Глава 17

Пять лет спустя

Я выхожу из ванной на чердаке и вижу, что тройняшки уже начали рисовать и устраивают настоящий творческий беспорядок.

Две кисточки парят над головой Фриды, сообщая мне, что она использует свои невидимые щупальца, а Лео и Винсент разбрызгивают разноцветные краски по акварельной бумаге.

Я прочищаю горло.

— Что я говорила тебе о том, что нужно ждать?

Три пары ореховых глаз поворачиваются ко мне, притворяясь не знающими.

— Извини, — говорит Фрида, хихикая, — но Винсент начал рисовать первым.

Её кудри подпрыгивают, и она наклоняется вперёд, нахмурившись, предположительно от удара невидимым щупальцем по голове.

— Винсент, — говорю я.

Он поворачивается и показывает пухлым пальцем на своего брата.

— Это сделал Лео.

Винсент с воплем бросается вперед.

— Лео, — я сгибаю палец.

Он подаётся вперёд, его плечи поднимаются к ушам.

— Что я тебе говорила о том, что нельзя бить людей? — спрашиваю я.

Щупальца моего младшего ребенка обхватывают мою ногу, и он зарывается лицом в мое бедро.

— Прости, — бормочет он.

Когда я похлопываю его по щупальцам, он отводит их и смотрит мне в глаза с такой совершенной невинностью, что мое сердце тает. Мне становится тепло в груди от его тёплой улыбки, но я заставляю себя держаться. Ему не сойдёт с рук избиение братьев и сестер, потому что он симпатичный.

Положив руки на его узкие плечи, я разворачиваю его лицом к Винсенту и Фриде.

— И что ты скажешь своим брату и сестре?

— Прости, Фрида, прости, Винсент! — говорит он.

Двое других бросаются к Лео и обнимают его. Мне приходится похлопать по воздуху над ними, чтобы понять, не происходит ли у них невидимая битва щупалец, но похоже, что они всерьёз хотят помириться.

Мы обучаем детей на дому, по крайней мере до тех пор, пока они не повзрослеют настолько, чтобы держать свои щупальца под контролем. Трудно объяснить четырёхлетним детям, что у других людей нет невидимых конечностей, особенно если дети, с которыми они встречаются на прогулках, тоже потомство других умбр.

Джессика и её приятель, Нил, живут за углом в большом доме, который они купили на гонорары от его первой книги, и у них четверо маленьких мальчиков примерно того же возраста, что и наши тройняшки.

На все деньги, вырученные от продажи моих картин, мы купили магазин по соседству и расширили как кафе, так и свои жилые помещения.

— Вот где вы прячетесь? — спрашивает глубокий голос, наполняющий чердак.

— Папа! — три пары ног стучат по деревянным половицам.

Моя пара нагибается и подхватывает их на руки, а его щупальца тянутся через всю комнату, чтобы обхватить мою талию. Он поднимает меня с пола и покачивает, но, в отличие от первой нашей встречи, я расслабляюсь в ответ на его прикосновения.

Оказывается, моя пара тоже разбирается в искусстве, но его талант распространяется и на приготовление сложных блюд, составление восхитительных рецептов как еды, так и напитков. Именно благодаря его креативности нам пришлось расширить кофейню, и теперь это одно из самых оживлённых заведений в городе.

С годами моя половинка подправил свой камуфляж Гордона Робертса, чтобы отразить незначительные изменения. Тёмный оттенок его волос люди приняли за улучшение имиджа, а мускулистую фигуру он объяснил регулярными занятиями в тренажёрном зале. С чертами лица было немного сложнее, и в течение короткого времени он носил повязку на переносице, утверждая, что перенёс небольшую операцию.

Он притягивает меня к своей компании, состоящей из четырёхлетних детей, и нежно целует в губы.

— Разве ты не должен быть на работе? — спрашиваю я.

— Я договорился, чтобы тройняшки навестили четверню Джессики и Нила, — бормочет он. — На самом деле, Джессика уже ждёт внизу.

— Тётя Джесс, — хором кричат они и вырываются из его рук.

Крошечные шаги раздаются на выходе из комнаты и спускаются по лестнице. Джессика была спасением не только для нас. Она и её приятель обожают детей, и у них много места для ночёвок.

Я поворачиваюсь к своему мужу и ухмыляюсь.

— Что ты запланировал для нас на вечер?

Он рычит мне в ухо.

— Сначала я заполню все дырочки, какие только можно себе представить, а потом буду трахать тебя своими членами так сильно, что от твоих криков будут биться стёкла.

КОНЕЦ