— 43-

Я посмотрела на стол перевертышей через открытые кухонные двери. Головы склонились над журналами и историями стаи, отчаянно ища любой прецедент, который помог бы Мейсону. Стая была на взводе. Мейсон отправил успокаивающее сообщение по нашей связи до того, как его схватили, но это сделало не так уж много. Теперь этот груз лег на плечи Холдена.

В груди все сжалось, когда я заметила напряжение вокруг его глаз и рта. Он никогда не думал, что так скоро возьмет на себя роль альфы. Не говоря уже о таком неспокойном времени.

Он указал Ивану на что-то в одной из книг, и за столом началось обсуждение. Я заставила себя отвернуться и вернуться к насущной задаче. Я намазала мясной паштет на хлеб, а Энсон последовал за мной с сыром. Глаза защипало, когда я заставила себя сдержать слезы.

Энсон замер, уронив ломтики сыра.

— Эй, что случилось?

Он повернул меня так, чтобы я оказалась лицом к нему, взял индейку у меня из рук и положил ее на разделочную доску. Его руки скользнули по моей шее, заставляя меня посмотреть ему в глаза.

— Поговори со мной.

Я слегка покачала головой.

— Это не важно.

— То, что ты расстроена, всегда будет важно.

Я шумно выдохнула. Мои эмоции были не тем, что имело значение. Не тогда, когда Мейсон сидел где-то в камере, а Калеб дергал за ниточки, которые могли покончить со всеми нами.

— Я хочу помочь. — И прямо сейчас я чувствовала себя бессильной.

Выражение лица Энсона смягчилось.

— Мы помогаем.

— Приготовление бутербродов для людей, которые, вероятно, даже не хотят их есть, кажется жалкой формой помощи.

Пальцы Энсона скользили по моей шее успокаивающими поглаживаниями.

— Мы живем в этом мире не так долго, как все остальные. Они знают все входы и выходы так, как не знаем мы. Поэтому мы находим способ быть полезными. Приготовление бутербродов может показаться не таким уж сложным делом, но это показывает им, что мы заботимся о них.

Я уронила голову ему на грудь.

— Ты прав. — Я повернула голову так, чтобы видеть стол, но не терять контакта с Энсоном. — Я беспокоюсь о Холдене.

Энсон обнял меня.

— Я тоже. Ты будешь ему нужна.

— Он будет нуждаться во всех нас.

— Это правда, но ты будешь особенно нужна ему. Ты уравновешиваешь его, помогаешь привязать к «здесь и сейчас». Но ты также и его безопасное место, где он может отпустить все в конце каждого дня. Ему это понадобится больше, чем когда-либо.

Это была прекрасная вещь, приливы и отливы нашей связи. Энсон позаботится о том, чтобы у его партнера по узам было то, что ему нужно, поможет мне дать ему это. И все же у меня скрутило желудок от нервов. Меня одолевал страх, что меня будет недостаточно для Холдена в такой ответственный момент.

Энсон сжал меня сильнее, казалось, прочитав мои мысли.

— Ты — все, что ему нужно, такая, какая ты есть.

Я судорожно вздохнула, а затем поцеловала местечко над сердцем Энсона.

— Люблю тебя.

Он поцеловал меня в макушку.

— Я тоже тебя люблю.

Мы вернулись к работе и приготовили самые лучшие бутерброды из всех возможных. Индейка с сыром, салями, даже вкусное арахисовое масло и желе. Я разложила чипсы по тарелкам, а Энсон принес всем газировки и воды.

Мы устроили что-то вроде шведского стола на столе рядом со всеми, но они даже не заметили. Я подошла к Холдену сзади и положила руки ему на плечи.

— Мы приготовили еду для всех. Вы можете работать, пока едите, или…

Иван покачал головой.

