ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ЛЕОРА

Странно, как мы можем потерять себя со временем, иногда совершенно не осознавая, какое негативное влияние оказывают на нас другие люди.

Мне потребовалось несколько недель, но я наконец-то смирилась с осознанием того, что мои прошлые отношения лишили меня некоторых вещей, которые я любила в себе.

Думаю, именно это происходит после освобождения от отношений.

Токсичных отношений.

По крайней мере, именно это проповедовала Аделин последние пятнадцать минут, пока мы сидели в этом баре на крыше.

Атмосфера пульсирует энергией, когда оживленная толпа танцует в такт музыке, но эта энергия не соответствует моей сегодняшней.

— Послушай, Леора, Джон — отстой, и он был таким токсичным, просто ты не замечала этого раньше. — Сочувственно говорит Аделин, отставляя в сторону свой Aperol Spritz.

Ее слова задевают что-то внутри меня, и я делаю еще один глоток своего Джина с тоником, заставляя себя прислушаться.

— Она права. — Говорит Софи, ее голос наполнен искренностью. — Ты всегда заслуживала лучшего.

Я не могу удержаться и слегка отстраняюсь, все еще испытывая странное чувство преданности человеку, который был моей первой любовью — моим первым всем.

— Ты говоришь так, будто он всегда был плохим человеком. — Пробормотала я.

Алкоголь течет по моим венам, затуманивая рассудок.

— Нет, мы не говорим, что он был плохим человеком. — Успокаивает меня Софи, ее глаза фиксируются на моих. — Просто ты была слишком хороша для него.

У меня в горле образуется комок, и я с трудом сдерживаю слезы.

— Он был моей первой и единственной любовью.

Мой голос дрожит, и я чувствую, как во мне зарождается эмоциональная буря.

— Habibti, я понимаю, что ты чувствуешь себя защищенной из-за хороших воспоминаний, которые вы делили, но, пожалуйста, не защищай его. — Говорит Аделин.

Страх гложет меня, и я шепчу:

— Что, если я больше никогда не найду другого человека? Что, если он был моим единственным шансом на любовь?

На глаза наворачиваются слезы, и я отвожу взгляд от подруг, делая долгий глоток своего напитка.

Я подаю знак бармену принести еще один, хотя знаю, что мне уже достаточно.

Софи наклоняется ближе, обхватывает меня руками и заключает в утешительные объятия.

Ее тепло и искренность наконец-то разрушают плотину, сдерживающую мои эмоции.

— Не вдыхай воздух в это повествование. Он не был твоим человеком, дорогая. Поверь мне, когда я скажу тебе, что ты найдешь его, и этот мужчина будет относиться к тебе как к королеве.

Мой голос дрожит, когда я протестую:

— Ты не можешь знать этого наверняка.

Разочарование Аделины проявляется в ее следующих словах, когда она видит мои слезы.

— Да, мы знаем. А знаешь, откуда мы это знаем?

Я качаю головой, любопытство пробивается сквозь эмоциональную дымку.

Аделин продолжает убежденно:

— Ты, без сомнения, самый удивительный человек, которого я когда-либо знала. Ты не просто сильная и амбициозная, ты самый искренний друг, на которого только можно надеяться. Тот, кто не видит этого, упускает что-то по-настоящему особенное.

Я на мгновение замираю, вникая в смысл сказанного:

— Значит, я правильно поступила, оставив его?

— Да. — Отвечает она. Она изучает меня и, должно быть, замечает затаившееся в моих глазах сомнение, потому что спрашивает: — А что он сказал, когда ты получила награду за лучший маркетинг новичка?

Я вспоминаю тот момент, вспоминая, как я была взволнована, когда делилась с Джоном своими успехами. Горький привкус наполняет мой рот, когда я вспоминаю его ответ.

— Он сказал... он сказал, что мне повезло. Что это мог сделать любой.

Помню, как я была разочарована, когда он не поаплодировал мне и не сказал, что я хорошо справилась.

Но, с другой стороны, он был прав.

Мне действительно повезло, и это мог сделать любой сотрудник компании.

— Что он сказал тебе, когда ты надела то прекрасное красное платье на свадьбу Моники?

Аделина спрашивает, ее голос наполнен беспокойством.

