того, Птицелов был наковальней, нависающей над нашими головами в ожидании, что она нас раздавит нас.

Войдя в нашу комнату, я остановился. Насколько мне известно, она заходила сюда только для того, чтобы принять ванну и переодеться перед уходом. Она спала по ночам в углу комнаты Итана. Было не мало случаев, когда мне хотелось взять ее на руки и отнести в постель. Но вместо этого я удовлетворился тем, что сел напротив нее. Теперь она сидела в центре нашей кровати, с Итаном между ее ног. Она выглядела такой расслабленной в своих шортах и шелковом топе, читая то, что выглядело как документы, связанные с работой.

Услышав, как я вошел, она подняла глаза и уставилась на меня. Сняв пиджак, галстук и туфли, я подошел к своей половине кровати и наклонился, чтобы поцеловать Итана в голову. Он шлепнул меня по лицу своими маленькими ладошками, как бы говоря: Оставь меня в покое, мне надо сосредоточиться. Он пытался вставить квадратный колышек в круглую прорезь. Пошевелив его рукой, я попытался помочь ему вставить квадратик в квадратную прорезь. Он уставился на нее на мгновение, а затем на меня. Нахмурившись, он взял квадрат и еще раз попытался вписать его в круг.

— Он упрямый. Интересно в кого? — Тихо пробормотала Мел.

Я ухмыльнулся, взглянув на нее снизу вверх.

— В нас? А это значит, что мы будем в полной заднице, когда он подрастёт.

— Тогда я никогда не позволю ему вырасти, — ответила она, и на ее губах заиграла легкая улыбка.

Я думаю, что мой отец говорил обо мне также.

На мгновение мы погрузились в тишину, и я боролся с желанием прижать их обоих к себе и просто уснуть. Это был долгий день.

Должен ли я что-то сказать? Я не хотел ругаться. По крайней мере, не перед Итаном.

— Коралина дала мне очень длинный список тех, кто придет для интервью завтра, — сказала она мне, протягивая листок бумаги.

— Боже милостивый. — Кто только завтра не приедет. — Они прислали список вопросов?

Она кивнула.

— Они прислали, но это полное дерь…

Остановившись, она уставилась на Итана, который поднял на нее глаза.

— Они прислали, но это всего лишь прикрытие. Никто не будет придерживаться оговоренного перечня.

Усмехнувшись, я проглотил свой ответ, когда она уставилась на меня. Никаких ругательств. Понял.

— Тогда какова наша легенда? — Спросил я ее, проводя рукой по мягким, как перышко, волосам Итана. Я не уверен, смогли бы мы завести этот разговор, если бы его здесь не было. Он успокаивал нас обоих и очень веселил.

— Ты все это время знал, где я была, и оставался в тюрьме, чтобы защитить нашу семью. Я не могу подробно рассказывать о расследовании по соображениям национальной безопасности, но я расскажу о том, как ужасно я себя чувствовала и как мне было страшно... Что-то в этом роде. Я также позвонила президенту Коулмену, чтобы он подтвердил нашу историю.

Я ждал вспышки гнева. Удивительно, но этого не произошло.

— Хорошо.

— Хорошо? — устало спросила она меня.

— Это твоя история, Мел. Ты спланировала все, и я верю, что она сработает. — Потому что в девяти случаях из десяти так и было.

— Нам также нужно обсудить бизнес, — сказал я, откидываясь на спинку, и потянулся за папкой на прикроватном столике.

— Давай.

— Прежде чем мы начнем, мне нужно, чтобы ты была на сто процентов честна со мной, Мелоди, — сказал я, садясь. Ее челюсть сжалась, и она уставилась на меня, как будто знала, о чем я собираюсь спросить. — Спрос на кокаин снова растет, и пока... — Я колебался, не зная, как подойти к этой теме. Я ненавидел то, какими недоверительными были отношения между нами в последнее время.

— Просто скажи это, Лиам.

— То, что с тобой случилось…повлияет ли это на нашу работу? Если так, я могу взять управление на себя.

— Я рада, что ты спросил, поэтому я могу ответить на этот вопрос раз и навсегда, — она нахмурилась: — Я не наркоманка. Я не ущербная. Я пережила тяжелую ломку. Это было больно, и у меня нет никакого желания проходить через это снова.

— У большинства людей нет такого выбора, — прошептал я.

— Ну, я не такая, как большинство людей, — огрызнулась она на меня. — Если бы они заботились о ком-то или о чем-то, я имею в виду, если бы они действительно заботились так же сильно, как я, они бы остановились. Это не твоя, моя или чья-либо еще вина, что они этого не делают. Я не испытываю к ним никакой симпатии. Мы поставляем продукцию, и что бы ни случилось после того, как она покинет наш завод, это не в нашей власти. Я ответила на твой вопрос?

Итан громко срыгнул, и я никогда не был так благодарна за это, потому что это было похоже на то, как будто на меня вылили ледяную воду... успокаивая мое желание наброситься на нее. В ней было что-то такое, что просто заводило меня.

