— Хочешь попробовать немного поиграть в ролевую игру? — Я спросил ее, двигаясь вперед, как хищник, приближающийся к своей добыче.

— Э-э-э... я не знаю, — сказала она, наклоняя голову так, что золотистые волосы скрыли от меня ее левый сосок.

— Ты хочешь называть меня папочкой? — Я замурлыкал.

— Папочка? Эмм, нет, это жутко. — Она сморщила нос, и я отказался считать это милым, фыркнув от смеха.

— Да, ты, наверное, права насчет этого… когда ты впервые увидела меня, ты знала, что мы окажемся здесь? Это было предрешено заранее? — Спросил я, ведя ее в веселом танце, чтобы заставить ее сказать то, что я хотел.

Татум вздернула подбородок, осознавая свои действия таким чертовски горячим движением, что было удивительно, как я еще не предъявил права на ее тело.

— Я знала, — выдохнула она.

— Все это время? — Я надавил.

— Да. Я знала все это время, — согласилась она, пристально наблюдая за мной, пока петля затягивалась вокруг ее шеи, а она даже не осознавала этого.

У меня было то, что мне было нужно. Я мог бы остановиться на этом. Но я этого не сделал. Я не мог. Жар и желание в ее глазах с таким же успехом могли быть моими собственными.

Кроме того, нахрен хотеть этого, я нуждался. Мне нужно было снова почувствовать каждый дюйм ее кожи на своей.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — мрачно сказал я, придвигаясь ближе, сбрасывая спортивные штаны, и ее глаза мгновенно опустились, чтобы полюбоваться моим телом.

— Я хочу тебя, — выдохнула она, ее колени раздвинулись там, где она опустилась передо мной на колени, как будто она уже почти чувствовала это. — Я хочу, чтобы ты был внутри меня, Блейк.

И, возможно, лучший мужчина сказал бы "нет". Но я никогда не утверждал, что я лучший мужчина.

Я сократил расстояние между нами, и она мгновенно потянулась ко мне, ее губы прижались к моим, и я ощутил ее божественный вкус на языке, когда она поцеловала меня, как прошлой ночью. Но это было не так, как прошлой ночью. Я не почувствовал ничего из того, что нафантазировал в пьяном угаре, и я не собирался позволить ей обманом заставить меня почувствовать это снова.

Я отстранился, глядя в бесконечный океан ее глаз, и она слегка нахмурилась, протянув руку, чтобы обхватить мою щеку.

— Что-то случилось, Блейк? — Выдохнула она так, словно могла заглянуть прямо в мою душу и почувствовать все мое горе, просто взглянув мне в глаза. — Твой отец сообщил тебе плохие новости или...

— Я не хочу говорить об этом, — твердо сказал я.

К черту эти глаза. Она все еще держала меня в плену ими. Все еще рылась в дерьме в поисках крупицы боли, которую я похоронил глубоко внутри себя. Но ей пришлось бы с огромной яростью сначала покопаться, если бы она ожидала найти это.

— Что я могу сделать? — Спросила она, и на мгновение вопрос застал меня врасплох. Это было так... искренне. Как будто она действительно хотела помочь. Но было только одно, что могло мне помочь. Месть. И так уж случилось, что она была единственной, кто мог предложить мне это в любом случае.

— Я хочу трахнуть тебя так, словно завтра не наступит, — прорычал я. — Я хочу выжать всю боль, душевную муку и гребаную ярость прямо из своего тела и из твоего.

Она долго смотрела на меня, прежде чем прикусить нижнюю губу, отчего я почувствовал, что нуждаюсь в ней еще больше.

Если бы мы могли просто перестать разговаривать и начать трахаться, я знал, что смог бы забыть об этом дерьме. Даже если бы это было ненадолго.

— Тогда ладно, Блейк, — выдохнула она, в ее глазах плясал вызов. — Покажи мне свое худшее.

Я зарычал от чистого голода, когда наклонился вперед, прижимаясь своими губами к ее губам, когда повалил ее на кровать подо мной, и она застонала в знак одобрения.

На ее языке был вкус самого сладкого яда и самой горькой лжи.

Ее бедра раздвинулись для меня, когда она поцеловала меня сильнее, но я почувствовал, что снова падаю головой в ее ловушку. Это было слишком хорошо, слишком правильно. И это было неправильно.

Я отстранился с решительным рычанием и перевернул ее под себя так, что она оказалась лицом вниз на кровати, и мне не пришлось сталкиваться с болью, которую она пробудила своими поцелуями.

Конечно, она не дрогнула, жадно приподнимая свою задницу, предлагая мне все, что я мог взять, и даже больше.

Я застонал, когда пристроился позади нее, почувствовав, какой влажной она была на кончике моего члена за мгновение до того, как я вошел в нее. Один сильный толчок прямо в основание заставил ее закричать в подушку под собой.

— Еще, — выдохнула она, когда я выскользнул обратно, прежде чем войти снова, и снова, и снова.

