104

 

… неосознанная и незамеченная цель, стоящая позади человека, нападает на него сзади.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

— Это так мило со стороны Пат, — сказала Робин на следующий день, когда они со Страйком выезжали из Лондона на его «БМВ», чтобы встретиться с сэром Колином Эденсором в его доме в Темза-Диттоне. — Знаешь, мы все-таки должны дать ей ту прибавку к зарплате.

— Да, хорошо, — вздохнул Страйк, опуская стекло, чтобы можно было покурить.

— Как сэр Колин отреагировал, когда ты сказал ему, что Уилл здесь?

— Э-э… можно сказать «был ошеломлен», — сказал Страйк, который накануне вечером позвонил своему клиенту с новостями, — но потом мне пришлось сообщить, что Уилл не хочет его видеть, так что это несколько охладило его радость. Я не сказал, что Уилл полон решимости отправиться в тюрьму, уверенный, что Утонувший пророк придет за ним, как только его допросит полиция. Подумал, что все это лучше обсудить лично.

— Наверное, это разумно, — согласилась Робин. — Послушай, пока я помню об этом, я поменялась с Мидж своей сменой слежки за Хэмпстед-Хит, если ты не против. Мне надо кое-что сделать.

— Без проблем, — сказал Страйк. Поскольку Робин не стала углубляться, что именно ей надо сделать, он предположил, что это как-то связано с Мёрфи. Домашний ужин или что-нибудь похуже, например, совместный просмотр дома?

Робин была рада, что ее не расспрашивают о планах на вечер, сомневаясь, что Страйку они понравятся, и продолжила:

— У меня тоже есть кое-какие новости по делу — хотя теперь, когда Уилл выбрался, это, возможно, не имеет значения.

— Продолжай.

— Я заказала экземпляры вышедших из печати книг Уолтера Фёрнсби, и одна из них прибыла вчера, когда я была на работе.

— Есть что-нибудь интересное?

— Не могу тебе сказать. Я не продвинулась дальше посвящения: Рози.

— А, — произнес Страйк.

— Я до этого знала, что его дочь зовут Розалинда, но все как-то не складывалось, — сказала Робин. — Потом я вспомнила кое-что еще. Когда нам всем сказали написать и сообщить нашим семьям, что мы остаемся на ферме Чапмена, нас спросили, кто из людей больше всего возражал бы. Уолтер сказал, что его сыну это не понравилось бы, но дочь отнеслась бы с пониманием.

— Правда?

— Да, и я снова вышла в интернет, чтобы поискать Розалинду Фёрнсби. Указано, что она жила со своим отцом в Уэст-Клэндоне с 2010 по 2013 год, но после этого я не могу найти никаких ее следов. И нет свидетельства о смерти, — добавила она. — Это я тоже проверила.

— Где находится Уэст-Клэндон?

— Недалеко от Гилфорда, — ответила Робин. — Но сейчас дом продан.

— Ты говорила, что связалась с ее братом, и он бросил трубку?

— Да, как только я упомянула его отца. Я пыталась дозвониться матери на городской телефон, но она не отвечает. Но теперь это не имеет значения, не так ли? Сэр Колин, вероятно, больше не захочет платить за все это.

— Дело не закрыто. Он все еще хочет, чтобы мы нашли Линь. Кстати, ты получила электронное письмо про Ташу Майо?

— Да, получила — сказала Робин. — Отличные новости.

Таша Майо не только согласилась поработать под прикрытием в клинике Чжоу в течение недели, она проявила настоящий интерес к этой работе и, если не случилось ничего непредвиденного, возможно, уже прибыла в Борэмвуд. Ее запрос по электронной почте в течение получаса привел к личному звонку доктора Чжоу, который по телефону выслушал подробный рассказ о ее воображаемых недугах, поставил диагноз и сказал, что она нуждается в немедленном лечении и что ей нужно пробыть в его клинике неделю, а возможно, и дольше.

— Глядя на нее, ни за что бы не подумала, что она такая смелая, — отметила Робин.

— Внешность в ее случае определенно обманчива, — согласился Страйк. — Ты бы видела, как она сражалась с Фрэнками... Не могу сказать, что я прямо очень рад за нее и Мидж.

— Ты думаешь, они?..

— Да точно, я думаю, — ответил Страйк, — и это не очень хорошая идея — спать с клиентами.

