А дядя Лука этого не заслуживает.

Поэтому, ни секунды не раздумывая, я поднимаю пистолет и нажимаю на курок.

После первоначального взрыва наступает момент тишины, когда глаза Ашера расширяются, и мы смотрим друг на друга. Я разрываю зрительный контакт и отворачиваюсь, с трудом сдерживая позывы к рвоте. Я не смотрю на мертвое тело дяди Луки. Не думаю, что смогу его переварить.

Вместо этого я выхожу из комнаты, и Ашер следует за мной по пятам.

А там, в коридоре, в одиночестве, с мутными глазами и дезориентированный ото сна, стоит Ренье. Он растерянно смотрит между мной и Ашером. Но потом он делает двойной взгляд, и я понимаю, что он видит.

Он видит меня.

Он видит Ашера.

Он видит пистолет.

И он в моих руках.