Вторая глава

Громкий стук в дверь пробуждает меня от глубокой дремы. Я переворачиваюсь, чтобы посмотреть на часы — семь часов. 

Кто, это черт возьми?  

Я энергично тру глаза, воспоминания о прошлой ночи мелькают передо мной, напоминая мне, почему я до предела измотан.

Слабый свет проникал в комнату. Ее силуэт дразнил меня, и мое сердце стучало так громко, что я был уверен, что оно выскочит из груди. Она подняла блузку на плечи. Черт, это было оно. Это было то, чего я так долго ждал. Ее руки потянулись к нижней части майки, скользнув по ней чуть выше живота, пока она не остановилась. Она сосредоточилась на чем-то другом. Подойдя к тумбочке, она улыбнулась, приложив телефон к уху. 

Час спустя я все еще сидел за кустами, раздраженный продолжительностью разговора. Без сомнения, она говорила с ним. Чертов мудак, не может оставить ее в покое даже на час. Учитывая, что он приехал в Лондон на ежегодную конференцию, можно подумать, что он весь в делах. 

Ее движения изменились, и моя скука сменилась любопытство. Я навел бинокль, надеясь увидеть продолжение того, ради чего я сюда приехал. Вместо этого я увидел, как медленно опускаются жалюзи, закрывая мне обзор, и она пропала из виду. 

Черт возьми! 

Я в расстройстве пнул камень рядом с собой — глупое решение, так как боль рикошетом отдалась во мне. Боже, ты гребаный неудачник, Джулиан. Как и в любой другой раз, когда я делал это, вожделение вскоре было побеждено чувством вины. Я был больным ублюдком, и я знал, что единственная причина, по которой я позволял себе это делать, заключалась в том, что это заменяло мне зависимость от кокаина.  

Конечно, преследование Чарли было более здоровым, верно?  

Это был мой извращенный способ оправдать то, что, как я знал в глубине души, было просто неправильно. 

Я слышу голос из коридора, и он кажется мне смутно знакомым. Спотыкаясь, я подхожу к двери в одних трусах и женской кофте. Когда я заглядываю в глазок, я вижу лицо. Тощее, со странными пятнами тут и там. Я протираю глаза — не может быть, это не тот, о ком я думаю. 

— Давай, дядя Джулс, открой эту чертову дверь!

Вы, должно быть, шутите.  

Неохотно я открываю дверь Тристану, моему племяннику. 

— Тристан? Почему и какого черта ты здесь делаешь?

  Он врывается, бросая свой вещевой мешок на пол и аккуратно ставя небольшую сумку, которая была перекинута через плечо, на кофейный столик. О, блядь, нет, вещевые мешки никогда не являются хорошим знаком. Это признак бродяги, который ищет, где бы остановиться. Он не может остаться со мной. Я кочевник, рожденный бродить по земле в одиночестве. Мне нравится мир и покой. Я не могу позволить ребенку жить здесь. 

— Мама сказала, что ты сошел с ума и тебе нужна компания.

Он чувствует себя как дома, сидит на диване, положив ноги на стол и заложив руки за голову. 

Я провожу пальцами по волосам, чтобы успокоиться, но, конечно, это не помогает: — Тристан, ты не можешь здесь оставаться.

— Почему нет? Здесь достаточно много места для нас двоих, — он берет со стола журнал и сморщивается. Я не ошибаюсь, думая, что финансовая литература не в его вкусе. 

Моя квартира не огромная. Это квартира с одной спальней над каким-то сомнительным массажным салоном внизу, но это все, что я могу себе позволить сейчас. Я спустил столько денег на кокаин, что пришлось отказаться от такой роскоши, как охраняемая квартира. Это не такое уж плохое место, довольно современное внутри, но очень тесное.  

Ему придется спать на диване.  

Что, теперь ты думаешь, что он может остаться? 

— У меня нет времени заботиться о несовершеннолетнем, Тристан. Я и так занята работой и... делами.

Он будет мешать тебе заниматься ночными делами. Найди ему другое место для проживания, — кричат мне садистские голоса в моей голове. 

— Несовершеннолетний? Мне двадцать один. Я достаточно взрослый, чтобы пить, играть в азартные игры и рубиться. Я в Калифорнии, здесь такие красотки! На улице была одна блондинка... она хотела пригласить меня внутрь выпить холодного чая и все такое, но я клянусь... и я клянусь... она была в костюме коммандос. Полностью хотела меня трахнуть, — его австралийский акцент не пропал для меня даром, хотя его сленг — да. 

— Тристан, с какой стати ты вернулся в Штаты? — провожу руками по волосам, обеспокоенный его внезапным появлением, — Джози не стала бы просто так отправлять своего первенца к своему неспособному брату, — Помнишь, когда я в последний раз заботился о тебе? Я чуть не уронил тебя на голову.

— Мне был год... это было двадцать лет назад.

Я достаточно хорошо знаю свою сестру, чтобы понимать, что она любит своего сына, и мысль о том, чтобы отправить его на воспитание, повергла бы ее в депрессию на несколько дней, не говоря уже о том, что Джози считает меня безответственным человеком без будущего. 

— Правда? Я не нравлюсь мужу номер четыре, — тон его голоса меняется. Его глаза переводятся на окно, что является для меня сигналом сменить тему и обязательно позвонить Джози по межгороду, чтобы выяснить, что, блядь, произошло. Черт, лучше бы этот мудак и пальцем его не тронул. 

