Дакота

— Я нашла еще одну коробку конфетти, спрятанную под серпантином.

— Молодец, — невозмутимо ответил я.

— О, прекрати. — София засмеялась, открывая ее, чтобы рассыпать конфетти по барной стойке.

Я надеялся сохранить в секрете коробку с украшениями Теи, особенно конфетти. Это дерьмо было занозой в заднице, которую нужно было убрать. Но Тея, должно быть, знала, что я не планировал украшать, потому что она отправила Софии сообщение по дороге в бар этим утром. Первое, что сделала моя помощница, это нашла украшения и начала украшать бар.

Тея накупила столько всякого хлама, что Софии потребовалось несколько часов. Не то чтобы у нас было много других дел. Обеденный перерыв закончился, и я сомневался, что мы увидим хоть одну душу до семи или восьми, когда должна была начаться вечеринка. Украшения, по крайней мере, отвлекли Софию от работы.

И как бы мне не хотелось тратить свободное время на то, чтобы все это снять, было приятно видеть ее такой взволнованной. Глаза Софии сверкали ярче, чем пластиковая золотая диадема, которую она надела на голову.

— Что ты обычно делаешь в канун Нового года? — спросила она, скомкав опустевшую коробку из-под конфетти и выбросив ее в мусорное ведро.

— Работа. — Если бы я не был здесь барменом, я был бы где-нибудь в другом месте. Всегда находились один или два иностранца, которым нужен был личный бармен для их частных вечеринок. Они были чертовски скучными, но деньги были чертовски легкими.

— А как насчет тебя?

— Обычно я бы провела день, готовясь к вечеринке или двум.

— Я боюсь спрашивать, что это влечет за собой.

Она вздохнула.

— Уход за лицом. Массаж. Педикюр. Маникюр. Макияж. Прическа. Наряд. Много работы.

— Думаю, сегодня тебе придется вместо этого довольствоваться украшением бара.

— Думаю, да. — Она поправила диадему на голове. — Это по-другому, но лучше, чем я ожидала. До сих пор сегодняшний день был одним из лучших новогодних вечеров за всю мою жизнь. Обычно я не из тех, кто украшает вечеринки. Это очень весело. На самом деле очень весело.

Черт. Я полез в карман джинсов и вытащил последний пакетик конфетти, который я украл ранее, чтобы разбросать, когда она отвернется.

— Лови. — Я бросил его ей. — Будь безумной.

Улыбка Софии поразила меня прямо в грудь, когда она разорвала пакет. Эти глаза сияли так ярко, как будто я только что вручил ей ключи от новой машины, а не пакет конфетти за девяносто девять центов.

Сегодня она выложилась по полной, расставляя предметы так, чтобы они были максимально заметны. Шляпы и диадемы, подобные той, что была на ней, были расставлены в разных местах по всему бару. К концу ночи мы найдем кучу из них разбросанными на полу. На музыкальном автомате висел баннер с поздравлением с новым годом. Шансы на то, что он доживет до полуночи, были невелики. Рожки из золотой фольги, которые к десяти часам должны были свести меня с ума, стояли на каждом столе.

Но я бы не сказал ей ничего из этого.

— Классно выглядишь.

— Спасибо. — Она разложила конфетти на коктейльном столике. — Ты третий человек, который сегодня делает мне комплимент.

— А первые два?

— Пайпер, когда я видела ее утром. И моя мама, когда я разговаривала с ней сегодня утром. Она сказала, что гордится мной за то, что я здесь работаю.

— Она должна гордиться.

— Ну, я не часто получаю такие комплименты. Это было приятно. — Она закончила с конфетти и подошла, чтобы сесть напротив меня. — Тея и Логан рассказали тебе о журнале?

— Они упоминали об этом.

— Это было унизительно. — Ее плечи опустились. — Это унизительно. Наверное, я всегда просто думала, что моя семья считает меня бесполезной, что бы я ни делала. Потом появилась статья, и я поняла, что мир видит меня такой.

— Не говори так.

Она пожала плечами.

— Но это правда. Или была. Я не знаю. Но я думаю, что я пытаюсь объяснить, что в моей семье я не тот ребенок, которым гордятся мои родители. Это я принимаю неверные решения в отношении мужей и друзей. В жизни в принципе. Когда моя мама говорит , что она гордится это…

— Многого стоит.

— Очень многого. — София кивнула. — Было приятно получить признание за что-то правильное для разнообразия. И мне это было нужно. Я даже не знала, насколько сильно.

София соскользнула со стула и сорвала с головы диадему. А потом она сделала нечто такое, от чего у меня чуть не произошло короткое замыкание в мозгу. Вместо того чтобы подойти и положить диадему на столик для коктейлей, она пустилась в пляс.

Подняв руки над головой, она приподнялась на цыпочки. Мышцы на ее ногах, эти подтянутые бедра и икры, бугрились под ее узкими джинсами. Ее свитер задрался выше бедер, давая мне возможность мельком увидеть ее пупок и серёжку в нем.

Стоя на одной ноге, она грациозно закружилась, ее волосы рассыпались по плечам свободными локонами, ниспадающими на спину.

Один оборот.

Это было все, что она сделала. Один оборот, и у меня закружилась голова.

Она положила диадему на стол, как будто это было так же легко, как ходить, вернулась к бару и встала напротив меня.

Она была такой грациозной. Она была воздушной, как фея без крыльев.

