22

ОКЛИН

Я не знала, который час, когда впервые открыла глаза, но из-за плотных штор исходило сияние. Я уже начала потягиваться, когда увидела, что моё кресло задвинуто в угол, и вспомнила прошлую ночь. Потянувшись, ожидая найти Кэллума, я вместо него наткнулась на холодные простыни.

Оглядевшись, я не обнаружила никаких признаков его присутствия, разве что он прятался в ванной с выключенным светом, но простыни были холодными. Его не было уже некоторое время. Я пыталась игнорировать сомнения, заполнившие мой разум, относительно того, почему он ушёл посреди ночи, не разбудив меня. Ополоснув лицо холодной водой в раковине в ванной, я вспомнила, как он сказал, что попытается, и я должна быть благодарна за это.

Стеснение в груди ослабло, когда я включила верхний свет и увидела листок бумаги, приклеенный скотчем к моей входной двери.

Оклин,

У меня ранняя встреча за завтраком, и мне пришлось уйти. Ты выглядела слишком красивой спящей, и я не захотел тебя будить. Не знаю, как тебя отблагодарить за вчерашний вечер.

К

Я провела пальцем по букве К, мне понравился её резкий изгиб. Почерк ему подходил. Идеально ровный, чистый, без каких-либо беспорядочных линий между ними. Я повернулась спиной, прислонилась к двери и прижала листок бумаги к груди, как влюблённая дурочка. Это стало напоминанием о том, что прошлая ночь произошла, а не была просто безумным плодом моего воображения.

Хотя, возможно, с его признанием было бы лучше, если бы оно не было настоящим. Дыхание покинуло моё тело в болезненном выдохе, когда я вспомнила его историю. Я была в шоке. Моё тело покалывало от адреналина, когда мне стало больно из-за мужчины передо мной. Мой разум пытался осознать, что Кэллумом, ростом шесть футов четыре дюйма (прим. — 193 см), весом двести с лишним фунтов (прим. — 90 с лишним кг), воспользовались самым худшим из возможных способов. Я не могла представить, какие длительные последствия это, должно быть, оказало на него, но многие его действия обрели смысл после его объяснений.

Часть меня ненавидела то, что я заставила его рассказать мне об этом. Я бы предпочла, чтобы он сказал мне, что ему стыдно за себя за то, что он хочет студентку. Я бы предпочла услышать что угодно, только не то, что он подвергся сексуальному насилию.

Мои глаза снова защипало от слёз.

Он стал ещё более красивым и удивительным мужчиной, чем я изначально о нём думала.

И он доставлял себе удовольствие ради меня. Он хотел, чтобы я смотрела. Он хотел разделить этот момент со мной. Он чувствовал себя в достаточной безопасности со мной.

Эмоции захлестнули меня волной и настолько истощили к тому времени, когда мой оргазм утих, что я эгоистично попросила его остаться. Нуждаясь в утешении так же сильно, как и он.

Что я буду делать со всеми этими чувствами в течение долгих выходных? Предоставленная своим собственным мыслям, пока мы не вернёмся на учёбу во вторник. У меня не было возможности связаться с ним. Я даже перевернула записку в надежде, что, может быть, он оставил мне свой номер, но и там было пусто. Я ругала себя за то, что выбросила его визитку в момент гнева.

Я могла бы написать ему по электронной почте, но это было на грани отчаяния, а у меня был только его школьный адрес электронной почты. Не дай бог, у кого-то есть доступ и они бы её открыли. Что бы там было написано?

«Спасибо, что забрал меня из секс-клуба, в котором я работаю, и отвёз домой. А также, за то, что помастурбировал со мной и держал меня за руку, когда мы засыпали.

P.S. вот мой номер, потому что я бы с удовольствием сделала это снова. Увидимся на занятиях».

М-да, было бы здорово.

Приняв, что следующие несколько дней пройдут без нашего общения, я решила провести своё исследование и составить план. В следующий раз, когда я буду с Кэллумом, я хочу быть более подготовленной и, возможно, попробовать что-то гораздо большее, чем просто наблюдение.

***

Во вторник утром я уверенно шла по кампусу. Я пришла подготовленной, в мешковатом свитере, который свисал с моего плеча, и кружевном бюстгальтере под ним. Он был откровенным и ярко-красным, в тон моей яркой помаде и лаку для ногтей. Я оставила волосы распущенными и слегка завитыми, потратив время на то, чтобы выглядеть ультра-женственно.

Я лишь надеялась, что Кэллум тоже так подумает.

Я поняла, что мой план сработал, увидев его повторный взгляд, когда я вошла в класс. Он стоял на своём обычном месте, прислонившись к парте, приветствуя студентов быстрым взглядом. Но когда я, вальсируя, вошла в дверь, он поздоровался со мной и начал переходить к следующему ученику, а затем повернулся, чтобы понаблюдать как я иду по классу.

— Ну привет, девочка, — сказала Оливия, когда я села. — У тебя сегодня позже свидание, потому что ты выглядишь чертовски сексуально.

— Просто нужно было немного приподнять уверенность в себе, — ответила я, пожимая плечами и доставая свои тетради.

