Глава 3 3

Каким-то образом в этой маленькой хижине проходит еще одна неделя. Каждый день после обеда мы возобновляем наши уроки боя, начатые накануне, и я довольно хорошо научилась уклоняться от его кулаков. Настолько, что он перешел к тому, чтобы держать свой клинок в руке, когда замахивается, и, похоже, его устраивает моя защита. Каждый вечер я немного читаю, прежде чем мы ложимся перед камином, часами ублажая друг друга.

Я узнала несколько способов довести его до оргазма, и он, безусловно, наткнулся на несколько моих темных желаний, некоторые из которых я даже не осознавала сама. Например, как мне нравится, когда мне завязывают глаза подушкой, пока он делает свое дело у меня между бедер. Прошлой ночью он держал мои руки прижатыми к моей голове, доводя меня пальцами до оргазма, мысль, которая поначалу ужаснула меня, но я стала доверять Титусу так, как не доверяла мужчинам до него. Он снова и снова демонстрировал мне свой мягкий характер.

Я также заметила, что за последнюю неделю его стали меньше мучить кошмары. Ни разу он не просыпался посреди ночи с ревом, как это было раньше.

Однако сексуальное разочарование между нами усилилось. До такой степени, что мои бедра подергиваются каждый раз, когда он входит в комнату, а глубоко сидящая пульсация в моем естестве не дает мне спать по ночам, когда я лежу обнаженная рядом с ним. Я начинаю думать, что тоска, которую я испытываю, вызвана не столько телом, сколько душой, стремящейся создать более глубокую связь, чем плоть.

Раннее утро подкрадывается к краю горизонта, заливая комнату тусклым светом, пока я лежу на боку, наблюдая, как он спит. Его мышцы сжимаются вокруг меня, когда он прижимает меня к своему телу, его восхитительный мужской аромат играет с моими чувствами. Я обхватываю ладонью один из его бицепсов и наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать его обнаженное плечо, которое подергивается под моими губами, и я улыбаюсь, прижимаясь губами к его коже.

— Спят ли альфы когда-нибудь по-настоящему?

— Не тогда, когда рядом с ними лежит красивая обнаженная женщина. Он перекатывается в меня, рыча и покусывая мое горло.

Щетина его бороды щекочет мою кожу, и я издаю визг, брыкаясь и извиваясь, когда он впивается пальцами в мои ребра. 

— Титус! Пожалуйста!

— Пожалуйста, что? Уткнувшись лицом в изгиб моей шеи, он бормочет.

— Пожалуйста ... не надо! Еще один приступ смеха сдавливает мою грудь, и я дергаюсь от его мучений.

— Остановись!

— Не останавливаться?

— Нет! Из меня вырывается крик, мой смех достигает апогея. 

— Я собираюсь пописать!

— Однажды я помочился на тебя. Будет только справедливо, если ты помочишься на меня.

— Пожалуйста!

В момент милосердия он останавливается, и когда я открываю глаза, он смотрит на меня сверху вниз. Неважно мысли, крутящиеся в его голове, изменили выражение его лица во что-то более серьезное.

— Что такое?

— Прошлой ночью мне приснилось, что я стою посреди темного леса. Я слышал, как твои крики эхом отдаются вокруг меня, но я не знал, с какой стороны они доносились. Это было так громко, и я целую вечность искал тебя. Я не мог тебя найти .

— Я прямо здесь. Я никуда не собираюсь. На самом деле ... Я обхватываю его ногу своей, придвигаясь к нему ближе. 

— Я тут подумала … зачем нам вообще возвращаться?

— В Шолен? Твоя семья там.

— Да. И я скучаю по своему брату больше всего на свете, но я знаю, что он в безопасности. Я просто подумала … что, если ....

Что, если бы мы остались здесь?

— Нас двое?

— Да. Я имею в виду ... если я тебе надоела, я понимаю... Мои слова обрываются, когда его губы захватывают мои.

Его рука обхватывает мою челюсть, прижимая мое лицо к своему, в то время как он углубляет поцелуй своим языком. 

— Я бы никогда не устал от этого. Но достаточно ли этого для тебя? Когда у тебя мог быть любой мужчина, которого ты выберешь. Тот, кто мог бы когда-нибудь подарить тебе ребенка .

— Некоторые девушки мечтают о детях, да. Я никогда не была одной из них. Но я не могу лгать, Титус. Чем больше я с тобой, тем большего я хочу. Я толкаю его на спину и оседлываю его тело под собой. Толстые руки скользят вверх по краям моих бедер, когда я двигаю бедрами, потираясь обнаженной киской о его живот.

У него вырывается страдальческий звук, и он откидывает голову назад, сжимая мою плоть. 

— Я испытывал невыразимые мучения в своей жизни, но это, должно быть, худшее из всего.

— Тогда прекрати бороться со мной. Я опускаюсь между нами, беру его твердый ствол и провожу кончиком вверх и вниз по моему шву. 

— Я хочу чувствовать тебя внутри себя. Я хочу, чтобы ты наполнил меня .

— Черт, - стонет он, вращая бедрами. 

— Ты не представляешь, сколько раз я мечтал об этом. Прижимаю тебя к каждой стене в этом месте. Живот изгибается подо мной, он берет мои запястья, закрыв глаза, как будто представляя, что делает именно это. 

— Трахаю тебя, пока у тебя не подкашиваются колени.

— Давай сделаем это реальностью. Один раз.

