Макрам был магом Шестого Дома, рождённым от родителей Пятого Дома. Он был первым Чарой, о котором он знал, родившимся после Раскола. Его сила была известна в Аль-Нимасе. Сохранить такую тайну было невозможно. Однако об этом никогда не говорилось прямо. Возможно, в другое время можно было бы отпраздновать рождение Чары, но это не относилось к рождению Макрама. Его родители притворились, что у него нет магии, и отправили его учиться на солдата, как только он научился держать меч.

— Эта книга предполагает, что Чары — это эволюция Домов, Макрам. Что ты не просто маг разрушения, а мост между Домами, видишь, как эти фигуры соединяют три Дома? Предыдущий, Дом, где ты родился, и следующий Дом? Ты соединяешь Пятый, Шестой и Первый Дома.

— Это интересно, — сказал Макрам. — Но, в конечном счёте, бесполезно.

Он не хотел обсуждать свою силу. Вне боя это было обузой.

— Это важно, — потребовал Тарек. — Вот. Посмотри, что она написала.

Он постучал по описанию на правой странице.

Считается, что Чары каждого Дома рождаются в одном и том же поколении.

Макрам вздохнул, свирепо глядя на Тарека. Тарек выхватил у него страницу с заметками и потряс ею перед лицом Макрама. Он выхватил её обратно и продолжил чтение.

Ссылается на книги Эмер Сабан о взаимодействии Домов. Копия в Аль-Нимасе?

— Тарек.

Макрам закрыл книгу, но Тарек просунул руку между страницами и снова открыл её.

— Вот.

Он указал на притчу, которую она переписала в свои заметки. Нацарапанная на полях её страницы, она гласила:

Найти Чару Первого Дома, чтобы начать вращение Колеса, чтобы встать в Круг.

Нетерпение Макрама испарилось. Он перечитал слова ещё раз.

Что-то в нём открылось, сдвинулось и начало тянуться, искать. Это было неуловимое изменение в его магии, поворот, который заставил его почувствовать себя неуверенным, энергичным, притянутым. Это чувство было настолько слабым, что он потерял контроль над ним, когда задумался о последствиях того, что читал.

— Я думал, она просто хотела вернуть Шестой Дом в Тхамар. Чтобы уравновесить Колесо.

— Нет, — сказал Тарек, свирепо глядя на Макрама, — она хочет выдержать Круг. Ты должен помочь ей.

— Я могу помочь ей, сделав то, что обещал. Я не могу помочь ей в этом, как бы я объяснил это Кинусу? Сказал бы ему, что собираюсь бросить его, чтобы прийти сюда и поиграть в мага Круга со старым врагом?

— Проклятый Кинус. Это куда важнее, и ты это знаешь. Если она выдержит Круг, это восстановит силу Колеса, Саркума, Тхамара и за всю магию за их пределами.

— Тарек, — Макрам закрыл книгу и положил её на скамью. — Даже если бы я хотел помочь ей в этом, я не могу. Я нужен Кинусу. И мы должны потратить нашу энергию на предстоящую задачу, иначе не будет никакого союза и, конечно же, никакого Круга Чары.

— Ты принц Саркума, Рахаль. Ты Чара. Ты не просто послушный меч Кинуса, и я устал...

— Положи книгу обратно так, как она лежала.

Это был не первый раз, когда Тарек разразился тирадой. Макрам часто спорил с ним, со старейшиной Аттией, со всеми, кто предпочитал видеть его правителем. Они почуяли запах войны и решили, что из солдата получится лучший правитель, чем из человека, воспитанного для этой должности. Они хотели, чтобы их возглавил маг с большей силой.

Тарек вырвал книгу из рук Макрама и положил её на место, затем откусил ещё один кусок фалафеля и принялся энергично пережевывать его, как будто это имело какое-то значение.

Макрам отвлёкся от откровений и вопросов, перебирая оставшиеся на стенде книги. Не было единого способа сделать счастливыми каждого мужчину, женщину и ребёнка. Правитель был популярен у одних, тиран — у других. Те, у кого было то, что они хотели, редко хотели что-то менять, а те, кто не чувствовал, что они получили свою долю, были уверены, что кто-то другой будет лучше.

Никогда не будет лучше, только по-другому. И Макрам не был создан для дворца. Он был создан для войны по крови, по магии, по рождению.

Он взял ещё несколько страниц с заметками, лежавших на скамейке перед книжным шкафом. Она изучала так много вещей, так много предметов, держала под уздцы слишком много лошадей, как часто говорил Одокан.

"Регенты: старший сын Султана Хайтама Сабри стал регентом", — говорилось в записках.

Макрам почувствовал приближение Султаны, как прохладный ветерок, и поднял глаза. Она подошла к нему и выхватила бумаги у него из рук.

— Добрый вечер, Султана, — сказал он, улыбаясь.

Он был твёрд в решении, что они не будут спорить. Они будут говорить как союзники. И он не будет думать о том, как она смотрела на него, или о том, что она была идеального роста, чтобы аккуратно поместиться у него под подбородком, если он обнимет её.