Когда я выхожу на поле в десять минут пятого, Рис уже ждет меня с протеиновым батончиком и бананом в правой руке.

Он протягивает их мне, когда я сокращаю расстояние между нами.

― Ешь, ― командует он.

Я беру их и очищаю банан от кожуры, после чего откусываю большой кусок, а его глаза не отрываются от моих.

― Это потому, что я не пообедала?

― Да. Тебе нужно поддерживать силы для тренировок. ― Он говорит, опуская взгляд на мой рот, который я закрываю бананом. ― К тому же я собираюсь добавить к твоему и без того напряженному графику еще одну форму напряженных тренировок, так что тебе нужна энергия. ― Он рычит, а затем ухмыляется: ― Я рад, что мы поработали над твоей выносливостью.

Я чуть не подавилась бананом от мрачного намерения, прозвучавшего в его голосе. Он и раньше не стеснялся говорить мне о том, что хотел бы со мной сделать, но теперь, когда мы перешли эту черту, я чувствую, что только сейчас узнаю, насколько глубока его одержимость.

― Никаких грязных разговоров во время тренировки, Мак. Оставь это на потом.

― Хорошо.

Я прохожу мимо него, чтобы бросить сумку возле скамейки, и он хватает меня за задницу, когда я это делаю. Когда я поворачиваюсь к нему лицом, он поднимает руки вверх, на его лице изображена невинность.

― Мне просто нужно было хоть что-то сделать, так как я должен быть профессионалом в течение следующего часа. ― Он говорит, нахально.

― Ты выживешь. ― Я говорю, закатывая глаза.

― Едва ли. ― Он отвечает уныло, и я не могу удержаться от смеха.

Он открывает приложение «Заметки» на своем телефоне и поворачивает его ко мне.

― Ладно, вот план на сегодня...

Полтора часа спустя я падаю на землю и лежу на спине, обессиленная. Он ухмыляется и, как всегда, присоединяется ко мне.

Мы лежим в дружеской тишине, переводя дыхание, и оба смотрим на звезды в небе над нами.

Это безумие, насколько они ясны здесь. Они светят ярко и так близко к нам, что кажется, я могу протянуть руку и дотронуться до них, если захочу.

― Как ты думаешь, что произойдет, когда мы умрем? ― спрашиваю я его.

― Я не знаю.

― Подумай об этом. ― Прошу я, поворачивая голову, чтобы посмотреть на него. ― Я хочу знать, что ты думаешь.

И он думает. Он загибает руку за шею и кладет на нее голову, глядя на небо, погруженный в раздумья.

― Возможно, мы станем растениями. Неразумными живыми существами с автоматическими циклами обновления. Может быть, мы будем кормить следующие поколения людей на Земле.

Я хмыкаю, подтверждая его ответ.

― Очень рационально.

― А ты?

― Я думаю, мы станем звездами.

― Я должен был догадаться об этом. ― Он отвечает, его взгляд прикован к звездам над нами.

― Я думаю, что звезды ― это все люди, которые любят нас, смотрят на нас сверху вниз, сияют и мерцают, когда гордятся нами.

― А как же все ужасные люди? Они тоже возвращаются в виде звезд?

― Нет, ― говорю я, качая головой, прежде чем решительно добавить: ― Они возрождаются как удобрения на основе навоза.

Он громко смеется над этим, его тело сотрясается от силы смеха, когда он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.

― Ты потратила много времени на размышления об этом.

― Немного, ― говорю я, ухмыляясь ему в ответ.

Он застонал, глядя на небо.

― Если мы станем звездами, это будет означать, что я никогда не смогу трахнуть тебя на улице. Я не могу допустить, чтобы мои мама и папа увидели это.

Настала моя очередь смеяться, когда я переворачиваюсь на живот.

― Очень жаль. ― Говорю я, подползая к нему.

― Что ты делаешь?

― Тренировка закончилась. ― Чувственно шепчу я.

Я встаю на колени, перекидываю одну ногу через его тело и сажусь к нему на колени. Рис мгновенно поднимается, одной рукой хватает меня за задницу, другой ― за бедро, и воздух с шипением вырывается сквозь зубы от нашего соприкосновения.

― Ты играешь в опасную игру, Сильвер.

Я знаю, что так и есть.

Но мне надоело ждать, надоело притворяться, что он мне не нужен, или говорить себе, что еще не время.

Мне уже все равно, я просто хочу его.

Он, должно быть, чувствует то же самое, потому что шепчет проклятие между губ.

― К черту!

Парень толкается в меня бедрами и переворачивает меня на спину так, что оказывается на коленях между моих согнутых ног, а я смотрю на него снизу.

― Как бы я ни хотел трахнуть тебя здесь, ты замерзнешь до смерти, если я это сделаю. ― Он поднимает мой свитер и верх моего комплекта к верхней части груди и опускает голову вниз, чтобы провести языком по одному из моих освободившихся сосков. ― Я заставлю тебя кончить, а потом ты побежишь в раздевалку, разденешься и будешь ждать меня на столе в кабинете, раздвинув ноги. Ты меня поняла?

Я киваю, и он кусает меня за челюсть, при этом в его груди раздается довольный звук.

― Теперь ты не такая упрямая, да?

Я хочу ответить, сказать что-нибудь грубое, чтобы он не думал, что у него здесь есть полная власть, но его губы смыкаются с моим соском и всасывают его в рот.

