ГЛАВА 12Невио

Голова раскалывается от сильной боли, а во рту ощущается затхлый вкус сахарной ваты. Я пошевелился, холодная сталь охватила мои запястья. Руки были откинуты назад на деревянном стуле.

Всякое чувство опьянения исчезло, и мое тело пришло в состояние повышенной боевой готовности, когда мои глаза распахнулись от ослепляющей боли, когда свет ударил в мои чувствительные радужки. Деревянный стул меня бы не остановил, особенно потому, что мои ноги не были связаны. Я мог бы использовать сломанные ножки стула, чтобы проткнуть ими тех ублюдков, которые меня захватили.

Как, черт возьми, это вообще было возможно?

Я попытался вспомнить прошлую ночь, но все было тщетно.

— Хорошо поспал? — голос Алессио проник в мой разум. Я повернул голову и увидел Алессио и Массимо, прислонившихся к стене ветхого подвала. Новая волна боли пронзила мою голову и спустилась по позвоночнику. Чёрт. Я не особо возражал против боли, но в сочетании с оставшимся головокружением от алкоголя и тошнотворным ощущением в животе это было дерьмово.

Мои друзья все еще были во вчерашней одежде. Оглядев свое тело, я понял, что на мне были только боксеры. Я с усмешкой поднял голову.

— Что происходит? Это новое извращённое испытание, которое ты хочешь мне устроить? Думал, что ты снимешь и мои боксеры.

— Они были чистыми. Избавляться от них не было необходимости, — отрезал Массимо. Что-то в языке его тела подсказало мне, что это не шутка, и в глазах Алессио тоже не отразилось его обычного веселья.

Я откинулся назад, чертовски сбитый с толку.

— Что, черт возьми, происходит?

— У тебя все штаны были в рвоте, а рубашки и вовсе не было.

Я и представить себе не мог, что меня вырвет. Меня никогда рвет, сколько бы я ни выпил. Я предпочитал сохранять контроль над своим телом, даже если вчерашний день был огромным исключением. Ну, не исключением, а редким случаем.

Я потянул за металлические наручники.

— Сними их. Я не в настроении для этой бесприкословной игры.

Массимо оттолкнулся от стены.

— Девушку, с которой ты был, вырвало, и часть рвоты попала на тебя.

Я поморщился. Мне нужно было повысить свои стандарты, когда придет время для испробовать следующею киску.

— Ты вырубился рядом с ней.

Я покачал головой.

— Невозможно. Я бы никогда не потерял сознание рядом с незнакомкой.

Алессио покачал головой, на его лице промелькнуло раздражение.

— Я пошел покурить. У меня сейчас нет настроения общаться с ним.

Массимо остановился прямо передо мной, и выражение его лица вывело меня из себя.

— Она не была незнакомкой.

Я не понял, что, черт возьми, он имел в виду. Я считал всех, кто не входил в наш внутренний круг, незнакомцами.

— Ты несешь чушь...

Перед моими глазами промелькнуло знакомое заплаканное лицо. Я моргнул, уверенный, что мой пьяный и обкуренный мозг что-то напутал со мной. Нино и Массимо часто предупреждали меня о вреде марихуаны. Возможно, так оно и было. Лицо появилось так же быстро, как и исчезло, и я уже не был уверен, было ли оно там с самого начала.

Я прищурился, глядя на Массимо.

— Я ничего не помню.

Массимо покачал головой, как будто я его сильно разочаровал.

— Обычно ты признаешься в своих ошибках.

— В каких ошибках? — я зарычал, внутри меня начинают закипать опасные эмоции. Несмотря на неудобный угол, под которым мои руки были прижаты к стулу, я вскочил на ноги. Почему он сейчас играет в праведника? Мы оба знали, что он тоже не был рыцарем в сияющих доспехах, даже если ему нравилось разыгрывать из себя рыцаря рядом с Карлоттой. — Я трахнул девушку, которая хотела, чтобы ее трахнули.

Снова передо мной промелькнуло лицо. Я решил проигнорировать его. Мой разум издевался надо мной. Конец истории.

— Мы оба знаем, что Аврора многого хочет от тебя. Но, думаю, разочаровывающий быстрый трах не входил в ее планы.

Я отскочил назад, ударив стул о стену. Мои руки и запястья заболели от удара. Массимо наблюдал за происходящим, не впечатленный.

— Я бы никогда... — я замолчал. — Сними эти чертовы наручники. Сейчас же.

Массимо достал ключи из кармана и, не говоря ни слова, расстегнул наручники.

— Она сказала тебе, что я ее трахал?

— Нет.

— Ты видел, как я ее трахал?

— Нет.

Я закатил глаза.

— Мудак. Быть гением не значит знать все.

— Я знаю, что произошло, потому что не был в гавно и могу разобраться в ситуации.

Я отмахнулся от него, покончил с его ерундой.

— Где она? Мне нужно с ней поговорить.

— Она провела ночь у Карлотты, что, вероятно, было к лучшему, учитывая ее состояние. Если бы Фабиано увидел ее, это переросло бы в катастрофу.

— Отведи меня туда.

— Нет. Тебе нужно принять душ. И Диего не пустит тебя полуголым. Он позвонит твоему отцу, а мы этого не хотим.

Мне действительно было наплевать на Диего или папу прямо сейчас. Я хотел услышать историю прошлой ночи от Рори. Она не стала бы ничего преувеличивать или выдумывать. Я мог доверять ее рассказу, пока моя память была капризной как дива.

