Но сегодня мне не нужно было одеваться для встреч. Сегодня я была одета просто для развлечения. Ещё одна вещь, по которой я скучала. Открытие студии было волнующим, временами веселым, но в то же время полным раздоров. Я не сомневалась, что сегодняшний день будет одним из лучших за последние четыре месяца.

Я вернулась к старой рутине с тех пор, как покинула Монтану. У меня появилось несколько новых идей, а именно этот бизнес и погружение в него с головой, но с тех пор, как я выпила с Обри 4 месяца назад, я не выходила из пентхауса без макияжа. Я каждый день красилась безупречно.

Может быть, именно поэтому потребовалось так много времени, чтобы позвонить Дакоте. Я беспокоилась, что эта версия Софии, которая все еще пыталась найти себя, будет не той, кого он хотел.

Я беспокоилась, что он уже двигается дальше.

Когда я звонила ему две недели назад, это было с этого самого места.

Стены в студии еще не были покрашены в кремовый цвет. Гипсокартон был только приклеен и текстурирован. Полы были задрапированы пластиком и покрыты гипсокартонным составом. Мой офис представлял собой беспорядок из припасов и вещей, ожидающих, когда их уберут.

Когда я позвонила Дакоте, я была близка к панике. Я была так уверена, что это будет провал, что у меня чуть не случился срыв.

Но всего один привет от него, и все это исчезло.

Я стояла там, глядя на свой беспорядок, и знала, что смогу довести дело до конца.

— Занятия бесплатные? — Спросила Дакота, когда он закончил читать листовку.

— Да, это бесплатно. Дети из малообеспеченных семей не должны платить. Мы просим тех, кто может позволить себе уроки, просто делать пожертвования, если у них есть такая возможность.

Я хотела, чтобы все дети ходили на уроки танцев. Так или иначе, мои уроки были тем, что осталось со мной навсегда. Они были тихой страстью, которую я хранила все эти годы. Я не хотела отказывать в этом ни одному ребенку в городе только потому, что они не могли позволить себе одну из дорогих студий поблизости.

— Так ты занимаешься бизнесом и благотворительностью?

Я пожала плечами.

— Ну, не я. Сначала я собиралась попытаться сделать все это сама, но потом у меня была пара встреч с Обри, и я увидела некоторые недостатки. Если я действительно хотела, чтобы это заведение пользовалось успехом, мне нужна была помощь людей, которые лучше разбираются в бизнесе. Поэтому я наняла менеджера, который будет руководить работой изо дня в день. И есть учителя, которые будут вести настоящие уроки танцев.

Я достаточно хорошо знала свои ограничения, чтобы понимать, что, хотя я находила бизнес-стратегию интересной, она не была моей сильной стороной. Если мы собирались расти, мне нужна была помощь. Я была создателем и художественным руководителем. Я бы сыграла ключевую роль в сборе средств. Но мои сотрудники возьмут на себя все остальное. Таким образом, я могла бы сохранить свою свободу, и мне не пришлось бы брать на себя обязательство быть здесь каждый день.

— На данный момент у нас записалось около сотни детей, — сказала я ему. — Этого достаточно, чтобы заполнить большую часть вечерних занятий. Но я надеюсь, что мы получим больше. Мы с менеджером говорили о том, чтобы обратиться к городским детским программам и привезти сюда детей на автобусах, поскольку их родители могут быть не в состоянии позволить себе транспорт.

Дакота кивнул и указал на стекло, отделяющее родительскую зону наблюдения от собственно танцевальной комнаты.

— Мы можем войти внутрь?

— Конечно. — Я провела его мимо стойки администратора и дальше по коридору, указывая на различные двери, пока мы шли. — Раздевалки находятся справа, одна для мальчиков и одна для девочек. Далее находится кабинет моего менеджера. А мой - в конце коридора.

Я повернула налево через открытые двойные двери в танцевальную студию. Она была тусклой, освещенная только солнечным светом, льющимся через передние окна. Но она была широкой и открытой. Вдоль задней стены тянулся бальный станок.

— Это уже что-то. — Дакота прошел глубже в пространство, вбирая все это в себя, пока он осматривал комнату. — Почему ты решила сделать это бесплатным?

— Не то чтобы мне нужны были деньги, — поддразнила я. — Но в основном потому, что я не хотела рисковать, превращая свою страсть во что-то негативное.

— Что ты имеешь в виду?

— Мой отец все время работал, когда я росла. Он все еще это делает. Он так и не попал ни на один из моих танцевальных концертов, потому что всегда был конфликт, встреча или концерт. Мой дедушка работал так же усердно, как и папа, вплоть до самой своей смерти. Моя сестра хуже, чем они оба. Так что, наверное, я всегда считала работу чем-то плохим. До тебя.

— Меня?

Я кивнула.

— Ты показал мне, что даже работа в старом баре в Монтане может быть увлекательной. Что есть радость, которую можно найти в работе. У меня этого никогда не было. Поэтому для моей первой настоящей работы я хочу быть уверенным, что это то, что никогда не разрушит мою страсть. Лучший способ, который я могла придумать для этого, - сделать так, чтобы речь никогда не заходила о деньгах.

