— А остальные деньги, которые я тебе дал?

— Я их потратила. Мне нужно оплатить счета.

Я схватил ее за руки и оторвал рукава ее платья.

— Эй! — закричала она и попыталась оттолкнуть мои руки.

Я проигнорировал ее протесты и осмотрел ее руки на предмет следов. Их не было. Она не принимала наркотики. Но это не объясняло ее трат. Сколько чертовых денег могла потратить эта женщина? Я мог бы накормить сотню детских домов на те деньги, которые давал ей каждый месяц, и все потому, что она продолжала держать Эверетта над моей головой, и я предпочел бы послать ей деньги, чем рисковать тем, что она не прокормит нашего ребенка.

— Ты собираешься дать мне деньги или как, Бастиан? — Южный акцент усилился от ее нетерпения.

— Ты прилетела сюда, чтобы попросить у меня денег. Это должно быть важно.

В ее глазах мгновенно появилась настороженность.

— Нет. Они мне просто нужны сейчас.

— Я дам их тебе.

— Хорошо...

— После того, как я увижу Эверетта.

Я наблюдал за тем, как в ее глазах рождается решение. Она знала, что я не могу поехать в Алабаму. Она также знала, что если она отвезет его на любую другую территорию, включая мою, я оторву Эверетта от нее и найду какую-нибудь яму, чтобы похоронить ее. Так глубока была моя ярость к ней, и я не пытался ее скрыть.

Не знаю, почему меня шокировало, когда она сделала шаг назад и сказала:

— Неважно. Мне не нужны деньги. Я что-нибудь придумаю.

Мои глаза сузились.

— Придумай что-нибудь, только не голодай и не пренебрегай моим сыном.

— Ты для него меньший отец, чем твой собственный отец для тебя, — прорычала она. Она всегда завидовала моим отношениям с ним.

— Если ты повредишь хоть один волосок на его голове, социальная служба быстро окажется у тебя на пороге.

— Они заберут его. Ты никогда не получишь его обратно.

— У меня нет недостатка в людях, которых я могу подкупить, Эльза. Ты, конечно, знаешь об этом.

Настоящей угрозой была не социальная служба. Это была семья Андретти. Как только они узнают о существовании Эверетта, его жизнь окажется под угрозой, и, возможно, я не успею его спасти. Я не мог так рисковать.

Но я не стал говорить об этом Эльзе, когда она, запыхавшись, унеслась прочь, развевая на ветру рваные розовые рукава, как раздвинутые губы киски.

И я поклялся, что, даже если мне придется умереть, я верну Эверетта у этой сумасшедшей.