С помощью Риса я медленно, но верно восстанавливаю ее до ста.

Время, проведенное вместе, дало мне возможность понаблюдать за ним. Конечно, скрытно, потому что если он поймает меня на том, что я на него пялюсь, он не даст мне этого пережить, а его эго и так достаточно велико.

Он не врал, когда говорил, что серьезно относится к футболу. На поле он проявляет себя с другой стороны.

Его улыбки труднее добиться, все его внимание посвящено тому, чтобы быть лучшим.

Лучшим игроком, лучшим капитаном, лучшим тренером.

Меня удивляет, насколько мы синхронны. Наши тела двигаются одинаково, наш мозг часто реагирует на игру одинаково.

Отчасти он тренирует меня, но в этом есть какая-то природная химия.

Интересно, замечает ли он это?

Наверное, нет, раз он так поглощен игрой.

В его игре есть некая интенсивность, которая противоречит его игривым улыбкам, его беззаботности.

Это напоминает мне о свирепости, с которой он преследует меня.

От этой мысли у меня в животе зашевелилось предвкушение.

В течение последней недели он продолжал свое обычное кокетливое общение с не меньшим энтузиазмом, чем раньше.

Главное отличие в том, что у нас больше не было никаких физических контактов. Он старался не прикасаться ко мне, как будто ждал, что я сама подойду к нему.

Но во время командных тренировок я замечаю, что он смотрит на меня с другого конца поля.

Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, я жду, что он отвернется и сделает вид, что не смотрел.

Но он так и не отворачивается.

Он стоит, не стесняясь того, что смотрит на меня.

Иногда он задиристо машет рукой.

Я успеваю отвернуться, прежде чем он увидит глупую улыбку, которая тянется к уголкам моих губ.

Сегодня на нашем занятии он выглядит особенно грешным. Сейчас парень стоит, положив руки на бедра, и тяжело дышит, пытаясь отдышаться.

Мой взгляд останавливается на его руках, покрытых венами, больших и украшенных парой серебряных колец.

Кожу на шее покалывает при воспоминании о том, как я была зажата в его крепкой хватке.

Ощущение, когда я сглатывала, прижимаясь к его руке, и знала, что если он сожмет, если он еще чуть-чуть надавит, то я не смогу дышать.

Его руки перемещаются к концу майки, хватают подол и поднимают его вверх, чтобы вытереть пот со лба.

Это движение обнажает его живот и грудь, и у меня в горле пересыхает слюна, а в нижней части живота разливается тепло.

Мускулистый пресс проступает на его животе, подтянутый и рельефный, вплоть до мускулистой груди.

Его кожа сияет золотом под прохладным солнцем, весь торс лишен волос, за исключением тонкой полоски, начинающейся у пупка и исчезающей под поясом шорт.

Он выглядит как мужчина.

Как мужчина, которого я хочу взять в рот как можно скорее.

Ладно. Ладно. Хватит об этом.

Меня начинает беспокоить, как быстро мои мысли о нем переходят от уместных к совершенно безумным.

Я несколько раз моргаю, чтобы отвлечься от этих грязных мыслей, и вместо этого смотрю в глаза Риса.

Он понимающе улыбается, словно уловив, что я за ним наблюдаю, поэтому я быстро отворачиваюсь и занимаюсь тем, что укладываю оборудование обратно в сумку.