Добавьте к этому сексуальный пирсинг в пупке, ее выразительные карие глаза, и я оказался рядом с загадкой.

Каждый раз, когда я думал, что разгадал ее, она удивляла меня. Каждый чертов раз.

Когда София приблизилась, я вышел из ступора и опустил глаза на свои ботинки.

Мои пальцы чесались задрать подол ее свитера, просто чтобы убедиться, что я видел этот пирсинг. Но если бы я заметил его снова, было бы невозможно не провести языком по драгоценному камню. Чтобы засосать его в рот и намочить теплый металл моим языком.

Я закрыл глаза, делая вдох и желая, чтобы моя кровь остыла. Один. Два. Три. Я сосчитал до десяти. Затем назад к нулю. Когда я открыл глаза, я ожидал увидеть Софию, наблюдающую за мной, гадающую, в чем, черт возьми, моя проблема.

Но ее не было передо мной.

Она тихонько забралась на стойку бара.

— Какого хрена? Спустить. — Мое сердце остановилось, и я протянул руки, чтобы схватить ее. Но она сделала шаг в сторону. — София, слезай.

— Мне нужно развесить украшения . — Она повертела в руках спирали из серебряной и золотой фольги.

— Позволь мне сделать это.

Она отмахнулась от меня.

— Я в порядке.

— Будь осторожна. — Я подошел ближе, держа руки наготове на случай, если она споткнется и упадет.

Она приподнялась на цыпочки и приклеила ленту к железной балке, тянувшейся по всему потолку бара. София сделала несколько шагов, сделала еще один, затем шла дальше, пока не развесила их по всей длине перекладины.

Все это время я следовал за ней с протянутыми руками.

Когда была повешена последняя, она улыбнулась своей работе и перевела взгляд на меня и мои руки.

— Я не собираюсь падать.

— Ты могла упасть.

— Тогда ты бы поймал меня.

Без вопросов.

Я бы не позволил ей упасть, пока она была здесь. Я понятия не имел, как это произошло, но каким-то образом последние несколько дней она тоже чувствовала это.

София наклонилась ниже и протянула руки.

Я шагнул вперед, схватив ее за талию. Ее руки опустились на мои плечи. А потом она просто упала вперед, надеясь, что я благополучно доставлю ее на пол.

Ее грудь прижалась к моей, когда я опустил ее. Ее глаза оставались прикованными к моим все это время.

В тот момент, когда ее ноги коснулись пола, я должен был отпустить ее и оставить, но мои руки были приклеены к ее бедрам. Мои кончики пальцев сильнее впились в ее джинсы, не желая отпускать.

— Спасибо. — Ее руки остались на моих плечах.

— Всегда пожалуйста .

Ее губы были приоткрыты, когда она дышала. Сегодня она не нанесла губную помаду, только светлый блеск, из-за которого они казались влажными.

Мне хотелось слизать его, очистить эти губы, чтобы на них был только я.

София выдохнула, и слова «поцелуй меня» повисли в воздухе.

Так я и сделал.

Я сильно прижался своими губами к ее губам. Я застонал, позволяя липкому блеску увлажнить мои губы, и мягкость ее рта прижалась к моему.

София ахнула, крепче обнимая меня за шею. Ее пальцы погрузились в пряди волос у меня на затылке, впиваясь ухоженными ногтями в кожу головы.

Я ослабил хватку на ее бедрах, чтобы обхватить руками ее спину, затем притянул ее к себе, прижимая наши тела друг к другу. Я наклонил голову, чтобы проникнуть глубже, мой язык исследовал каждый уголок ее рта.

Ее вкус взорвался у меня во рту, ее собственный вкус смешался с ноткой лайма. Это было так сладко, как я и ожидал. Даже лучше.

София Кендрик была милым созданием. Самым сладким, которое я когда-либо пробовал.

— Еще. — София схватила меня за плечи, притягивая нас еще ближе.

Я позволил своим рукам скользнуть вниз, чтобы обхватить ее задницу, наклоняя бедра, чтобы она могла почувствовать всю длину моего возбуждения.

— Э-э, ребята, вы открыты?

Этот голос разлучил нас. Мы с Софией оба тяжело дышали. Я покачал головой, яростно моргая, чтобы избавиться от похотливого тумана, и повернулся к двери. Мужчина, которого я никогда раньше не видел, маячил прямо передо мной, выглядя неуклюжим и готовым сбежать.

— Да, мы открыты. — Я провел рукой по губам, стирая следы нашего поцелуя и блеск для губ Софии. — Проходите.

Лицо Софии стало ярко-красным, когда она повернулась спиной к посетителю.

— Извините, что прерываю. — Мужчина пересек комнату и сел за один из столов. Он взял меню со стойки и начал его читать.

Я провел рукой по волосам, бормоча: «Черт».

София оглянулась. Краснота с ее лица исчезла, но щеки все еще горели.

— Вернемся к работе?

— Через секунду.

Ее глаза скользнули вниз по моему телу, расширяясь, когда они остановились на выпуклости за моей застежкой-молнией. — Ох. Я... я просто пойду приму его заказ.

— Спасибо. — Я кивнул, закрыв глаза и сделав несколько глубоких вдохов. Но было невозможно контролировать свой член, когда ее вкус все еще был у меня на языке.

К черту мою жизнь. Я только что переступил черту, и пути назад не было.