Я вскрикиваю от этого прикосновения, от того, как он лижет мой сосок своим теплым языком, от того, как его руки сжимают и разминают мою грудь.

Он целует мою грудь и переходит к другой, а его рука проникает под пояс моих леггинсов, а затем между моих ног.

Мои руки вырываются и хватают его за запястье, а его пальцы касаются моего клитора. Рис проводит по моим складочкам, лаская меня взад-вперед, и с его губ срывается бормотание похвал, когда он наблюдает, как я выгибаюсь навстречу его прикосновениям.

― Ты такая мокрая, любимая. Ты так чертовски готова и возбуждена для меня, что я хочу полностью уничтожить тебя. ― Он проводит пальцем по моем входу, а затем вводит его внутрь. ― А раньше ты была такой мокрой? Ты капала для меня, как сейчас, каждый раз, когда мы разговаривали?

У меня перехватывает дыхание, когда я принимаю его внезапное вторжение. Он грубо входит в меня, не сводя глаз с моего рта, и с моих губ срываются громкие стоны.

― Ответь мне.

Рис проталкивает в меня второй палец ― он так туго входит в меня, что я чувствую себя на грани между удовольствием и болью. Его ладонь скользит по моему клитору, создавая невероятное трение.

― Да.

Его ответное рычание звучит по-звериному, пальцы набирают темп, не давая мне пощады. Он целует мою грудь и шею, его рот находит мое лицо, а горячее дыхание ударяет мне в ухо.

― Кто бы мог подумать, что ты можешь быть такой хорошей девочкой? ― шепчет он с гордостью.

― Не будь слишком самоуверенным, Мак. ― Говорю я ему между прерывистыми выдохами, пока мой оргазм нарастает.

Его глаза сверкают гневом и обещанием расплаты, когда он отстраняется и смотрит на меня. Возбуждение бурлит в моей крови от того, как он смотрит на меня, словно хочет погубить.

Не говоря ни слова, он вытаскивает пальцы, хватает мои леггинсы и стягивает их с моих ног, обнажая мою голую киску, поскольку он уничтожил мое нижнее белье ранее.

Холодный воздух сразу же обдает мою кожу. Это относительно мягкий ноябрьский день, но не тогда, когда нижняя половина тела обнажена.

― Неважно. Похоже, я трахну тебя на улице. ― Он ворчит, раздвигая мои ноги и устраиваясь между ними. ― Простите, мама и папа.

Его язык ныряет между моими складочками и проникает в мой вход. Я пытаюсь сесть, но он кладет руку мне на живот, чтобы удержать меня на месте.

Меня никогда никто не трахал так, как он сейчас: язык погружается в меня и выходит из меня, а его большой палец яростно ласкает мой клитор.

― Да, да..., ― повторяю я, пьянея от удовольствия, запустив руку в его волосы и держась за них изо всех сил.

Его руки обхватывают внешнюю сторону моих бедер, его хватка контролирует и владеет мной, пока он ест меня. Вид его между моих ног, поедающего меня, как одержимый, и смотрящего мне в глаза, его взгляд, пылающий от возбуждения, выводит меня из равновесия.

Оргазм прорывается сквозь меня, как прорвавшаяся плотина, и я гонюсь за бешеными волнами, с каждой из которых мое тело бьется о холодную землю.

Он лезет в сумку за бумажником и достает презерватив. Отстаёт на колени между моих раздвинутых ног и смотрит на меня сверху вниз, его рот все еще блестит от моего возбуждения.

Он поглаживает одной рукой внешнюю сторону моего бедра, и его нежный жест противоречит словам, которые вылетают из его рта.

― Я не собираюсь быть с тобой осторожным, ― говорит он, приспуская шорты и освобождая свой твердый член. Он толстый, с венами и такой твердый, что я не могу отвести взгляд. ― Сделал бы я так несколько недель назад? Да. Даже пару дней назад? Может быть, ― он подносит обертку к губам и разрывает ее, его глаза не отрываются от моих, пока он небрежно выплевывает уголок фольги. ― Но больше нет.

Он смотрит на меня с безумным вожделением, надевая на себя презерватив и подставляя свой член к моему входу.

Одаривает меня опасной улыбкой и решительно входит в меня. Он не останавливается, когда я громко задыхаюсь и поднимаю руку к его груди. Мое тело подается навстречу ему, когда он входит в меня и лишает дыхания.

Когда Рис наталкивается на мое сопротивление, он на мгновение замирает и смотрит на меня сверху вниз с той же улыбкой.

― Прими это.

С этими словами он преодолевает мой барьер и одним мощным толчком забирает мою невинность. Его член пронзает меня, входит и выходит из меня, не оставляя мне времени на адаптацию.

Его зубы впиваются в меня, а язык проводит по коже, успокаивая ее. Моя задница скребется о холодную землю при каждом движении его бедер, усиливая трение между нами.

Все это слишком.

Слишком много ощущений одновременно, которые я не знаю, как обработать, переключаясь между десятками эмоций.

― Блять... ― Он хрипит сквозь стиснутые зубы. ― Ты такая тугая. Такая тугая. Ты так хорошо насаживаешься на мой член, любимая.

Если раньше его голос казался мне горячим, то я сильно ошибалась. Потому что этот голос, хриплый и знойный, шепчущий мне на ухо похвалы, этот голос ― жидкое золото.

― О, Боже, ― говорю я ему, еще больше возбуждаясь от его горячих слов. ― Это слишком. Пожалуйста.