Я делаю глубокий вдох, вспоминая тот день, когда я чувствовала себя так уверенно в потрясающем красном платье, которое я выбрала.

Мой голос дрожит, когда я пересказываю его слова:

— Платье создавало впечатление, что я слишком стараюсь и что такой смелый цвет, как красный, мне не идет.

Аделина добавляет к растущему списку претензий, ее голос тверд и в то же время мягок.

— А как насчет того, что ты хотела получить работу своей мечты в Лондоне? Что он тогда сказал?

Я тяжело сглатываю, горечь от этого воспоминания все еще свежа.

— Он сказал, что глупо думать, что я смогу там преуспеть, и что я должна довольствоваться чем-то здесь, рядом с ним, где у него больше шансов добиться успеха.

От того, что я повторяю вслух его слова и рассказываю о постоянной травле, у меня сводит желудок.

Я ненавижу это.

Ненавижу, что позволила ему разрушить мою силу.

Ненавижу за то, что признавала его чувства выше своих.

Ненавижу, что позволила себе заблудиться и потерять дух.

Но больше всего я ненавижу то, что до такой степени сдала частички своего самоуважения, что в некоторые дни даже не узнавала себя.

Раньше я была счастливой и удачливой девушкой, которая ходила по облакам и всегда излучала бодрость духа.

Но за последний год мне кажется, что я стала горькой — как будто тени его токсичности запятнали солнечный свет внутри меня.

Слезы медленно стекают по моему лицу, когда Софи и Аделина обнимают меня теплыми, утешительными объятиями.

Они крепко обнимают меня, поддерживая, и я ощущаю чувство безопасности, которого не испытывала уже очень давно.

Их объятия словно щит, защищающий меня от сомнений и неуверенности, которые оставил после себя Джон.

Я фыркаю, чувствуя, как их тепло окутывает меня, словно спасательный круг.

— Простите, девочки. Я испортила нам вечер.

Софи слегка отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Леора, ты ничего не портишь. Мы рядом с тобой, и в хорошем, и в плохом. Для этого и нужны друзья, помнишь?

Аделин кивает в знак согласия.

— Верно. Мы здесь, чтобы помочь тебе исцелиться, а иногда это означает разделить боль. Ты не одинока в этом.

Я сажусь, вытирая слезы и благодарно улыбаясь.

— Вы двое — лучшие друзья, о которых только может мечтать девушка.

Аделин улыбается.

— Мы любим тебя и всегда будем здесь, чтобы поддержать тебя, несмотря ни на что.

Я делаю еще один глубокий вдох, пытаясь стряхнуть с себя тяжелые эмоции, которые тяготили меня.

Я обвожу взглядом оживленный бар, ища способ сменить тему и разрядить обстановку.

— Аделин, этот блондин все время, пока мы здесь сидели, разглядывал тебя. Он даже пялился на тебя во время всего этого праздника слез. Ты должна...

Аделин прерывает меня с игривой ухмылкой.

— Не заканчивай это предложение, Леора. Ты знаешь, что я думаю о блондинах.

Мы все дружно смеемся над игривой неприязнью Аделин к блондинам.

Это одна из ее причуд, которая постоянно нас забавляет.

Помню, она как-то сказала мне, что даже мужчины в ее любимых книгах не могут быть блондинами.

Ни в тех, которые она пишет, ни в тех, которые читает.

Она всегда говорила, что даже если на бумаге они окажутся блондинами, в ее воображении они будут просто темноволосыми.

Я мягко поддразниваю ее.

— Ты действительно не любишь светлые волосы, не так ли?

Аделина хихикает и поднимает бокал с коктейлем.

— Это просто не моя чашка чая, Леора. А теперь воспрянь духом, моя великолепная подруга, и давай выпьем за то, чтобы будущее вознаградило нас тем, чего мы действительно заслуживаем.

Я вытираю последние остатки слез, понимая, что сейчас, наверное, напоминаю енота, и поднимаю свой бокал, присоединяясь к тосту Аделин.

— За будущее. — Говорю я, мой голос стал сильнее, наполнился надеждой и решимостью.

За будущее и за новую, обновленную версию себя.

За девушку, которая не позволяет мужчинам наступать на нее, за девушку, которая отстаивает себя, и за девушку, которая знает, чего она стоит.

И еще, запомни, когда вернёшься домой, обратись к психотерапевту.