Раз, два. Раз, два. Я постоянно постукивал пальцами, потребность в утешении давила на меня.

Товары на сотни тысяч долларов — наркотики и оружие — в руках врага. Врага, которого мы не могли видеть, который не раскрывал себя. Я знал, что это были Говони. Они медленно приближались к моей территории, проникали туда, куда не должны были, знали информацию, которую не должны были знать.

— Нам нужно выяснить, как это сделать, — прорычал Чиро, опасно сверкнув глазами.

Никто из нас не относился хорошо к предателям, зная, что это мог быть кто угодно прямо у нас под носом, и мы ничего не узнали бы.

Я напечатал сообщение своему хакеру; женщина была талантлива в том, что делала. Я полагался на нее во многом. У нее была своя маленькая команда, которая работала бок о бок с ней.

Рейн: Глаза и уши. Ты нужна КАК можно скорее.

Эвелин: Ты всегда присылаешь самые милые вещи. Обморок. Буду в течение часа.

Я фыркнул, размахивая телефоном, чтобы его увидели мужчины, которые загорелись каким-то весельем. Эвелин заявляла, что она слишком умна, чтобы связываться с такими людьми, как мафия — к несчастью для Тобиа, — но она никогда не отказывалась продолжать работать на нас. Я не завидовал ей за это. У нее были свои проблемы, и она всегда приходила ко мне на помощь.

— Минимально, — посоветовал я, и все они кивнули.

Дино и Брандо сделали несколько заметок, чтобы передать их персоналу, и особенно Пэрис, предупредив их, что кто-то определенно подслушивал и, возможно, наблюдал.

Я знал, что если бы Эвелин была в состоянии, то отследила бы его до того, кто бы это ни был, и посмотрела, смогла бы она получить ссылку, чтобы взломать его. Она была экспертом в том, чтобы не делать очевидным то, что находила.

Я ждал ее прибытия, сразу же сообщив ей, когда она и двое из тех, кто работал под ее началом, выходили из общей машины с сумками, полными их собственных устройств.

— Все место? — спросила Эвелин. — Даже снаружи?

Я резко кивнул ей.

— Повсюду в пределах этих ворот. Другие обыскивают территорию, но твоя работа сосредоточена на моем личном доме, — подтвердил я.

— Нет проблем, я постараюсь быть как можно незаметнее, но ты же знаешь, как это бывает, — она пожала плечами. — О, привет, Тобиа! — она помахала рукой, ее щеки запылали.

Тобиа присоединился ко мне, но полностью проигнорировал мое существование, как будто меня здесь вообще не было, как и ее коллег по работе.

— Эвелин, — протянул он, явно демонстрируя, что разглядывал ее. — Хорошо выглядишь. Собираешься принять мое предложение выпить на этот раз?

Я вытер рукой рот, стараясь не показать свою ухмылку. Он преследовал ее годами, но она всегда давала ему отпор, хотя было ясно, что она хотела принять его предложение.

— Может быть, в следующий раз, — она заправила прядь волос за ухо и зашаркала в прихожую вместе с двумя другими, пока я хихикал.

— Однажды, — подтвердил Тобиа. — Однажды… она не сможет сопротивляться и в конце концов уступит. Ставлю на это месячные деньги.

Я покачал головой.

— Ты самонадеянный ублюдок.

Найдя себе занятие, я побрел к краю участка. Отперев конуру, я широко распахнул дверь, когда мои мальчики выбежали с волнением, но они не вскочили. Они знали лучше. Присев на корточки, я погладил каждого рукой их за ушами, вниз по телу. Они повалились на бок.

Я снова пренебрегал ими. Стыд пронзил меня. Они были моей ответственностью, но жизнь всегда делала неожиданные повороты, сокращая время, которое я обещал себе и им. Их это не беспокоило, с ними обращались как с членами королевской семьи. Всегда на улице или на территории моего дома, просто не всегда со мной.

Я бы изменил это.

Скоро. Очень скоро.

Закрыв их дом на задвижку, я свистнул, и они последовали за мной. Мы вышли в сад на пять минут непрерывного мирного времяпрепровождения. Зелень выглядела совершенно неуместно для моего участка, расположенного в Неваде. Потребовалось много труда и денег, брошенных садовнику, чтобы все выглядело таким безмятежным, таким полным жизни.

Это был памятник Стеллы, моей мамы. Женщины, которая потерялась в садах, наслаждаясь растениями и цветами, прежде чем потеряла себя.

Я понял, почему Голливуд прокомментировала это, почему другие ссылались на это место; сады было трудно игнорировать, когда ты их видел.

Взяв солнцезащитные очки и надев их, я удобно устроился на деревянной скамейке, которую заказал для мамы. Я поместил ее в сад, в который она бы мгновенно влюбилась, будь она здесь. И если бы она была достаточно здорова, то проводила бы здесь дни и ночи, поддерживая его.

Я погладил Ареса и Зевса по головам, остро ощущая исходящий от нас жар. Я знал, что мне нужно будет затащить их внутрь и самому тоже оказаться в помещении.

Но минуточку...

