Мой социальный работник даже добился от меня срочного охранного ордера против него, но это не остановило Стива от попыток. Именно поэтому я никогда не беспокоилась о запретительном судебном приказе. Я просто ушла, как только появилась возможность.
Как только мне исполнилось восемнадцать, мой социальный работник согласился закрыть мое дело и помочь мне сменить имя, которое раньше было Елена Люси Ривз. Теперь это Люси Айвз. Я поменяла его на свое второе имя и девичью фамилию биологической матери. А потом я сбежала из страны.
Два года меня не было. И вот теперь я снова в опасности и ношу рубашку, которую подарил мне Стив.
Ирония не покидает меня.
Ашер снова смеется. Это безжизненный звук.
— Ты чертов призрак, но я не думаю, что ты связана с мафией. Раньше я не был уверен, но после новой встречи с тобой я так не думаю. — Его глаза изучают мое тело, заставляя меня дрожать. Его полные губы кривятся в отвращении. — Я имею в виду, посмотри на себя. Ты дрожишь, черт возьми. Это жалко. — Эти ледяные голубые глаза сужаются, и он угрожающе подходит ко мне. — Зачем ты вызвала копов?
Я делаю шаг назад и занимаю себя тем, что разглядываю пол.
Это действительно интересный пол.
Выглядит как пол.
На ощупь как пол.
Пол.
Пол.
Пол.
Пол.
Пол...
Ашер прерывает мою прекрасную оду полу.
— В конце концов, тебе придется мне ответить.
Я не свожу глаз с моего грязного друга, пола.
— Я... я думала, что тот большой парень приставал к той девушке.
— Так и было.
Я поднимаю на него глаза, удивленная тем, что он это признал.
Он продолжает:
— Но в этом-то и был смысл. Она знала это. Я знал это. Он знал. Все, кто проходил мимо них, знали это. Все, кроме тебя.
Он делает шаг ближе, и я пытаюсь сделать шаг назад, но меня уже прижимают к стене. Он уже так близко, что я чувствую его дыхание на своем лбу. Я даже чувствую запах мяты, такой же холодный, как и безразличие в его глазах.
Безразличие сменяется весельем.
— Люси, ты вызвала полицию, потому что злилась, что я не дал тебе кончить? — Его руки скользят по моему телу и опускаются ниже бедер. — Мы можем легко это исправить.
Когда его пальцы касаются моей обтянутой джинсами попки, я кричу:
— Нет! — Не уверена, что это ответ на его вопрос или реакция на его прикосновение.
Не могу поверить, что у меня хватило смелости прикоснуться к этому человеку, хотя это было до того, как я узнала, что он из мафии. Как будто в ту секунду, когда я узнала об этом, мой страх полностью погасил мою браваду, усыпив ее, как солнечное затмение. Остается только надеяться, что мир продолжит вращаться и однажды солнце покажет себя - вместе с моей наглостью.
Забава на его лице исчезла, и он наклоняется и шепчет мне на ухо:
— Так что мы будем с тобой делать?
Это здесь я должна умолять о своей жизни?
Я сделаю это, если это означает, что я буду жить. Я строю для себя будущее в Уилтоне, и за это стоит просить. Мне все равно, если это делает меня жалкой или слабой. Я достаточно знаю свои сильные и слабые стороны, чтобы понять: мне никогда не уйти от этого человека, если он сам не позволит мне.
— Не убивай меня. — Я поднимаю на него глаза.
Боже, он так близко сейчас.
— Пожалуйста, не убивай меня, — снова умоляю я, в моем голосе звучит мольба, столь непривычная для моих собственных ушей.
Он покровительственно улыбается.
— Я не убью тебя. Ты невиновна. Ты поступила неправильно, но ты все равно невинна.
— Что ты собираешься со мной сделать? — Я вздрогнула.
Это прозвучало более навязчиво, чем должно было.
Ухмылка на его лице говорит о том, что он тоже это услышал. Он наклоняется еще ближе, опускает голову так, что мы оказываемся почти на уровне глаз друг друга. Он подводит палец под мой подбородок и наклоняет мое лицо вверх. Я испускаю дрожащий вздох, и он вдыхает его. Это самое интимное, что я когда-либо испытывала, а ведь я не девственница.
Когда он говорит, его губы слегка касаются моих.
— Ты будешь мне обязана.
Мои глаза опускаются к его губам.
— Услугой?
Каждый раз, когда мы говорим, мы практически целуемся, забирая друг у друга воздух, но не отдавая его обратно. Я не борюсь с этим. Застыв в страхе, похоти и глупости, я не могу, и это расстраивает.
Что я делаю?
Это человек, который уже убивал. Черт, пару часов назад он собирался убить меня. И все же я здесь, прижимаюсь губами к его губам, краду его дыхание, словно оно принадлежит мне. Но кроме как согласиться на это, я не вижу других вариантов, которые не закончились бы плаванием моего тела в реке Гудзон.
Какая-то часть меня видит в этом то, чем это является. Тактика страха. Игра во власть. Он дает мне понять, что контролирует меня, напоминает, как я его боюсь. И он прав. Я слишком напугана, чтобы сопротивляться, но я слишком дорожу своим образованием в Уилтоне, чтобы бежать.
Он отступает.
— Услуга. Я так понимаю, у тебя новый телефон?
Когда я киваю, все еще ошеломленная, он протягивает руку. Я показываю на свой рюкзак. Он достает мой телефон из переднего кармана и что-то вводит. Через несколько секунд я слышу, как звонит его телефон. Он возвращает телефон в рюкзак.
— У тебя есть мой номер. У меня есть твой.
А потом он уходит, не попрощавшись. Хотя он оставил дверь на лестничную клетку открытой для меня, я стою там целый час, прижавшись к стене. Я в шоке.
Я в долгу перед мафиози.
Как, черт возьми, это произошло?