В тот момент, когда ее шагов больше не было слышно, моя семья собралась вместе.

— Зачем ты привел сюда незнакомую женщину?

— Это семейное мероприятие.

— Серьезно, Дакота? У меня только что родился ребенок.

Я уже открыл рот, чтобы сказать им, что это была одноразовая акция, когда другой голос заполнил комнату.

— Привет.

Мой позвоночник напрягся, когда я медленно обернулся и увидел свою бывшую девушку, Пету, входящую в комнату с букетом розовых роз.

— Ты как раз вовремя. — Коко обняла ее одной рукой после того, как Пета поставила цветы на столик. — Дакота только что приехал, так что мы можем начинать.

Пета встретилась со мной взглядом, знакомым годами, которые мы провели вместе. Знакомым, но не успокаивающим. Он не был домом.

— Привет. — Она улыбнулась и подошла к нам.

— Привет. — Я наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, но она потянулась к моим губам. Мне повезло увернуться и коснуться уголка ее рта.

Это было неловко, и мы оба отошли друг от друга. Ее глаза метнулись к полу, в то время как мои обратились к моей сестре на больничной койке.

Волосы Коко были заплетены в длинную косу, перекинутую через одно плечо, совсем как у мамы. Она улыбалась, но это было не из-за ее новорожденного ребенка. Это было из-за меня и Петы, стоявших бок о бок.

Независимо от того, сколько лет прошло, Коко была настроена свести нас. Для нее Пета была старшей сестрой, которую она всегда любила и хотела сберечь.

Коко давила на меня больше, чем кто-либо другой, чтобы я вернулся домой, надеясь, что я женюсь на Пете. Единственный раз, когда она отступила, был, когда Пета вышла замуж за одного из наших одноклассников через несколько лет после того, как мы расстались. В то время я был на ранчо чуваков, радуясь, что она нашла кого-то другого.

Но потом, примерно через год, они развелись. Коко клялась, что это потому, что Пета все еще была влюблена в меня. Может быть, так оно и было.

Мне всегда нравился Пета. Но любовь? Я никогда не был влюблен.

— Ты хорошо выглядишь, — сказал я ей.

Ее глаза поднялись с пола. Они были полны тоски, и я пожалел о своем комплименте.

— Ты тоже. Как и всегда.

— Спасибо, — отрезал я, сохраняя безучастное выражение лица. Я не хотел давать ей ложную надежду.

Пета была прекрасна. Одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел. У нее были длинные, густые черные волосы, которые ниспадали до середины спины. Ее глаза были круглыми и черными, как уголь. У нее были пухлые губы, которым всегда завидовали мои сестры.

И она была такой милой.

Пета была добрым и мягким человеком. Когда мы встречались в старших классах, она жила, чтобы выполнять все мои прихоти. Если бы я сказал, что хочу пить, она поспешила бы принести мне стакан воды, хотя я и не просил. Она сидела и смотрела каждую тренировку по баскетболу, каждое соревнование по легкой атлетике. Она не строила никаких планов, потому что делала то же, что и я.

Когда я был старшеклассником, мне было очень приятна такая преданность. Но этот трепет исчез после трех лет совместной жизни. Я порвал с ней за несколько месяцев до того, как уехать работать на ранчо чуваков.

Я не хотел причинять ей боль, но это было к лучшему. Я понял это после моего первого лета на ранчо чуваков. Я видел, как эти могущественные женщины входят в двери и захватывают комнату. Мысль о том, чтобы быть с такой женщиной, как эта, посылала электричество по моим венам.

Пета никогда не бросала мне вызов и не заставляла меня смотреть на вещи в другом свете. Для подходящего мужчины она была бы идеальной партнершей.

Но я не был подходящим человеком.

Не тогда, когда один взгляд на Софию дал мне больше энергии, чем когда-либо давали годы с Петой.

Я пытался дать понять своей семье, что у нас с Петой никогда ничего не получится. Она никогда не станет моей женой. У нас никогда не будет детей. Но слышали ли они меня? Нет, она была здесь на семейном торжестве.

— Должны ли мы начать? — Спросил я Коко.

Она нахмурилась.

— Спешишь уехать?

Да.

— Нет. Просто не терпится узнать ее имя.

— Мы не можем начать, пока ребята не вернутся. — Розен достала из сумочки миску с крекерами для малыша на полу. — Они пошли за другими детьми.

Оба моих шурина были хорошими парнями. Они были связаны с советом племени вместе с папой. Муж Коко работал главным прокурором в суде племени. Муж Розен работал в Бюро по делам индейцев.

Мне нравились они оба. Но когда они оказались в комнате, папа вспомнил, что его единственный сын был всего лишь барменом. Его разочарование высосало бы радость из любого торжества.

Несколько минут мы стояли в тишине, если не считать звуков, доносившихся из коридора, когда мимо проходили медсестры и мимо двери прошаркал мужчина в ходунках.

— Ты здесь надолго? — Тихо спросила меня Пета.

— Нет, я уезжаю сегодня.

— Не хочешь ли поужинать перед отъездом? Сегодня утром я приготовила запеканку, такую, как ты любишь. Было бы неплохо наверстать упущенное.

Как только у Коко родился ребенок, держу пари, она сразу же отправилась в магазин, чтобы приготовить эту запеканку на скорую руку. Она была уверена, что я буду дома.

Я вздохнул.