— Но она больше не клиентка.

Воцарилось недолгое молчание. Насколько было известно Страйку, Робин понятия не имела, насколько серьезно его связь с Бижу Уоткинс угрожала скомпрометировать агентство, и он надеялся, что так оно и останется. Он и не подозревал, что Робин узнала всю историю от Илсы накануне вечером по телефону. Их общая подруга разозлилась, узнав, что Робин вернулась с фермы Чапмена и ей об этом не сказали, и поделилась с Робин всем, что знала о саге про Страйка и Бижу. Таким образом, Робин догадывалась, почему Страйк в настоящее время так щепетильно относится к любому сотруднику, который спит с человеком, который может стать предметом сплетен.

— В любом случае, — Страйк стремился сменить тему разговора, — у Эденсора есть еще один мотив продолжать копать компромат на церковь, если он сам еще этого не понял.

— Какой именно?

— Его страница в Википедии тоже претерпела множество изменений за одну ночь.

— Черт, правда?

— Точно такой же почерк, какой они использовали в отношении семьи Грейвс. Жестокое обращение с Уиллом со стороны его отца, неблагополучная семья и т.д.

— Эденсор может рассудить, что юристы — более подходящий способ справиться с этим, чем мы, пытающиеся уничтожить церковь.

— Возможно, — согласился Страйк, — но у меня есть контраргументы.

— Какие же?

— Во-первых, действительно ли он хочет, чтобы Уилл увидел в галлюцинациях Утонувшего пророка и покончил с собой?

— Он может возразить, что психотерапия помогла бы разобраться в этом лучше, чем наши попытки разгадать тайну смерти Дайю. Я имею в виду, на самом деле для всех это даже не тайна, кроме нас, не так ли?

— Это потому, что все остальные — чертовы идиоты.

— Полиция, береговая охрана, свидетели и коронер? Они все чертовы идиоты? — удивленно спросила Робин.

— Ты же сама сказала, что ВГЦ сошло это с рук, потому что все считали их «немного странными, но безобидными». Слишком много людей, даже умных — нет, именно умных — предполагают невиновность, когда сталкиваются со странностями. «Немного странно, но я не должен позволять своим предрассудкам затуманивать мои суждения». Затем они все переоценивают, и что получается? Ребенок исчезает с лица земли, и вся эта история чертовски странная, но мантии и мистическая чушь мешают это увидеть, и никто не хочет выглядеть ханжой, поэтому говорят: «Странно идти плавать в Северном море в пять утра, но я полагаю, это как раз то, что делают люди, которым это нравится. Вероятно, это как-то связано с фазами Луны».

Робин никак не отреагировала на эту речь, отчасти потому что не хотела высказывать вслух свое истинное мнение, которое заключалось в том, что ее партнер тоже был предубежден: предубежден в направлении, противоположном тому, которое он описывал, предубежден против альтернативного образа жизни, потому что большая часть его собственного трудного и неспокойного детства прошла в сквотах и коммунах. Другая причина, по которой Робин не ответила, заключалась в том, что она заметила что-то смутно настораживающее. После целой минуты молчания Страйк заметил, что она то и дело поглядывает в зеркало.

— Что-то случилось?

— Я... наверное, становлюсь параноиком.

— О чем ты?

— Не оглядывайся, — сказала Робин, но за нами могут следить.

— Кто? — спросил Страйк, теперь уже глядя в боковое зеркало.

— Красная «воксхолл корса» за «маздой»... но это может быть и не та машина.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда мы выезжали из гаража в Лондоне, прямо за нами поехала красная «корса». Вон она, — сказала Робин, снова взглянув в зеркало заднего вида, — последние несколько километров едет, держа дистанцию в одну машину между нами. Ты видишь ее номерные знаки?

— Нет, — ответил Страйк, щурясь в боковое зеркало. Водителем был толстый мужчина в солнцезащитных очках.

— Странно.

— Что?

— Там еще один человек, но он на заднем сиденье… попробуй прибавить скорость. Обгоняй этот «поло».

Робин так и сделала. Страйк наблюдал за «корсой» в боковое зеркало. Она тронулась с места, обогнала «мазду», затем пристроилась сзади «поло».

— Совпадение? — спросила Робин.

— Время покажет, — сказал Страйк, не сводя глаз с приближающейся машины.