Почувствовав себя немного более оживленным и позволив себе посидеть здесь десять минут, я успокоил постоянную ярость, которая бушевала во мне в течение нескольких дней. Казалось, все накапливалось, один инцидент за другим, и я не сомневался, что их будет еще больше. Нам пришлось бы нанести ответный удар, что я должен был сделать быстро, но не раньше, чем мы избавились бы от любых подслушивающих или записывающих устройств в моем частном доме. Не мог в это поверить.

Вообще-то, я мог бы. Говони были в отчаянии, и они каким-то образом проникли в мои ряды, заставив кого-то подсунуть устройства для прослушивания и нанесения ущерба моему бизнесу, и, скорее всего, моим людям тоже.

Я встал, достал телефон из кармана и отправил групповое сообщение своему ближайшему кругу.

Рейн: Нам нужно больше солдат для защиты комплекса.

Я не верил, что нашим врагам известно это место, но я бы удвоил усилия и заставил охрану и дополнительных солдат работать дольше, чтобы больше их было на воротах. Я бы даже отправил нескольких человек на несколько миль дальше по дороге в качестве наблюдателей, на всякий случай. Никогда нельзя быть слишком осторожным.

Взваливать на свои плечи ответственность за тысячи людей, особенно семей с маленькими детьми и ни в чем не повинных людей, было тяжелым бременем. Но я поклялся сделать это приоритетом, придав их безопасности первостепенное значение.

— Venire (Прим.пер. Пойдете), — скомандовал я своим мальчикам, ведя их в пустую кухню и хватая две миски с чистой водой для них обоих. Облив их свежей водой на полу, я оставил их в покое, зная, что когда-нибудь скоро увидел бы их, или они сами разыскали бы меня.

Большая часть персонала и охраны разошлась, чтобы Эвелин и ее коллеги могли работать без помех. Я кивнул нескольким прохожим, никто из нас не произнес ни слова, пока мы не убедились, что все свободны. Это было самое тихое и пустынное место, которое я знал за последнее время. Это было странно.

За эти годы я привык находиться рядом с людьми двадцать четыре часа в сутки, не имея ни минуты уединения за пределами определенных аспектов. Я не испытывал к этому никаких чувств, понимая, что из-за того, кем я был или кем я буду, мне пришлось бы более тщательно следить за своей спиной.

Нормальность была для меня немного искаженной. Для внешнего мира я был очень богатым бизнесменом, владевшим множеством предприятий и недвижимости преимущественно на Западном побережье, но и за его пределами.

Только те, кто был связан с преступным миром, точно знали, что включало в себя имя Марчетти, что оно означало. Тем не менее, вы никогда не увидите, чтобы они сообщали об этом, болтали об этом достаточно громко, чтобы люди обратили внимание. У меня было достаточно людей в карманах, на моей зарплате, чтобы они отворачивались. Всегда были люди, которые ненавидели то, кем я был, эти чиновники, пытавшиеся припереть меня к стенке и посадить за решетку. Но этого никогда не произошло бы.

Четыре часа медленно тянулись, пока Эвелин усердно работала. Я был на взводе с тех пор, как обнаружил, что в мое частное жилище проникли крысы. У них должен был быть допуск, чтобы получить разрешение на вход, так что это был кто-то поблизости. Потребность знать и упиваться тем, что заставил бы их платить за свои грехи, одолевала меня с трудом.

Я бы потратил время, чтобы очень медленно отрезать им каждый палец, а затем и пальцы ног. Удаляя болезненные кусочки их плоти.

Пытки были искусством, которое я довел до совершенства. Я слушал бы их гулкие крики, умоляющие о прощении, которого я бы не даровал.

Потому что смерть нужно заслужить.

Когда я вышел в фойе, Эвелин и двое других стояли, разбирая свои сумки.

— Все завершено? — спросил я, засовывая руки в карманы.

Она сдула прядь волос с лица.

— Да, извини, я просто собирала вещи, прежде чем прийти к тебе.

— Все в порядке?

— Теперь ты можете говорить спокойно, — она улыбнулась одними губами. — Мы извлекли около сорока подслушивающих устройств, по одному в большинстве комнат. Несколько дополнительных были в твоем офисе и комнате для совещаний.

Cazzo. Предатели. Все мое тело сковало от ярости.

— Мы отключили их все и запустили тесты, но не можем определить источник. Они умны и блокируют передачу туда, где ее принимают. Доступ к твоей системе камер включен для наблюдения за приближением изнутри и снаружи. Мы точно определили временные рамки, когда, по нашему мнению, они были установлены.

— Но? — настаивал я.

— Запись с камеры была склеена. Мы не можем ее очистить или восстановить оригиналы. Они были полностью повреждены, без сомнения, чтобы скрыть себя. К сожалению, это старомодный способ отсеять их, но, по крайней мере, тебя никто не подслушивает.

— Нет видеопотока?

— Нет, только слух, — подтвердила Эвелин.

Ладно, это был небольшой положительный момент. У нас не было времени, чтобы искать тех, кто это сделал, будь то группа или один человек. Я знал, что с этим пришлось бы разбираться старомодным способом, выясняя, кто входил и выходил в течение этого конкретного периода времени, но также и у кого был доступ.