— Сейчас я отвезу тебя домой, а потом ты сможешь попытаться поговорить с ней позже, если она тебе позволит.

Я посмотрел на него. Аврора никогда не отказывалась поговорить со мной. И сейчас не станет. Что бы Массимо ни думал об увиденном, это было неправдой.

И что с того, что Аврора лежала рядом со мной в постели? Она была одета, а я, скорее всего, был голым, потому что трахался с кем-то другим. Ни хрена не понятно, почему она плакала. Может быть, потому, что она смутилась, когда ее вырвало. Рядом со мной она была склонна вести себя неуклюже.

Я последовал за Массимо к его машине и сел в нее. Алессио больше не было рядом. Массимо не стал вдаваться в подробности, а просто завел двигатель и нажал на газ.

Когда мы вошли, в особняке все еще было тихо. Однако это не означало, что никто не проснулся. Было уже больше восьми, так что Нино определенно был готов к утреннему заплыву в бассейне. Массимо исчез в крыле своей семьи, а я бросился в свою комнату. Сейчас у меня не было настроения вступать в конфронтацию с папой. Хотя я сомневался, что он стал бы задавать вопросы только потому, что я был полуголым и вонял блевотиной. Он привык ко многому от меня. Вероятно, его больше ничто не беспокоило, когда дело касалось меня.

Я, спотыкаясь, зашел в ванную и стянул боксеры. До меня донесся знакомый запах. Я всегда был чувствителен к определенным запахам. Они привлекли мое внимание и затронули какую-то часть меня, которая многих пугала. Алессио часто шутил, что у меня, вероятно, какие-то необычные гены, ведь я всегда притягиваюсь к запаху крови, словно в моем теле есть ДНК акулы. Но мне он просто нравился. И не только запах, но и её текстура, её тепло, когда она вытекает из тела. Её цвет, такой свежий и темный.

И теперь я определенно почувствовал именно её. Я осмотрел свое тело и обнаружил, что мой член покрыт тонким, растертым слоем темной крови. Мои ноздри раздулись, и помимо двух доминирующих запахов рвоты и крови, мое внимание привлек другой. Я опустился на край ванны, пристально оглядывая свое тело.

Аврора.

От нее всегда пахло светом. Мне стало тошно от своего суждения, но это было единственное, что пришло мне в голову, когда я вспомнил аромат Авроры. Он был светлым, чистым, хорошим, невинным.

Я провел рукой по волосам, затем сильно дернул за них. Мне нужно было вернуть свою гребаную память. Что, черт возьми, произошло прошлой ночью? Блять.

Я долго принимал душ, но в моей памяти осталась черная дыра. Эта мысль только напомнила мне любимое сравнение Алессио, и это еще больше испортило мне настроение. В конце концов, я доковылял до своей кровати и упал на нее лицом вниз. Затем все снова почернело.

 * * *

Когда я проснулся, было уже за полдень. Моя головная боль все еще не прошла, как и потеря памяти.

Я уставился в потолок. Может, мне позвонить Грете? Любая другая женщина в этом доме заставила бы меня почувствовать вину, но Грета — никогда. Мне также нужно было поговорить с Авророй. Я снова закрыл глаза. Я не был беглецом, никогда ни от чего не убегал, даже от проблем. Я был охотником, и мне это нравилось, но эта чертова история с Авророй была чем-то таким, от чего я хотел убежать. Проблема заключалась в том, что подобные вещи просто так не растворялись в воздухе. Они накапливались.

Скрипнула дверь. Прежде чем я успел сесть и открыть глаза — я больше никогда не буду столько пить и курить, — что-то хлестнуло меня по лицу, и на меня полилась холодная вода.

Я мгновенно проснулся и вскочил с кровати. Джулио хихикнул, его гребаное лицо озарилось весельем. Черт, я ненавидел детей, а он уже даже не был маленьким ребенком. Я сорвал ниндзюто (прим. один из видов японского оружия, которым пользовались ниндзя) со стены рядом со мной — десятки метательных звезд украшали мою комнату, некоторым из них было несколько сотен лет — и швырнул им в своего брата. Его глаза расширились, когда он бросился прочь. Острие вонзились в дверной косяк, процарапав кожу на его руке. Схватив еще три ниндзюто, я погнался за Джулио.

— Ты можешь убежать, но спрятаться не получится! — крикнул я, когда он сбежал по лестнице. Он не был маленьким трусом, поэтому не побежал бы к маме или папе за помощью. Это была одна из немногих положительных черт этого маленького засранца.

Когда я снова увидел его он был чертовски быстр, а я все еще был недееспособен, но всё равно быстро запустил в него еще двумя звездочками подряд.

Я также немного сбился с прицеливания, учитывая, что мое зрение еще не было 100-процентным, но одна звезда оставила еще один порез на его предплечье, а вторая проделала дыру в штанах и порезала одну из ягодиц. Он вскрикнул, но не остановился. Капли крови усеяли пол, оставляя след, похожий на хлебные крошки.

— Если ты убьешь меня, мама с папой разозлятся! — крикнул Джулио.

— Они это переживут.

Он бросился вон из нашей части крыла через общую комнату, где на диванах сидели Киара, мама и Джемма с Луной и Катериной, дочерьми Савио и Джеммы.