Глава 14

Вульф

Блэкуотер.

Как и большинство портовых городов, в которых смешиваются случайные люди, торгуя товарами или меняя маршруты, он привлекает отбросы общества. Шпионов. Проституток. Воров. К тому же он находится под юрисдикцией Дюрена, поэтому семья Валверэй контролирует почти все игорные залы и бордели в городе. Когда я только начал работать на Валверэев, они поручили мне более неприятные задания, чем охота на кабана, ― то, что не предусматривалось их лицензией на легальную торговлю пороком. Характер этой работы приводил меня в Блэкуотер больше раз, чем я хочу помнить.

Когда мы пересекаем мост, ведущий в город, мой желудок сжимается. Однажды я сбросил с этого моста человека. Он не выплатил свои долги.

Это не то место, куда вы захотите отвезти красивую, сексуальную, голую дочь лорда, черт возьми. И все же, когда мы заходим в город, я испытываю осторожный оптимизм. Количество взглядов, которые бросают на нас, шокирующе мало́. Конечно, на нас поглядывают, но ничего похожего на то, что мы испытали в Шармоне или Полибридже. И тут меня осеняет: в таком городе, как Блэкуотер, голая женщина просто не является чем-то необычным. Шлюхи, наверное, каждую ночь разгуливают с голой грудью по переулкам. Люди здесь привыкли к подобным представлениям, в отличие от ханжеских жителей Шармона.

Сабину, похоже, не беспокоит весь этот сброд: бездельники, торчащие в дверных проемах, собаки, гадалки, готовые украсть у вас монету и облапошить. Ее внимание приковано ко всему, мимо чего мы проходим, словно мы бродим не по Улицам Греха, а по мистической пещере, наполненной удивительными сокровищами.

Шипение готовящегося мяса доносится до моего носа и заставляет мой желудок урчать. Из окна второго этажа раздается посредственная игра на скрипке. Когда мы проходим мимо борделя, где из окна наверху высовывается шлюха с голой грудью, Сабина наклоняется ко мне, чтобы шепнуть:

― Это дом удовольствий Валверэй?

Дом удовольствий? Черт возьми. Девушка настолько невинна, что даже не может сказать «бордель».

Я утвердительно хмыкаю.

― Это легальный район Блэкуотер. Его называют Улицами Греха. Семье Валверэй принадлежит большинство здешних заведений, в том числе и этот бордель.

Из борделя, моргая от дневного света, выходит пьяница, от которого несет травой. Его взгляд устремлен на Сабину, едущую на Мист, словно она сама бессмертная Солена, пробудившаяся от тысячелетнего сна. А в таком грязном городе, как этот, она, возможно, ближе всего к богу.

Он смотрит на нее, а когда она проезжает мимо, снимает шапку и прижимает ее к груди. Я закатываю глаза, но какая-то часть меня благодарна за то, что наконец-то кто-то проявляет к Сабине уважение, которого она заслуживает. Даже если это всего лишь пьяница.

Она рассеянно гладит себя по волосам, наблюдая за дракой у игорного притона под названием «Азартные игры Попелина».

― Бессмертный Попелин? В честь него назван и дом удовольствий.

― Он бог удовольствий. Бог-покровитель Улиц Греха. Семья Валверэй поклоняются его алтарю.

Пешеходное движение прерывает наш разговор, когда мы пересекаем узкий деревянный мост, перекинутый через второе ответвление реки Иннис. Несколькими кварталами ниже по течению со стороны доков доносятся крики рабочих, матросы занимаются загрузкой и разгрузкой. Запах нечистот и дохлой рыбы просто ошеломляет. Вот почему я всегда избегал толпы ― волна ощущений слишком сильна для моих поцелованных богом чувств.

С трудом справляясь с натиском видов, звуков и запахов, я поворачиваю голову к ветхому зданию в конце моста, где сходятся два рукава реки Иннис, а также поток, идущий из северной части города. Это трехэтажное строение переживает не лучшие времена, но, по крайней мере, анютины глазки, высаженные в корзины на окнах, придают ему немного жизнерадостности. Над дверью висит живописная вывеска, изображающая слияние трех водных путей.

― Гостиница «Мэниуотерс⁵». Ваше желание исполнено, миледи. ― Я отвешиваю насмешливый поклон.

Сабина игнорирует мою иронию, пристально глядя то на самый широкий рукав реки Иннис, то на стайку коричневых стрижей, сидящих на фонарном столбе, то снова на трактир.

― Если тут есть ванна, то сойдет.

Мы оставляем Мист в конюшне в нескольких кварталах отсюда, а затем заходим в гостиницу, чтобы узнать, можно ли снять комнату. Я не в первый раз в гостинице «Мэниуотерс». У меня есть воспоминания, которые я предпочел бы забыть, но в Блэкуотере всего несколько трактиров, и это убогое заведение ― самое лучшее.

Проститутки в откровенных нарядах ― обычное явление в Блэкуотере и даже в гостинице «Мэниуотерс», но общий зал затихает, когда входит Сабина с длинными волосами, касающимися пола, под которыми ничего нет. У меня зудит кожа от защитного инстинкта, хочется укрыть ее от всех взглядов, но на самом деле самый быстрый способ обеспечить ей уединение ― это отвести ее в комнату.

― Комнату. Вашу лучшую, ― рявкаю я на трактирщицу и бросаю на стойку мешочек с монетами.

