Райан выглядит задумчивым.

— На самом деле я с тобой не согласен, — говорит он через мгновение. — Думаю, ты самая очаровательная женщина, которую я когда-либо видел. — Моё лицо снова нагревается. О чём он говорит? Что во мне может быть очаровательного?

Но вместо того, чтобы настаивать, я меняю тему, мои щёки покраснеют.

— Так как же самый богатый ресторатор в мире оказался отцом-одиночкой пятерых замечательных детей?

Он смотрит вниз, и его взгляд становится закрытым. Я сразу жалею, что спросила. Это было через чур, слишком рано, и я облажалась. Я намереваюсь извиниться, когда он говорит:

— Я встретил Сэнди в колледже, — говорит он. — Это типичная история. Влюбился по уши в шикарную девушку, а после окончания учёбы женился. У нас появились дети, и до этого мы провели вместе несколько хороших лет… Ну, сейчас всё изменилось.

— Как же так? — нежно спрашиваю я.

— Мы отдалились друг от друга, — отвечает Райан. — Я был занят своими делами, а Сэнди, ну, я думаю, она возмущалась, когда её ограничивали. Когда она ушла, то сказала мне, что чувствует, что упустила свои лучшие годы и хочет иметь шанс пожить, пока не стало слишком поздно.

— Ах, — говорю я медленно. — Что-то вроде кризиса среднего возраста?

Он качает головой.

— Вроде того, за исключением того, что она молода. Тридцать пять лет — слишком мало, чтобы иметь кризис среднего возраста, верно? Особенно, если ты стройная блондинка без морщин. Конечно, отчасти это ботокс, но я думал, что кризис среднего возраста — это для пузатых стариков с лысиной.

Я качаю головой.

— Кризис среднего возраста может случиться с кем угодно и когда угодно, это очевидно.

Райан выглядит расстроенным.

— Я знаю, но это был огромный шок. Никогда не думал, что женщина может оставить своих детей, а тем более пятерых. Я думал, что матери преданы своему потомству, но Сэнди это просто не интересует.

— Однако она время от времени видится с детьми, верно? — спрашиваю я. Ссутуливание его плеч подсказывает мне ответ прежде, чем он успевает ответить.

— Она… — его голос на мгновение затихает. — Ну, после развода она уехала из штата со своим парнем, и они много путешествуют, так что дела шли неравномерно. Я имею в виду, она иногда звонит и присылает подарки на дни рождения и Рождество, но на самом деле прошло около двух лет с тех пор, как она видела детей лично.

Я смотрю на него, ошеломлённая. Я знаю детей меньше недели и уже не представляю, как проведу два месяца вдали от них. Два года — это другая история.

— Мне очень жаль, — говорю я тихо. — Это должно быть очень тяжело.

Райан издаёт резкий смех.

— Я не думаю о себе. Но я ненавижу выражение разочарования в глазах моих детей. Теперь они даже больше не спрашивают о Сэнди, — с горечью говорит он. — И я думаю, что так будет лучше. Двое младших, Руфус и Рэйчел, практически её даже не помнят.

Я осторожно беру его руку в свою.

— Твои дети замечательные, даже если они никогда не увидят свою мать. Ты проделал хорошую работу.

Он снова кивает, глядя в пространство. Затем он потирает лицо руками, его плечи напрягаются. Его красивое лицо омрачено, и я впервые вижу Райана неуверенным в себе.

— Спасибо, но я не знаю, что им говорить, Реджина, — признаётся он тихим голосом. — Как мне сказать шестилетней девочке, что её мама не может прийти на праздник по случаю её дня рождения, потому что она запланировала поездку на Гавайи на той же неделе и не хочет её отменять? Как мне посмотреть сыну в глаза и сказать ему, что его мать любит его, если она даже на день не удосужилась навестить его?

Райан молчит какое-то время, а затем с горечью говорит:

— Она эгоистичная сука. — Хоть он и не повышает голос, это душераздирающе. Он тяжело сглатывает, прежде чем продолжить, выражение его лица мрачное. — Я не должен злиться на Сэнди, но я злюсь. Мне плевать, заботится ли она обо мне, но ей следует уделять время нашим детям. Между полётом в Белиз и клубами со своими отвратительными друзьями ей следует сделать что-нибудь для Рико, Руфуса, Рэйчел, Ребекки и Ронни. Но ей плевать.

Райан внезапно останавливается, и гнев исчезает с его лица, уступая место отчаянию. Он такой уязвимый и такой убитый горем. Я хочу прижать его к себе, просто погладить его по волосам и позволить ему поплакать у меня на плече. Я хочу позволить ему плакать, пока вся боль не уйдёт.

— Мне очень жаль, Реджина, — говорит он сдавленным голосом. — Тебе не обязательно было всё это слышать. У детей есть я, у них есть ты, а что касается Сэнди…

— Что касается Сэнди, то неважно, — я говорю мягко. — Мы справимся с этим как можно лучше. — Его глаза выглядят побеждёнными, но я продолжаю: — Ты злишься и грустишь из-за них, но это твои эмоции, а не их. У детей есть ты, Райан. Возможно, им этого достаточно. — Он смотрит на меня в шоке. Это явно новая концепция, и я продолжаю: — Возможно, для них тебя более чем достаточно, и ты правда проделал огромную работу как отец-одиночка. Плюс, теперь у них есть и я. Я люблю их, и ты их любишь, и я разговаривала с некоторыми сотрудниками дома. Они тоже любят этих детей.

Выражение его лица нечитаемое, и, возможно, я зашла слишком далеко, но решаю двигаться дальше.

— Когда они спросят меня о своей матери, мы напомним им обо всех, кто их любит. Они никогда не будут нуждаться в любви, Райан. Этот гнев, который ты чувствуешь, это негодование… — я делаю глубокий вдох, потому что, возможно, перехожу черту. — Ты страдаешь каждый божий день, и это делает тебя несчастным. Но я говорю: отпусти это. Отставь эту бутылку с ядом и будь благодарен за то, что у тебя есть. У тебя пятеро замечательных детей, и это само по себе чудо.

Он смотрит на меня, его красивое лицо непроницаемо. Эти голубые глаза потемнели, и внезапно моё сердце колотилось. Я определённо перешла черту. О нет, он уволит меня на месте. Я быстро открываю рот, чтобы извиниться, но прежде чем я успеваю заговорить, Райан наклоняется вперёд, кладет руку мне на затылок и притягивает меня для разрушительного поцелуя.

Когда он отстраняется, мы оба задыхаемся.

— Откуда ты взялась, Реджина? — шепчет он резко. — Чем я заслужил тебя?