Я выдохнул, не веря, что позволяю ему остаться здесь. Куда еще он может пойти? Я был паршивым дядей, так что, думаю, я хотя бы это ему должен.

Продолжая смотреть на него, я замечаю, как сильно он изменился со Дня благодарения пять лет назад. Джози постоянно присылала мне фотографии Тристана, когда они переехали в Австралию из-за мужа номер три. Это закончилось как крушение поезда, и она переехала к мужу номер четыре. Тристан вырос и превратился в мужчину. Ну, ладно, может быть, в ребенка. Он немного ниже меня ростом, его телосложение скрыто за мешковатой футболкой с символом Зеленого фонаря. Его волосы нечесаные и неопрятные, обесцвеченный блонд делает его похожим на австралийского серфингиста, и, вероятно, поэтому он также загорел.

— Ладно, слушай, ты можешь остаться здесь, но только на пару недель, и я хочу установить некоторые основные правила, — черт, когда я успел стать таким родителем?

— Договорились, — он улыбается.

— Первое... убирай за собой. Я не терплю нерях.

— Ну, а как ты объяснишь свою спальню?

— Минутный провал концентрации, который больше не повторится, — нет, Рокси, не повторится.

— Так, значит, ты трахал свои мозги с телкой, у которой был отличный минет, но при дневном свете ее лицо должно быть на плакате в розыске?

— Правило номер два... моя жизнь — личная. Если хочешь остаться здесь, уважай мою личную жизнь.

— Что ты скрываешь, дядя Джулс? Какой-то странный БДСМ-фетиш? Где-то здесь есть тайный вход в твою пещеру?

— Правило номер три... пожалуйста, перестань называть меня «дядя Джулс». К черту это уважительное дерьмо. Да, я твой дядя, но Джулиан — это приемлемо.

— Хорошо, теперь мое правило, и у меня только одно.

— Ты шутишь, парень? — я должен посмеяться над этим. Тристан и правила?

— Вообще-то, два. Никакой кока-колы в доме. Я не хочу, чтобы ты обнаружил передозировку от какой-то своей линии.

Какого хрена? Какая наглость!

— Я больше не употребляю это дерьмо.

— Ну, раньше занимался, так что просто не занимайся. Обратись за помощью или что-то в этом роде.

— А второе? — спрашиваю я, раздражаясь.

— Если я перестану называть тебя «дядя Джулс», ты перестанешь называть меня «пацан», — он протягивает руку для пожатия, что я неохотно делаю.

— Отлично, теперь о самом главном, — он открывает молнию на своем драгоценном грузе и показывает PlayStation 4.

Видеоигры?

Поговорим о несовершеннолетних.

Последний раз я играл в Legend of Zelda в девяностых. Прямо перед Челси, - не ходи туда, блядь, не сейчас.

— Послушай, Ки... Тристан. Я не любитель видеоигр. Поскольку это твой первый день в Калифорнии, как насчет того, чтобы отправиться на Венис-Бич?

— Круто, братан!

— Да, круто, — я качаю головой, прежде чем выпустить небольшой смешок.

Первый смех за последние месяцы.

 ***

Мы идем по эспланаде, и, как всегда, развлечения окружают нас, куда бы вы ни повернули. Здесь можно часами наблюдать за различными представлениями, которые отчаянно пытаются собрать толпу за небольшие деньги. Люди всех возрастов проносятся мимо нас на роликовых коньках, некоторые — на Segways. Дамы в шортах и бикини небрежно проходят мимо, их загорелые и длинные волосы переливаются на солнце. Тристан то и дело останавливается, его слабая попытка пофлиртовать с толпой девушек не слишком эффективна.

— Итак, вы австралиец? Ты знаешь братьев Хемсворт? — они хихикают.

— Конечно! Джейсон и Кит? Вообще-то, я ходил с ними в школу.

Это отвратительно. У меня не хватает духу сказать ему, что они имеют в виду Лиама и Криса, но я чувствую, что должна это сделать, когда они уходят в приступе смеха.

— Снобы, — кричит он.

— Э, малыш... Я думаю, они имели в виду Криса и Лиама Хемсвортов.

— Не называй меня так… кого?"

— Ну, знаешь... двух австралийских актеров.

— О... Тор! Я так и знал. Приятель, женщины здесь горячие! Черт, я столько всего упустил в интернате... , — его голос прерывается, когда мы проходим мимо весовой зоны, где подражатели Арнольда Шварценеггера демонстрируют себя и пытаются стать следующей большой вещью.

— Как, по-твоему, я могу получить такое же оружие, как у этого парня? — Тристан указывает на несколько худощавого парня, хотя его предплечья хорошо обрезаны.

— Ну и ну... Тристан, тебе нужно начать принимать стероиды или что-то в этом роде. У тебя вообще половое созревание закончилось?

— Неплохо... нет! Возможно, мне придется заглянуть в местный спортзал. Ты не плох, сколько ты жмешь?

— Я не хожу в спортзал. Я занимаюсь дома.

Спортзал — это место, где ты встречаешь прекрасных дам, у которых хреновое прошлое с кучей багажа. Урок номер один — тип женщин, которые вырывают твое сердце из груди, топчут его на твоих глазах, а потом бросают его тебе в лицо со словами: «Ха-ха, неудачник».