Продолжай говорить, придурок, ты зарываешься на глубину шести футов и даже не знаешь об этом.

— Почему вы подозревали мистера Каллахана?

— Мистер Каллахан делал все возможное, чтобы избежать разговора с нами. Затем я нашел связь между его прошлыми подружками, и стало ясно, что мистер Каллахан что-то скрывает. На его ботинках была кровь, принадлежащая миссис Каллахан, вместе с тремя пистолетами, только в его спальне.

Что, они нашли только три? Деклан, должно быть, забрал все остальное.

— Вы, конечно, расспрашивали его о своих находках, что он говорил?

— Он ничего не сказал. Пришел его крутой адвокат, и он никому не сказал ни слова. Он выглядел ошеломленным.

— Ошеломленным?

—Да, как будто он был под кайфом или пьян...

— Протестую! Спекуляция. — ДиМарко встал.

— Больше вопросов нет, — ответил прокурор, сэкономив нам время.

— Офицер Скутер, правда ли, что это не первое обвинение, которое вы выдвигаете в адрес моего клиента и его семьи? — Спросил ДиМарко.

— Я не понимаю вопроса, — ответил он.

И это человек, которому все доверяли?

— У вас вендетта против Каллаханов, офицер Скутер? — Рявкнул ДиМарко, заставив присяжных заерзать на своих местах.

— Нет. Я просто верю, что богатым не должно сходить с рук убийство. Они не неприкосновенны, независимо от того, насколько сильно они хотят быть, — прорычал он, глядя мне в глаза.

— Значит, у вас проблемы с богатыми.

— У меня ни с кем нет проблем. Если кто-то совершает преступление, то должен заплатить за это. Все просто.

— И вы просто ждали момента, когда мистер Каллахан попадется. Вы выбирали маршруты патрулирования вблизи их домов, вы всегда одним из первых оказываетесь на месте происшествия, когда речь заходила об их семье, не так ли?

Он кивнул.

— Да, конечно.

— С точки зрения полиции, вы все еще новичок, верно?

— У меня за плечами почти два года.

— И за эти два года ваш департамент подозревали во взяточничестве, и уровень преступности вырос, верно?

— Да. — Он скрестил руки на груди, не желая отступать.

— Вы сделаете все, чтобы очистить улицы, и вы верите, что все это связано с Каллаханами?

— Они держат этот город под своим контролем, и из-за этого люди идут не по тому пути.

— Вы, офицер полиции, пошли бы в другую сторону? Ваши люди в полиции посмотрели бы в другую сторону?

Ответа нет.

ДиМарко повернулся к присяжным.

— Эти люди должны защищать нас. Но он говорит, что они отводят взгляд? От чего? Как вам, офицер Скутер, удалось обвинить мистера Каллахана и добиться судебного преследования, когда так много других, более мудрых, чем вы, не нашли никаких доказательств того, что мой клиент когда-либо делал что-то не так?

— Многие пытались. Мы потеряли слишком много хороших людей, многие из них измучены и просто хотят получить свою зарплату и спокойно вернуться домой к своим семьям.

Если бы он был умен, он сделал бы то же самое.

— Дамы и господа, вы это слышали, — обратился он к присяжным. — Полицейское управление устало выполнять свою работу. А это значит, что они слишком устали, чтобы искать миссис Каллахан.

— Протестую!

Но он не остановился.

— Они были измучены, им надоело терять слишком много людей, поэтому они выбрали самый простой выход...

— Протестую!

— Они хотели вернуться к пончикам и кофе. Кого волнует, что невинный человек гниет в тюрьме? Они устали!

— Ваша честь!

— Мистер ДиМарко! — Судья стукнула молотком. — Дамы и господа присяжные, пожалуйста, вычеркните предыдущие заявления из протокола. Мистер ДиМарко, вы ходите по очень тонкому льду.

— Мои извинения, ваша честь, я просто немного устал, — сказал он, и если бы я мог, я бы рассмеялся.

Суд затих.

— Что ж, тогда, не хотели бы вы сейчас сделать перерыв на обед на полтора часа? — спросила судья присяжных, и все они кивнули, что означало, что я возвращаюсь в подвал под зданием суда.

— Я хочу дать показания, — прошептал я ДиМарко, когда судебный пристав и другой охранник подошли ко мне сзади с наручниками наготове.

Он посмотрел на меня так, будто я действительно сошел с ума.

— Мистер Каллахан...

— Только виновные и слабые сидят сложа руки. Я не ни тот, ни другой. Я сказал вам, что дам показания, я не спрашивал вашего разрешения. — Он работал на меня, а не наоборот.

— Это ваше заседание, — пробормотал он, качая головой.

Кивнув, я оглянулся на дверь, и снова люди приходили и уходили, но единственного человека, который мне был нужен, по-прежнему нигде не было. Я хотел снова увидеть Итана, но после того, как Оливия ушла, она так и не вернулась.

Повернувшись, они вывели меня из зала суда. Камеры предварительного заключения под зданием суда были похожи на могилу: темные, сырые и, вероятно, зараженные плесенью. Там был один туалет, скамейка, просверленная в каменной стене в углу, и больше ничего. К счастью, там больше никого не было.

— Кто-нибудь распорядится, чтобы вам принесли обед, — сказал судебный пристав, запирая меня внутри.

Я сел на скамейку, так как больше делать было нечего.

Она не пришла. Я не хотел в это верить. Было больно в это верить. Часть меня хотела, чтобы ей было больно, чтобы ее похитили, как сказал Деклан, по крайней мере, тогда у нее была бы веская причина. Но... пять месяцев и ни слова, как она могла бросить нас? Если бы она не заботилась обо мне, то, по крайней мере, я думал, что она вернулась бы к Итану.

Но опять же, она никогда не хотела детей.

Может быть, это был ее выход. У нее были деньги и недвижимость, спрятанные по всему миру, и она могла скрываться всю оставшуюся жизнь, не беспокоясь.

— Подумай еще усерднее, и у тебя может лопнуть вена, — улыбнулась Коралина, стоя перед моей камерой с пакетом картошки фри и чем-то, что пахло как бургер.

— Как ты сюда попала? — Спросил я, проверяя, нет ли охранника.

— Рак. Если бы он не былоЮ таким отстойным, было бы здорово. Ты можешь заставить людей делать практически все, что угодно. Теперь ешь.— Она просунула пакет и напиток через решетку.

— Спасибо, Коралина. — Я не был голоден, но сомневался, что она отпустит.

Она оглянулась назад.

— Мне действительно нужно идти, пока он не вернулся. Но о чем бы ты ни думал, остановись.

— Коралина...

— Сомнение — это признак того, что ты на финишной прямой. Ты боролся в течение нескольких месяцев, и ты в конце. Перестань думать об этом, мы пройдем через это и найдем выход все вместе. Мы всегда так делаем. — Она еще раз улыбнулась, прежде чем сделать все возможное, чтобы улизнуть. Она, как и остальные члены моей семьи, была сумасшедшей, но ее было невозможно не любить.