Она ощущалась так чертовски хорошо. Ее тело, казалось, было создано для моего, и ее крики удовольствия только говорили мне, что она согласна.

Мои пальцы впились в ее бедра, когда я вонзался в нее жестоко, сердито, жадно. И я проклинал ее про себя, потому что мне нужно было больше от нее, от нее всей. Я хотел, чтобы это чувство никогда не заканчивалось. И ярость во мне все подпитывалась и подпитывалась каждым толчком, мой гнев рос и крепчал по мере того, как я боролся с тем, как я хотел ее.

— Да! — Закричала она, вцепившись руками в простыни. — Еще!

Все сильнее и сильнее. Сильнее, чем я когда-либо трахал кого-либо прежде, и она отвечала мне толчком на толчок, требуя еще большего, когда я вонзался в идеальную упругость ее тела.

Я скользнул рукой по ее бедрам, пока не нащупал пальцами ее клитор, поглаживая его в такт каждому толчку.

Ее мольба сменилась криком, когда я перевернул ее, и мой собственный голос присоединился к ее, поскольку я также не мог не застонать от удовольствия.

Я никогда не чувствовал ничего подобного. Она мне нравилась. Девушку, которую я ненавидел больше, чем можно выразить словами.

Она закричала, кончая на меня, и я мгновенно последовал за ней в забытье, когда она сжалась вокруг моей длины, ее тело дрожало от того, что я только что с ней сделал. Мое сердце бешено колотилось, конечности дрожали, и все мое существо чувствовало себя так, словно она только что разбила его вдребезги и сшила обратно. Я никогда не чувствовал ничего, что было бы даже близко к этому. К ней.

Она прижалась бедрами к кровати, и я упал на нее, аромат ванили и цветочного меда окутал меня, когда я вдохнул ее.

Я оставался там долгое время, наши тела все еще были соединены, а ее конечности все еще дрожали.

Совершенство. Для нее не существовало другого слова.

Но я не собирался позволять этому одурачить меня.

Я оттолкнулся от нее и поднялся на ноги, когда она перевернулась, убирая волосы с лица.

— Это было... — она рассмеялась, как будто не могла подобрать слов, и мне пришлось согласиться. Я был там. Я знал, что это было. Но я так же знал, кто она такая.

Я отступил назад, мою челюсть сводило, когда я натягивал спортивные штаны. Я глубоко вздохнул, сосредоточив все, что у меня было, на горе, ярости и боли, которые омрачили мою душу, когда я заставил свой взгляд ожесточиться и любую мягкость, которую я мог бы испытывать по отношению к ней, уйти и умереть.

— Что ж, спасибо, — сказал я, поворачиваясь к ней спиной, и пошел доставать свое барахло из ящиков комода.

— Спасибо? — Рассмеялась она. — Значит, это все? Никакого завтрака в постель?

— Мы завтракаем в столовой "Редвуд", — сказал я ровным тоном, стоя к ней спиной. — И тебе, возможно, стоит поторопиться, если ты не планируешь появиться на нем во вчерашнем платье.

Я остановил запись и сунул мобильный телефон в карман вместе с бумажником. Татум молчала, пока я собирал свое барахло, и я обернулся, ожидая увидеть ее надутой на кровати, выглядящей так, будто она вот-вот заплачет. Но нет. Конечно, это было не так. Она была на ногах, в платье, пытаясь застегнуть молнию.

У меня свело челюсть, когда я наблюдал за ней, и через несколько долгих секунд я пересек комнату, чтобы помочь. Я застегнул его, и она откинула волосы назад, прежде чем снова надеть туфли.

— Ты принимаешь таблетки? — Спросил я, прежде чем она успела отойти от меня. Прошлой ночью я был так увлечен ею, что до этого момента даже не думал о презервативе, но теперь я начинаю понимать, какой это был полный пиздец. Если эта девушка забеременеет от меня, как, черт возьми, я должен буду с этим справиться? Ее отец убил мою маму.

— Да, — сказала она наигранно легким тоном. — Не нужно беспокоиться об этом. Должна ли я пройти тест на ИППП? — Она отошла от меня и бросила на меня аналитический взгляд, который говорил о том, что она, вероятно, должна это сделать.

— Нет, — прорычал я. — Я никогда раньше не забывал презерватив.

Мы долго смотрели друг на друга, признавая, как сильно мы оба хотели друг друга, чтобы это произошло. Нуждались друг в друге. Но теперь все закончилось. Я не трахал девушек дважды, и она ничем не отличалась, независимо от того, как сильно мое тело хотело, чтобы она была такой.

— Ну, Блейк, это было весело, — резко сказала Татум, одарив меня улыбкой, которая не коснулась ее глаз. — Спасибо.

Она дважды хлопнула меня по щеке самым покровительственным жестом, известным человеку, но прежде, чем я успел оправиться от шока, она ушла.

Я стиснул зубы и боролся с желанием броситься за ней, когда дверь захлопнулась у меня перед носом, но мне удалось остаться на месте.

Татум Риверс в любом случае получит свое. И я могу подождать еще немного.