ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Джулиан

За тонированными окнами проносился город, окрашенный в оттенки ночи. Сквозь темное стекло он был таким же черным, как и мысли, роившиеся в моем мозгу. Даже если Камилла была права и Уильям жив, он не мог спрятаться за спиной Совета.

― Невозможно, ― пробормотал я. ― Наша семья ― наша мать ― никогда бы…

― Что? ― оборвала она меня. ― Что наша мать никогда бы не сделала? Неужели ты решил, что расскажешь мне о том, что она хранит в шкафах мою одежду, и это волшебным образом смягчит меня? Что упоминание о ее сожалениях сотрет то, что она сделала?

― Она бы никогда больше не вступила в союз с Уильямом. Если бы она знала, что он жив…

― Ты думаешь, я поэтому ее ненавижу? ― перебила Камилла. ― Я злюсь на нашу мать не за то, что она подчиняется Совету. Я злюсь потому, что она дура. После всего, что произошло, она все еще слепа к реальной опасности, которую они представляют. Она все еще слишком зациклена на фамилии, репутации и банковском балансе семьи, чтобы увидеть то, что находится прямо у нее под носом. Как и тогда, когда она использовала меня в качестве приманки, чтобы поймать фамилию Дрейк.

― Ты сама искала его расположения, ― холодно напомнил я ей. ― Ты бегала за ним. Мы не знали, пока не стало слишком поздно.

Она рассмеялась, звук был похож на звон разбитого стекла ― резкий и тревожный. ― Да, я сама была ответственна за свой брак, не так ли? Не та женщина, которая привела девственницу на светский сезон. Не та женщина, которая ничего не сказала, когда змеи проигнорировали меня во время Первого Обряда. Змеи, которые ползали по телу твоей пары ― почему?

― Потому что она была девственницей, ― сказал я, и мой голос затих от ужаса, когда я понял, что она имела в виду.

― Теперь ты понимаешь? Сабина знала. Она знала, что Уильям Дрейк овладел мной еще до Первого Обряда. ― Ее голос дрожал, когда она говорила. ― Она знала, что я была привязана.

Это не могло быть правдой. За все годы, что мы боролись с Советом за изменение закона, Сабина ни разу не признала, что моя сестра не была девственницей, когда выходила замуж.

― Разве ты не хочешь знать? ― продолжала Камилла, едва сдерживая ярость. ― Как он так быстро завоевал меня? Никак. Он просто взял меня силой и угрожал, чтобы я не кричала, пока он трахал меня в темном углу. Одна минута. Этого хватило, а потом ему оставалось только приказать мне, чтобы я его любила, и я полюбила.

Мой желудок перевернулся, желчь поднялась в горле, и внутри меня вспыхнула волна нового гнева. Но на этот раз гнев был направлен не на мою сестру. Я не знал, куда его девать и кого винить. И он только нарастал.

Она продолжала, подливая масло в огонь, в котором я горел. ― Он никогда не позволял мне перестать любить его. Это был мой долг. Когда он бил меня, когда насиловал, когда морил голодом ― все это, по его словам, было способом доказать, что я его люблю. Если я люблю его, то выдержу все, и под его внушением я не сопротивлялась. Он скрывал меня от семьи, чтобы я ничего не рассказала. Он кормил меня ложью. И я думала, что люблю его… пока не появились дети. И тогда я поняла, что бы ни связывало меня с Уильямом, это была не любовь. И я воспользовалась этим знанием, чтобы защитить их. А он ненавидел их, потому что именно из-за них он больше не мог контролировать меня. Они не были Дрейками. Он знал это. Он знал, что они похожи на меня, а не на него.

Она остановилась, ее челюсть сжалась, в глазах появились слезы. ― Когда начался пожар, он удерживал меня, заставлял смотреть. Я думала, он хотел убить меня, и поэтому пламя показалось мне прекрасным. Я хотела войти в него и стать свободной. Но у судьбы были другие планы, не так ли?

Камилла подняла на меня напряженные глаза. ― Кто-то пришел и отвлек его. Я побежала к огню, даже когда услышала крик моего спасителя, чтобы я остановилась. Но я не остановилась.

Ни один из нас не отвел взгляд.

― Я так и не увидела своего спасителя. Я только слышала его. А когда я очнулась и обнаружила, что ведьма исцелила меня, а спасителя нет и детей нет, я умерла во второй раз и забрала ее с собой. Но перед тем как я осушила последнюю каплю ее крови, она произнесла одно имя. Ты знаешь, чье это было имя?

Я промолчал.