— Нет, перерыв будет не лишним. Мы можем просмотреть кое-что из того, что прочли, и поделиться информацией. Мы лучше справимся с книгами, набив животы едой. — Он одарил меня доброй улыбкой. — Спасибо тебе, Роуэн.

— Энсон тоже помогал.

Он повернулся к Энсону.

— И тебе спасибо.

— Может, я и не знаю всех тонкостей истории перевертышей и права, но я готовлю убийственные сэндвичи.

Люк встал и хлопнул Энсона по спине.

— Я чертовски благодарен тебе за это, брат.

Холден встал и наклонился, чтобы поцеловать меня в висок.

— Спасибо, Ро.

— Как ты? Держишься?

Он кивнул, но ничто в выражении его лица не говорило мне, что это правда.

— Я здесь. Все, что тебе понадобится, хорошо?

Холден сжал мою руку, а затем отпустил ее.

— Знаю.

Ребята, Иван и Мак обошли буфет, накладывая в тарелки сэндвичи и чипсы. Я последовала за ними, выбрав себе сэндвич с индейкой. Я знала, что мне нужно поесть, но мысль о том, чтобы положить что-нибудь в желудок прямо сейчас, вызвала у меня приступ тошноты.

Кин положил руку мне на поясницу, подводя к другому большому столу, где у нас было достаточно места, чтобы разложить еду.

— Ты в порядке?

— Волнуюсь, но держусь.

Он поглаживал меня по спине большим пальцем вперед-назад.

— Мы что-нибудь придумаем.

Я так сильно хотела, чтобы он оказался прав, но нам пришлось столкнуться со стольким. Я скользнула на стул рядом с Воном, Кин устроился по другую сторону от меня. Пристальный взгляд Вона скользнул по моему лицу, оценивая.

— Тебе нужно отдохнуть? Это был долгий день.

Я покачала головой и отхлебнула диетической колы.

— Просто нужна порция кофеина.

Он скривил губы в гримасе.

— Тебе нужно поспать.

— Позже. Прямо сейчас я хочу знать, что вы нашли.

Иван кивнул, делая глоток содовой.

— Мне тоже будет спокойнее, когда я буду знать, что происходит. Прямо сейчас мы просматриваем предыдущие дела о государственной измене и изучаем аргументы «за» и «против».

— Мы также рассматриваем единственный случай в истории, когда член Четверки был отстранен от своей роли, — добавил Люк.

Я поиграла картофельными чипсами.

— Что он сделал?

— Это все еще было стремление к большему, но на тот раз это были деньги, — объяснил Люк. — Он присвоил деньги совета.

— Его судили?

Кин кивнул.

— Он был приговорен к пожизненному заключению.

— Я думала, за государственную измену полагается смертная казнь.

— Обычно так и есть, но в данном случае они пощадили его, — сказал Иван.

Я не понимала сути или причин, стоящих за суровостью наказаний в этом мире. Мейсону грозила смерть просто за то, что он сообщил о преступлении. У меня сжался желудок.

Вон поглаживал меня по спине вверх и вниз, когда наклонился ко мне.

— Выпей еще немного газировки. Это успокоит твой желудок. Тогда ты сможешь поесть.

Я посмотрела на него.

— Как ты узнал?

— Я это почувствовал. Намеки на тошноту, которые, как я знал, принадлежали тебе.

Нежная улыбка изогнула губы Ивана.

— Ваша связь укрепляется. Вы начинаете лучше чувствовать друг друга. Это чудесный дар.

Улыбка сползла с его лица, когда он, казалось, прислушивался к кому-то у себя в голове. Иван время от времени общался со своими охранниками с тех пор, как другие члены Четверки ушли с Мейсоном. У каждого из членов Четверки было несколько своих силовиков в качестве охранников в тюрьме. Иван велел своим присматривать за Мейсоном и держать остальных в узде.

Я крепче сжала банку с содовой.

— Что случилось?

Мускул в его челюсти дернулся.

— Мейсона доставили в тюрьму. Он был жестоко избит.