Дакота кивнул, но ничего не сказал, продолжая медленно обходить комнату по кругу, осматривая каждый дюйм. С каждым его шагом мое беспокойство возрастало в десять раз.

— Думаешь… — Я с трудом сглотнула, страшась его оответа. — Тыдумаешь, это глупо?

— Нет. — Он остановился и смерил меня взглядом. — Это блестяще.

Желание заплакать было сильным, и я подавилась комом в горле. Я так хотела поделиться этим открытием с Дакотой. Он был для меня таким источником вдохновения. Но больше, чем я хотела, чтобы он был здесь, я хотела, чтобы он считал мою идею особенной.

Потому что я думала, что все в нем было замечательным.

Я сморгнула слезы, покалывающие уголки моих глаз. Мой подбородок опустился, пряча слезящиеся глаза, когда шаги Дакоты приблизились.

Его ботинки остановились рядом с моими, когда его рука коснулась моей щеки, обхватила ее и повернула мое лицо к своему.

— Я такая плакса. — Я шмыгнула носом. — Я жалкая.

— Не говори так, — прошептал он.

Вот так мы вышли из моей студии и вернулись в Ларк-Коув, где он сказал мне то же самое за кучей арахисовой скорлупы. Обратно в то место, где я влюбилась в него.

По моей щеке без разрешения скатилась слеза, но он поймал ее большим пальцем.

— Я горжусь тобой. Так чертовски горд.

— Остановись, — взмолилась я. — Ты только заставишь меня плакать еще больше.

— Тогда плачь, детка.

Я упала вперед, моя голова упала ему на грудь. Его длинные руки обвились вокруг моей спины, и он держал меня, пока я не выпустила еще несколько слез, а затем поборола остальные.

Там было так много эмоций, что я не знала, как с ними справиться.

Он был здесь. Я скучала по нему.

Он уезжает. Я снова буду скучать по нему.

Я была взволнована открытием студии. Я была в ужасе от того, что студия потерпит неудачу.

— А что, если это произойдет? — Тихо спросила я в его черную рубашку.

— Что произойдет?

Я подняла глаза.

— Что, если студия потерпит неудачу?

— Этого не произойдет. Ты не позволишь потерпеть неудачу.

— Но что…

Он прижал палец к моим губам, прерывая меня.

— Когда я покупал свой первый дом, я спросил своего дядю о том же самом. Знаешь, что он мне сказал?

Я покачала головой.

— Он сказал мне задать другой вопрос « что, если». Что, если я возненавижу быть домовладельцем? Что, если арендатор попросит купить это место, а я продам его раньше, чем планировал? Что делать, если в дом попадет молния и он сгорит дотла? Разве все это сделало бы меня неудачником?

— Нет.

— Нет. Это просто означает, что ты живёшь и учишься. Возможно, это не то, чем ты будешь заниматься всю свою жизнь. Но если ты отдашь этому все силы, ты никогда не потерпишь неудачу.

Я снова прислонилась к его груди.

— Спасибо.

Он понятия не имел, как сильно мне нужно было услышать эти слова.

Моим самым большим страхом была не просто неудача, а разочарование. Если бы эта студия провалилась, я понятия не имела, как отреагировала бы моя семья. Я так нервничала, что несколько месяцев назад взяла с Обри клятву хранить тайну, заставив ее пообещать, что я расскажу остальным в свое время. Мне даже удалось избежать встречи с отцом в «Кендрик Энтерпрайзиз», когда я пошла на работу.

Но полторы недели назад, когда надвигалось открытие, мне наконец пришлось признаться и рассказать им о том, чем я занимался. Их возбуждение только усугубило мои тревоги.

— Я не хочу подводить свою семью, — прошептала я. — Не снова.

— Ты могла бы.

— Что? — Я отступила назад, чтобы убедиться, что правильно его расслышала.

— Ты могла бы. — Он кивнул. — Ты можешь делать не совсем то, что они хотят, или так, как они этого хотят. Но поверь парню, который годами разочаровывал свою семью. Это не имеет значения. Не делай этого, если ты хочешь, чтобы они гордились тобой. Делай это, потому что это будет питать твой дух. Мое предположение? Они будут чертовски гордиться, что бы ни случилось.

— Я не думала об этом с такой точки зрения. — Я позволила его словам осмыслиться, а затем улыбнулась ему. — Ты всегда знаешь, что нужно сказать.

Он усмехнулся.

— Рад, что ты так думаешь, потому что я просто говорю то, что думаю.

— Пойдем. — Я взяла его за руку и вывела из студии обратно в коридор. — Я покажу тебе офис. Тогда мы сможем осмотреть город. Есть ли какое-нибудь место, куда ты хотел бы пойти?

— Как насчет того, чтобы ты отвез меня в свои любимые места? Проведите мне экскурсию по городу в стиле Софии Кендрик.

Я улыбнулась.

— Ты не хочешь посмотреть на туристические места?

Он пожал плечами.

— Я могу посетить их в другой раз.

Мое сердце подпрыгнуло.

— Ты собираешься вернуться?

— Может быть, когда-нибудь. Это классный город. Когда-нибудь мне придется посетить его снова.

— О. — Мое возбуждение угасло. Конечно, он не вернется, чтобы навестить меня. Он был здесь в качестве одноразового одолжения, потому что я практически умоляла его прийти.