— Хорошо, — ответил я, пытаясь сохранить хладнокровие, когда протянул ей документы, которые я только что просматривал. — Рой, кажется, так его зовут, сокращал выпуск продукта, чтобы получить небольшую прибыль. Ничего особенного, но это меня беспокоит.

— Мы с Декланом поговорим с ним. Очевидно, мы были недостаточно ясны, когда видели его в прошлый раз.

— Нет, мы поговорим.

Ее глаза впиваются в меня.

— Зачем просить меня быть честной, если ты мне не веришь?

— Я верю тебе. Я провел пять месяцев вдали от тебя, я не хочу ненужной дистанции, пока...

— Пока ты не будешь уверен, что я снова не исчезну.

Почему она всегда должна меня обрывать?

— Твое исчезновение было моей виной, то, что ты держишься отстраненно, целиком на твоей совести. Я не хочу дистанцироваться, пока не почувствую себя комфортно, что мы оба больше не совершим ту же ошибку.

— Ты винишь в моем исчезновении себя? — медленно спросила она меня.

Я действительно не хотел говорить об этом.

— 433к, наша компания в Колорадо, принесет по меньшей мере 400 миллионов в этом году. Люди по 3 часа в очереди стояли. Я предлагаю лоббировать легализации марихуаны в большем количестве штатов. Но сейчас я хочу открыть по крайней мере четыре магазина 433K в каждом часовом поясе, торгующих медицинской марихуаной, чтобы, когда она будет легализована, у нас уже был плацдарм в этом районе. — Если мы правильно разыграем наши карты, мы сможем контролировать как легальный, так и нелегальный рынки. Это также помогло бы с рекламой.

— Мы не можем, — сказала она.

Что за хуйня?

— Почему, черт возьми, нет?

Она положила руки на уши Итана, когда он широко зевнул, и его голова качнулась взад-вперед, когда он начал засыпать. Было только 9:00 вечера, но я предполагаю, что ему давно пора спать.

— Публика будет обращать на нас пристальное внимание в течение следующих нескольких недель. Кроме того, в тот момент, когда мы начнем продвигаться на эту территорию, за нами последуют многие другие. Поэтому я говорю «да» твоему плану, но делай это незаметно. — Она подняла Итана, и он прижался к Мелоди, положив голову ей на плечо, когда его глаза начали закрываться.

Складывая пазл, с которым он играл, я ожидал, что она отнесет его обратно в детскую, но вместо этого она положила его на живот в центре нашей кровати. Когда она положила руку ему на спину, лёжа рядом с ним, я понял, что на ее руке не было обручального кольца. Как долго она его не носит? Должно быть, с тех пор, как она вернулась, я не мог вспомнить, чтобы видел ее с ним.

— Что случилось с твоим кольцом? — Прошептал я с края кровати, наблюдая за ними.

Она не посмотрела на меня, вместо этого она уставилась на Итана, когда ответила.

— Моя мать забрала его. Я не знаю, что произошло после этого.

Мать?

С каких это пор она начала называть эту психованную сучку матерью? Сунув руку в карман, я достал свой телефон и отправил быстрое сообщение Коралине. Я знал, какое кольцо хотел бы ей подарить.

Возможно, у них такого нет, — ответила Коралина.

— Предложи двойную... тройную цену, мне все равно. Деньги решают все, Коралина.

Положив телефон на прикроватный столик, я забрался на кровать, с другой стороны от Итана. Он вздохнул, как и я, и его кулак задвигался, пытаясь попасть в рот.

Боже, как хорошо было снова лечь в нашу постель.

— Почему ты считаешь, что мое исчезновение было твоей виной? — спросила она, когда ее глаза встретились с моими поверх головы Итана.

— Мелоди…

— Остановись, — прошептала она. И поскольку у нее был какой-то болезненный сверхъестественный контроль надо мной, я остановился. Я не мог смотреть ей в глаза, поэтому вместо этого решил уставиться на Итана.

— Я ненавижу, когда ты называешь меня Мелоди, — тихо сказала она. — Это больно. Мне больно, когда ты отстраняешься от меня. Все, что ты сказал раньше, причинило мне боль. Я ненавижу тебя за то, что ты это говоришь, и я ненавижу себя за то, что мне не все равно. Больше всего на свете я ненавижу то, что я... что мне так трудно сказать, как сильно я тебя люблю.

Черт возьми, женщина.

Подняв глаза, я был потрясен. Я не знал, что сказать.

— Зачем ты все это говоришь? — Это было совсем на нее не похоже.

Она пожала плечами.

— Я не знаю. Я чувствую себя комфортно. Наконец-то у меня есть вы оба; это все, что мне действительно нужно. К тому же я, возможно, выпила три или четыре бокала красного вина.

— Мы всегда были с тобой, Мел. Я не могу понять, почему ты этого не понимаешь. — Как будто она не понимала, что больше не была одна.