Пожилая трактирщица, худая, как скелет, с обвисшей на шее кожей, поправляет очки и проницательно смотрит на меня.

― Вы уже останавливались здесь раньше, не так ли?

Я снова вздрагиваю, когда Сабина бросает на меня любопытный взгляд.

― Просто дай мне комнату.

Глаза трактирщицы скользят по раздетой Сабине, словно пытаясь определить, к какой из трех категорий женщин она может относиться: проститутка, жена или сестра, ― и ни в одну она не вписывается. По ее манере поведения ясно, что она не шлюха. На ее пальце нет кольца. И мы с Сабиной совсем не похожи ― мы явно не от одних родителей.

― Две комнаты? ― пытается она меня поправить.

― Одна. ― Мой голос опасно скрежещет сквозь зубы. Возможно, неженатым мужчине и женщине не подобает жить в одной комнате, но мне плевать на приличия. Я ни за что не оставлю Сабину одну на целую ночь в таком городе, как Блэкуотер, даже за запертой дверью, со мной, спящим на пороге.

Тонкие губы трактирщицы сжимаются, когда она убирает мои монеты в ящик и протягивает мне латунный ключ. Я хватаю Сабину за руку и тащу ее к лестнице.

― Бастен…

― Называй меня на людях Вульфом.

― Вульф, ты делаешь мне больно.

Я останавливаюсь, опуская взгляд на свою руку, крепко сжимающую ее. Я ослабляю хватку, заставляя себя сделать глубокий вдох.

― Я прошу прощения, миледи. Я не люблю толпы. Мне не терпится отвести тебя в комнату.

Она кивает, пока мы поднимаемся по скрипучей лестнице на третий этаж, представляющий собой чердачное помещение. Ключ ведет нас в последнюю комнату по коридору. Доски под ногами неровные, а матрас, похоже, пережил свои лучшие времена, но здесь есть медная ванна и приятный вид на реку Иннис. Сабина проходит мимо ванны и проявляет особый интерес к виду, уперев пальцы в подоконник и глядя вверх по течению.

Я сбрасываю мешок и ударяюсь головой о покатый потолок. Эта комната не предназначена для таких высоких людей, как я.

Мой взгляд возвращается к кровати, когда я распаковываю свой лук и кладу его у двери. Я не стал спрашивать Сабину, удобно ли ей остановиться со мной в одной комнате. В любом случае, у нее нет выбора ― но, возможно, я был придурком, раз даже не спросил.

― Я буду спать на полу, ― ворчу я.

Она отворачивается от окна, задумчиво прикусив губу.

― Хм? О. Хорошо. ― Она начинает рыться в хлипких ящиках комода.

― Я спущусь вниз, ― говорю я. ― Попрошу их принести горячую воду, чтобы ты могла принять ванну.

― Не мог бы ты попросить и бумагу?

Моя рука замирает на дверной ручке.

― Зачем тебе бумага?

Она смущенно смеется, и на ее щеках появляется розовый румянец.

― О, это из-за вида ― он такой красивый. Я обещала Сури написать о путешествии и решила нарисовать ей картину. Я пыталась найти хоть что-то приятное в этой проклятой поездке, чтобы поделиться с ней. По-моему, это лучше, чем описание твоего храпа, не так ли?

Я фыркнул, выходя из комнаты, не забыв закрыть за собой дверь, и направился вниз. Я бросаю на стойку еще одну горсть монет. ― Миледи хочет принять горячую ванну. Еще нужна бумага и чернила. И одежда. Что-нибудь для сна, нижнее белье и дневное платье. Чистое. Самое лучшее, что вы можете найти за короткое время. Я заплачу сколько потребуется.

Трактирщица кивает молодой девушке, подметающей пол, и та убегает выполнять мои поручения.

― Вульф Боуборн.

От неожиданности я сразу же кладу руку на рукоять ножа, готовясь вернуться к тем мрачным дням, когда работал на Райана, но, когда я выхожу в общий зал, из меня вырывается изумленный смех.

Я изумляюсь.

― Фольк Блейдборн?

За угловым столом с полупустой кружкой эля в одиночестве сидит, пожалуй, единственный человек на земле, которого я могу считать другом.

Фольк старше меня на десяток лет, его аккуратно уложенные волосы уже седеют на висках, но ему это идет. Его открытое лицо покрыто оспинами от прыщей в юности, но шрамы не мешают женщинам восхищаться им. Добавляет привлекательности ровный ряд зубов ― редкость для такого города, как Блэкуотер.

Он широко улыбается.

― Иди сюда, дьявол.

Я подхожу к его столику и качаю головой, думая о том, насколько мала вероятность случайно встретить его здесь ― хотя, возможно, это не так уж странно, учитывая тип путешественников, которых привлекает Блэкуотер. Мы с Фольком вместе обучались в армии Золотой Стражи. Оба бастарды по рождению, нам дали одну фамилию ― Блейдборн, чтобы как-то обозначить, и он до сих пор ее носит. После того как он был ранен в одной из стычек, семья Валверэй освободила его от службы из-за поврежденной ноги. Но человеку нужно есть, поэтому Фольк стал наемным шпионом для тех, кто платит.

― Ты уж прости, что я не встаю, ― шутит Фольк, похлопывая себя по больной ноге. Его трость прислонена к стене.

Я опускаюсь на свободное место напротив него и сжимаю его руку в знак приветствия. Его хватка крепка, как никогда.