— Ну, думаю, ты приподнимаешь всех парней, если ты понимаешь, что я имею в виду, — проговорила она, приподняв брови. — Чёрт возьми, даже доктору Пирсу пришлось оторвать челюсть от земли.

— Ох, не правда. — Я не хотела, чтобы Оливия заметила, что Кэллум пялится на меня. Я не хотела такого пристального внимания ни ко мне, ни к нему. — Ты забавная, Лив.

Она притворно поправила волосы, а затем сосредоточила своё внимание на начале занятия.

Я была почти уверена, что здесь была только я, так как все остальные, казалось, были сосредоточены на лекции, но напряжение казалось выше обычного. Каждый раз, когда взгляд Кэллума останавливался на мне, казалось, что он кричит всем, кто хоть что-то слышит, что мы кончали друг перед другом. Секунды, когда он смотрел, показались мне минутами, и я была уверена, что к концу урока моё сердце разорвётся от волнения. Каким-то образом я продержалась весь час, не воспламенившись.

Оливия ждала меня, лишив всякой возможности попытаться поговорить с Кэллумом. Я надеялась хотя бы обменяться номерами, но я не могла этого сделать, когда она была рядом. Разочарованная, но смирившись с необходимостью прождать ещё один день, я собрала свои вещи и встала, чтобы уйти.

— Мисс Дерринджер.

Его мягкий голос обласкал мою кожу, и мне пришлось бороться с жаром, поднимающимся из груди и пытающимся просочиться на щёки. Хладнокровие, спокойствие и собранность. Мне нужно оставаться хладнокровной, невозмутимой и собранной.

— Да, доктор Пирс.

— Не могли бы вы, пожалуйста, зайти ко мне в кабинет попозже, чтобы обсудить время проекта?

Когда он не поднял глаз от упаковки своих вещей, мои лёгкие сжались под давлением того, что это могло означать для него — избегать смотреть на меня. Неужели я всё неправильно прочитала? Собирался ли он вызвать меня к себе в кабинет и сказать, какой ошибкой всё это было? Разозлился ли он, что я пришла на урок в таком виде? Вернулись ли мы к тому, с чего всё началось, с «холодно-горячо»? Ему стало жарко, а потом холодно?

Всё это пронеслось у меня в голове и вызвало тупой гул в ушах.

— Конечно. Я смогу зайти сегодня днём, — мои слова прозвучали глухо, в них не было того волнения, которое я испытывала ранее. Мне почти хотелось плакать, когда я повернулась, чтобы направиться к двери. Когда я ещё раз оглянулась через плечо, он наблюдал за мной.

И он подмигнул мне.

Нет, он ни о чём не сожалел. Просто у него лучше получалось скрывать свои эмоции и потребности, чем у меня.

Я хотела сексуально ухмыльнуться в ответ, но была слишком взволнована тем, что он не собирается отшить меня. Поджав губы, я боролась с улыбкой, пытаясь скрыть своё волнение от Оливии. Последнее, что мне было нужно, это чтобы кто-нибудь узнал, что происходит между мной и доктором Пирсом.

Моё пребывание в биологическом отделе тянулось, минутной стрелке требовалось вдвое больше времени, чтобы совершить круг по часам. Но вскоре наступил обед, и мне пришлось бороться с желанием пробежаться по коридорам, чтобы добраться до его кабинета. Я заставила себя идти нормальным шагом, когда добралась до коридора, и выдавила нейтральную улыбку Донне, когда вошла, но её там не было. Никого не было.

Кроме доктора Пирса.

Я прокралась в его кабинет и закрыла дверь, заперев её, готовая привести в действие свой план. Я знала, что хотела сделать, но не представляла, как это выполнить. Возможность проникнуть в его кабинет незамеченной была идеальной.

— Оклин, что ты делаешь? — спросил Кэллум с широко раскрытыми глазами. Он просматривал бумаги и не замечал моего присутствия до щелчка двери. — Думаю, люди будут обеспокоены, узнав, что ученица зашла в кабинет учителя и заперла дверь.

— Никто не видел, как я вошла, а запирать дверь во время обеда — не такая уж редкость.

Прикусив губу, я старалась сдержать улыбку и всё ещё делать достаточно глубокие вдохи, чтобы контролировать сердцебиение. Оно билось так сильно, что я была уверена, он мог видеть его со своего места. Кэллум снял очки и склонил голову набок, наблюдая за моим приближением. Я выдерживала его пристальный взгляд, пока не обогнула его стол и не встала между ним и столом, прислонившись спиной к твёрдому дереву, затем я позволила своим глазам опуститься к его губам.

Тишина пронзила мою кожу, возвращая её к жизни. Нервы пронзили моё тело, и я почти начала отговаривать себя от этого, но мне нужно было попробовать. Ради него. Я хотела этого ради него.

Он застонал, когда я провела языком по губам.

— Поцелуй меня, доктор Пирс, — сказала я шёпотом.

Он встал и взял моё лицо в ладони. Каждое прикосновение было нежным и мягким, поэтому я была удивлена, когда его губы коснулись моих, каким грубым он был, каким отчаянным на вкус был его поцелуй. Его язык скользнул мимо моих губ, и я встретила его на полпути, желая получить каждую частичку его желания. Когда нам нужно было отдышаться, мы едва разнимались, деля воздух между собой.