— Ты хочешь, чтобы я вошёл своим членом в тебя?

Я кивнула, не в силах говорить.

— Нет, Шарлотта. Ты превратила мою жизнь в ад за последнюю неделю. Ты отправила мой разум в самую дикую гусиную погоню, воображая самое худшее между тобой и Картером, — продолжал он, сильнее взяв мой сосок в рот.

Я хотела большего - его гнев только усиливал удовольствие. Раздвинув мою ногу и обнажив задницу, он крепко схватил ее. Наклонившись вперед, он открыл мой ящик стола, ища что-то.

Что ему могло понадобиться из моего стола?

Линейка.

Выставив мою задницу, он нежно шлепал линейкой по моей коже, одновременно перебирая зубами мои соски. Я выгнула спину, баланс между удовольствием и болью переполнял меня. Святое дерьмо, это было так чертовски горячо. Он шлепал меня за то, что я была непослушной. Втайне я получала удовольствие от такого дерьма.

— Никогда больше так со мной не делай, поняла? Ты моя, и я ни с кем тебя не поделю.

Я снова почувствовала шлепок линейки, на этот раз чуть сильнее, но еще более приятный. Может быть, было темно, но невозможно было не заметить огонь, бушующий в его глазах. Этот Алекс был другим, он был собственническим, диким и грязным, и мне это чертовски нравилось.

— Сильнее, — простонала я.

Звук эхом разнесся по комнате, и я притянула его рот к своему, чтобы заглушить стон, который я издала. Не теряя времени, он вытащил свой член и вышел в меня. Я страстно желала его, каждая частичка меня была готова взорваться в блаженном оргазме.

— Теперь каждый раз, когда ты будешь сидеть здесь, я хочу, чтобы ты вспоминала нас и то, где мы сейчас находимся. Как я трахаю тебя. Как я заставляю тебя чувствовать. Что никто другой никогда не заставлял тебя чувствовать себя так и никогда не будет иметь шанса заставить тебя чувствовать себя так. Никто не прикасается к тебе, кроме меня. Только я..., — прошептал он.

Я притянула его к себе и укусила за плечо, пока терпела. Его тело вскоре последовало за мной, когда он задрожал, кончая в меня. Наши потные тела прижались друг к другу, не в силах осознать, что только что произошло здесь, на моем столе, в кабинете биологии.

Я поправила платье и попыталась, как могла, поправить волосы. Алекс застегнул молнию на брюках и наклонился ко мне, на этот раз нежно поцеловав меня.

— No podemos estar separados, Charlotte, nunca. Мы не можем быть порознь, Шарлотта, никогда.

В его голосе звучало явное отчаяние, он умолял меня почувствовать то, что чувствовал он. У меня не было сомнений в том, что я чувствовала то же самое, что и он. Я понимала, но не понимала, как это может быть, чтобы однажды остались только он и я. Я кивнула, прежде чем сказать ему, что люблю его. Этот момент был настолько ошеломляющим.

— Шарлотта. Это платье... твоя красота... Я не могу поверить, что ты моя, — его глаза не покидали меня, изумрудно-зеленый цвет совпадал с оттенком моего платья.

— Это мой любимый цвет, — добавила я, все еще удерживая его взгляд.

— Почему, детка? — спросил он, покусывая мою ключицу, отвлекая меня от вопроса.

— Это твои глаза, Алекс. Они что-то делают со мной. Я не могу объяснить. Это почти как будто они наложили на меня заклятие. Ты должен это знать, так как используешь их, чтобы заманить меня в любое время, когда мы находимся на расстоянии фута друг от друга

Он снова поднял голову, чтобы посмотреть мне в лицо, его лицо было серьезным. Он выглядел так, словно его что-то мучило, словно что-то, что он должен был сказать, было на кончике его языка, но он не произнес ни слова до нескольких минут спустя.

— Ты блондинка, — сказал он, проводя пальцами по моим волосам, — Ты мне нравишься как брюнетка.

— Подумал, что надо бы немного сменить имидж. Почему? Боишься, что не сможешь отличить меня и Саманту?

— О, мой большой жирный рот с поносом.

Его холодный взгляд заставил меня нервничать. Это длилось недолго, прежде чем его лицо смягчилось: — Я люблю тебя, детка, так сильно, что уже не могу мыслить здраво. Я больше не могу жить этой дерьмовой двойной жизнью.

Он поднял мое платье и взял меня еще раз на столе. На этот раз медленнее, более мучительно, но это было там, глядя нам обоим в лицо - любовь, которую мы испытывали друг к другу. Я хотела спросить, что это значит, но он был внутри меня, и это было не время для вопросов и ответов. Нет, это было время насладиться моим мужчиной, насладиться его прикосновениями и тяжестью его тела на моем.

Пятнадцать минут спустя мы вышли по отдельности в спортивный зал. Уже близился конец вечера, а Кейли и Картера нигде не было видно. Слава богу. Свет приглушили для финальной песни вечера. Я стоял там без даты, когда Адриана подошла ко мне, увлекая за собой Алекса.

— Ладно, ребята, вы можете достаточно поладить, чтобы станцевать одну песню? Шар, ты никогда не простишь себе, что у тебя не будет последнего танца, даже если он будет не с твоим прекрасным принцем.

Какая ирония, подумала я.

Она быстро убежала в объятия Элайджи, который, к счастью, находился в противоположном конце комнаты.

— Приказ сестры, — он ухмыльнулся.

Я потянулась к его руке, и он притянул меня к себе, стараясь изо всех сил не задушить меня и не позволить нашим телам соприкасаться. Музыка играла, позволяя мне думать слишком много - о сегодняшнем вечере, о нас, о нашем будущем.

— Ты в порядке? Ты немного хромаешь, — подразнил он.

— Неплохо. По крайней мере, у тебя по ноге не стекает сперма.

— Если бы это было так, я бы хотел, чтобы ты стояла на коленях и слизывала ее.

О, черт, теперь было еще хуже. Почему это чувство не ослабевает? Мы уже дважды трахались.

— Спасибо. Думаю, после этого комментария я выпустила еще больше.

— Вау! Ты точно знаешь, как сделать танец на выпускном романтичным.

Я усмехнулась и промолчала. Пришло время насладиться моментом. Это был конец эпохи, время двигаться дальше и жить как женщина.

К новым начинаниям, подумала я.

Я смотрела на огни, мерцающие на фоне Эйфелевой башни, погрузившись в лирику, которая поглощала меня. Не могло быть лучшего момента, чтобы поднять вопрос, который горел во мне, вопрос, который сделает или сломает нас.

— Алекс...

— Шшш... однажды, моя Шарлотта, мы будем танцевать в Париже под всеобщее обозрение. Я обещаю тебе, что однажды настанет и наш черед. Я имел в виду то, что сказал в той комнате... мы не можем быть порознь, Шарлотта. Никогда.

И вот, в тот момент он пообещал мне совместную жизнь, пообещал мне весь мир.

Я закрыла глаза, представляя, что это сейчас, что люди вокруг нас ничего не значат, и мы свободны, свободны показать миру, как сильно мы любим друг друга и что ничто не сможет нас разлучить.