— Я не могу этого сделать.

— Ты можешь, - шепчу я, прижимаясь к его эрекции. Кончик упирается в мой вход, и мышцы моих бедер напрягаются от давления.

— Талия, пожалуйста.

— Пожалуйста, что? Я играю, точно так же, как он делал, щекоча меня ранее.

— Пожалуйста ... не надо.

— Чего не делать?

Он поднимает голову от пола, глаза горят яростной похотью, и тик его челюсти является показателем конфликта, пылающего внутри него.

Он тоже этого хочет.

— Не останавливайся, - его голос хриплый и напряженный, как будто он борется с желанием сказать это.

Улыбаясь своей победе, я наклоняюсь вперед и прикусываю его нижнюю губу зубами.

Он рычит и кладет ладонь мне на затылок, захватывая мой рот с чувством одержимости.

Внезапно он замирает подо мной, откидывая голову в сторону. Его мышцы напрягаются, и он, кажется, чем-то отвлечен.

Поднося палец к губам в знак того, что нужно соблюдать тишину, он отталкивает меня от себя и садится на полу. Ни одна половица не скрипит, когда он на четвереньках подходит к окну.

Тени движутся по стеклу, и я хватаю одеяло, чтобы прикрыться, возвращаясь к книжному шкафу.

Дверь комнаты распахивается с оглушительным треском, и впереди показывается конец пистолета.

Ремус? Почему Юма не залаял?

Мышцы дрожат, я прячусь за стулом, наблюдая, как Титус крадется к неосторожному нарушителю.

Ствол пистолета уступает место мускулистой женщине со взъерошенными волосами и покрытой коркой грязи кожей. В ту секунду, когда она входит в хижину, ее взгляд устремляется к моему укрытию.

Она целится в меня из пистолета, и в этот момент Титус наносит удар.

Через несколько секунд она лежит под ним, прижав пистолет к груди, как клетку, в то время как он нависает над ней, занеся кулак для удара.

В комнату входит другая женщина, оружие нацелено на Титуса, и я выпрыгиваю из своего укрытия. 

— Подожди!

За ней следуют еще две женщины, все они вооружены, одеты в поношенную одежду, из-за которой выглядят неопрятно. Они двигаются медленно и приседают, как животные, как будто это их инстинкт - ходить на руках и ногах.

Вторая женщина направляет на меня пистолет.

— Если ты не хочешь, чтобы я разломил ей череп, я предлагаю тебе опустить оружие, - скрипит зубами Титус, все еще удерживая в плену первую женщину.

— Трудно что-то сделать, когда твои мозги размазаны по стене. В каюту входит еще одна женщина, на этой надет кожаный жилет поверх грязной белой футболки, ее волосы собраны с лица в конский хвост. Такое количество женщин в одном месте неслыханно здесь, в Мертвых Землях.

Она наставляет на Титуса два ручных пистолета, в результате чего на него нацеливается в общей сложности четыре вида оружия.

— Чего ты хочешь? Я поднимаю одеяло повыше, плотнее оборачивая его вокруг своего тела.

В то время как отсутствие одежды, кажется, совсем не беспокоит Титуса, я чувствую себя совершенно уязвимой, стоя перед ними.

— Разве вы не видели резьбу на стене? Это место принадлежит нам.

Вот почему Юма не лаял. Он знаком с ними.

Титус фыркает от смеха, отказываясь отпускать девушку, лежащую под ним. 

— Как долго, по-твоему, маленькая картинка будет удерживать людей на расстоянии?

— Уже в течение многих лет. Большинство здесь понимают, что это значит.

— Зачем оставлять еду? Я не могу оторвать глаз от ее оружия, думая о том, как легко она могла поскользнуться и выстрелить ему в затылок.

— Мать-земля обеспечивает нас необходимыми питательными веществами. Ни одной гребаной консервной банки. Все еще держа оружие на Титусе, женщина в кожаном одеянии наклоняет голову. 

— Либо ты освобождаешь мою сестру, либо я потрачу все до последнего кусочка свинца на тебя и твою девушку.

Следует напряженная пауза, прерываемая пульсацией крови, стучащей в моих ушах. К моему удивлению, Титус выполняет ее команду, отталкивая лежащую под ним девушку, и поднимается на ноги, возвышаясь над этими женщинами.

Кожаная жилетка смотрит на него снизу вверх и, присвистнув, качает головой. 

— Разве ты не впечатляющий зверь ...

Она оглядывается на меня, окидывая меня беглым взглядом, и снова на Титуса, ее глаза опускаются к его бесстыдно обнаженному паху. 

— Кажется, ужасно большой ключ для этого крошечного замка.

Растущая ревность заставляет меня податься вперед, одна рука сжата в кулак. 

— Мы уйдем, если ты этого хочешь.

— Чего я хочу, так это чтобы ты закрыла свой хорошенький ротик и иди поищи здесь какую-нибудь одежду для себя и капитана Кокмонстера. Кивком головы она подает знак одному из своих приспешников, стоящих рядом, который пересекает комнату и направляется ко мне с пистолетом, пристегнутым ремнем к груди.

Я бросаю взгляд на Титуса, который смотрит в ответ с бесстрастным выражением лица. Который я не могу прочесть. Я иду впереди, направляясь в заднюю спальню, краем глаза наблюдая за девушкой с пистолетом, пока роюсь в ящиках в поисках одежды для Титуса и для себя.