― Полагаю, мы оба знаем, какие тайны хранят наши кровные обеты, ― сказала она наконец. ― Полагаю, именно поэтому ты решил заснуть ― потому что не смог спасти меня той ночью. Именно поэтому я так и не пришла тебя искать, потому что ненавидела тебя… за то, что ты не спас их.

Магия, скрепляющая кровный обет, сжала мое горло, словно готовая задушить любое признание, которое я мог бы произнести. Это была могущественная магия, доказывающая, что в древней крови моей матери есть сила, которая действовала даже тогда, когда я наконец выяснил правду.

― Но потом я узнала, что Уильям жив и что я могу ненавидеть его. Тогда-то я и поняла, почему матушка заставила тебя дать клятву на крови. Я думала, она защищает свою репутацию ― не хочет, чтобы кто-то узнал, что ты вмешался в мой брак, ― но она держала их в секрете… почему? Какое это имело значение, если они были мертвы?

― Руссо отвечает, когда долг зовет, ― пробормотал я сквозь стиснутые зубы.

Но Камилла набросилась на меня, ее голые пальцы впились в мои щеки, и она закричала: ― Где мои дети, Джулиан? Что ты с ними сделал?

Я не мог ей ответить, а если бы и мог, то мог ли я ей доверять? Вдруг она втянет их в свою войну? У меня не было выбора ― клятва обязывала меня хранить этот секрет, но даже если бы он у меня был, я не для того охранял его годами от всех и каждого, чтобы рисковать им сейчас.

― А что, если кто-то заберет ее у тебя? ― рычала она. ― Заберет твоих детей?

― У меня нет детей, ― пробормотал я.

― Пока. Они никогда не будут в безопасности в этом мире. Не с Советом. Не с Уильямом, который дергает его за ниточки. Возможно, именно этого он и хочет от нее. В ней есть сила. ― Камилла ударила меня. Она отняла ладонь от ран, которые оставила на моем лице, словно намереваясь нанести новый удар. ― Та сила, которая им нужна.

― О чем ты говоришь? ― прорычал я, отпихивая ее от себя. Она со смехом приземлилась на ковровое покрытие пола лимузина.

― Может, они вовсе не планируют ее казнить. Может, он хочет ее для себя. Ее магия может породить могущественных вампиров. Таких, о которых всегда мечтал Уильям. В ее голосе не было триумфа, лишь нотки отчаяния, которые я слышал по телефону. ― По крайней мере, она не может быть привязана дважды.

― Я освободил ее. ― Но я начал задыхаться, обдумывая ее слова и их смысл.

― Уильям не был бы так добр, ― сказала она, ― но если я права, он не обрадуется, узнав, что его приз запятнан.

― В этом нет никакого смысла. ― Совет хотел смерти Теи. Моя мать никогда бы не стала действовать заодно с Уильямом. Но что, если Камилла была права? Что, если она не знала? Что, если моя мать по неосторожности сделала именно то, что хотел Уильям, думая, что защищает невинных? Что, если все это время Уильям хотел, чтобы вампиры держались подальше, пока он ищет скрытую магию и чистых самок? И что будет, если это правда, и он узнает, что она моя пара?

― Они ищут ее уже несколько недель. Она просто исчезла, ― продолжала Камилла. ― Как будто ее не существовало.

Как Келли, женщина без прошлого, без друзей, без жизни. Женщина, чья магия пожирала ее заживо. Женщина, которая защищала свою дочь любой ценой. И женщина, которая при одном взгляде на вампира, влюбленного в ее дочь, поняла, какой опасности подвергнет ее эта любовь.

Пронзительный звонок разорвал тишину, и Камилла потянулась в карман, чтобы достать телефон. Она подняла палец, призывая меня к тишине, когда ответила на звонок. Я был слишком занят своими мыслями, чтобы подслушивать, все еще находясь в ужасе от осознания того, что Келли Мельбурн знала о вампирах, потому что скрывалась от нашего мира и умирала, чтобы оградить от него свою дочь.

― Джулиан! ― Резкий голос Камиллы прорвался сквозь мои беспорядочные мысли.

Я собирался ответить, что все понял. Что теперь я знал достаточно. Я буду защищать Тею от Совета и Мордикума. Я отказывался быть пешкой, когда моя работа заключалась в защите моей королевы.

Но когда я взглянул на Камиллу, ее глаза были как блюдца, а рот приоткрылся в неподдельном ужасе. Когда она заговорила, ее голос дрожал: ― Совет отдал приказ местным властям. Они хотят, чтобы Тея была взята под стражу сегодня.