— Я не могу. Я приехал не один.

Папа стоял, прислонившись к дальней стене комнаты, рядом с каким-то монитором. Он скрестил руки на широкой груди и покачал головой.

— Тебе не следовало приводить ее.

Пета вздрогнула рядом со мной.

— Ее? О. Я, эм… извини. Я и не знала, что ты с кем-то встречаешься.

— Я? Нет. — Сказал я, потому что боль, исходившую от нее, было трудно переварить. — Она моя коллега. — И моя любовница.

Очевидно, папа уже понял это, но я не собирался объяснять это Пете.

Если мне повезет, я смогу выбраться отсюда так, чтобы Пета и София не увидели друг друга. Я не сомневался, что София справится со стычкой с моей бывшей. Но я не собирался добавлять оскорбление к травме Петы. Я не собирался объяснять ей, что у Софии есть то, чего так желала Пета.

Мое безраздельное внимание.

Звук маленьких ножек эхом разнесся по коридору, и я затаил дыхание, надеясь, что это была одна из моих племянниц или племянников. И действительно, знакомое лицо выглянуло из-за угла и поспешило в комнату.

— Мама! — Маленькая девочка забралась прямо на кровать Коко и подползла к ребенку.

Ее волосы были стянуты сзади тем же кожаным ремешком, что и у мамы. Без сомнения, папа сделал такие резинки для волос всем девочкам в семье, а также мальчикам, которые тоже предпочитали носить длинные волосы. Совсем как их дедушка и двоюродный дедушка Ксавьер.

Один за другим комната заполнялась детьми. Мои шурины вошли с широкими улыбками на лицах.

— Мы на месте! — Муж Коко, Тай, подошел прямо к ее постели и взял на руки свою новорожденную дочь, лучезарно улыбаясь своей малышке. — Готова раскрыть наш секрет?

Мое сердце колотилось слишком сильно, когда я смотрел, как этот человек смотрит на свое последнее творение. В этих глазах было столько любви и обожания, что я отвернулся.

Прекрати это дерьмо. Я принял свое решение. Я выбрал свой собственный путь. И этот путь не включал детей, так что не было никакого смысла смягчаться при виде гордого отца.

— Хорошо, вы, ребята, знаете, как это работает. — Коко поерзала на кровати, садясь повыше и расправляя красный халат на плечах. — Мы будем передавать ребенка по кругу, и каждый должен представиться ей.

— Я пойду возьму кофе в кафетерии. — Пета сделала шаг к двери, но Коко вскинула вперед руку.

— Нет! Ты должна остаться.

— О, нет. Я не хочу вам мешать.

— Пожалуйста? Я бы хотела, чтобы ты осталась. — Глаза Коко умоляюще смотрели на Пету. — Ты ей как тетя.

К черту мою жизнь. Я сжал челюсти, пытаясь сохранить хладнокровие. Комната была битком набита людьми, и хотя я отказывался смотреть по сторонам, я знал, что все они посылали свои взгляды в мою сторону.

Женись на Пете. Это исходило от мамы, Розен и Коко.

Возвращайся домой и возьми на себя ответственность за то, кто ты есть. Это было от папы.

Еще раз, кто этот парень? Это исходило от детей.

— Мы с Коко подбросили монетку, и она проиграла. Так что я могу сказать вам, ребята, как зовут это сокровище. — Тай пришел мне на помощь, уже не в первый раз, и вернул внимание к своей дочери. — Кими. Это означает «тайна».

— Мне нравится. — Розен схватилась за сердце, затем посмотрела на своего мужа. — Давай попытаемся сделать дочку.

Он просто улыбнулся ей — улыбкой, которая говорила, что я буду здесь снова примерно через девять месяцев.

Мой отец подошел первым, взял малышку на руки и покачивал ее взад-вперед, пока ее минутная суета не прекратилась.

— Кими. Я твой дедушка, Джозеф. Гори ярко, маленькая звездочка.

Это было то, что папа всегда говорил. Я не был уверен, желают ли остальные члены моей семьи что-нибудь детям. Если они и желали, то не говорили об этом вслух.

— Кими. — Мама была следующей, кто взял ребенка. — Я твоя бабушка, Линди.

Она повернулась ко мне, поднося ребенка. Я взял ее на руки, стараясь не подпрыгивать слишком сильно, пока баюкал.

Я не был похож на других одиноких мужчин, которые нервничали из-за детей. У нас всегда были дети в нашем доме, когда мы росли. Моя мать или сестры всегда нянчились с родственниками или соседями, и я помогал им.

Мне нравились дети. Мне нравилась эта красотка.

Ее глаза были открытыми и темными, она смотрела на меня, не мигая.

— Кими, я твой дядя, Дакота. — Будь свободной.

Это было то же самое, чего я желал всем племянникам после их рождения.

Если бы им когда-нибудь понадобилась помощь в обретении этой свободы, я был бы тем парнем, которому они могли бы позвонить. Даже если бы я не жил в соседнем квартале и не посещал все праздники, я бы был там.

Таким, каким Ксавьер был для меня.

— Моя очередь. — Розен взяла малышку у меня из рук, воркуя и покачивая ее из стороны в сторону. — Кими, я твоя тетя, Розен. А это твоя другая тетя. — Розен передала ребенка Пете.

Она немного поколебалась после того, как ребенок оказался у нее на руках, затем представилась.