По крайней мере, я всё ещё надеюсь, что Мэтью на нашей стороне.

Кроватка выглядела так, словно я стащила реквизит со съёмок готического ужастика, и меня это забавляло.

Я едва оторвала взгляд, чтобы заценить реакцию Арика. Он спокойно провёл пальцем по одной из лиан, уходящей в терновый куст.

— Это… непревзойдённое мастерство работы с деревом.

— Эм, спасибо?

Он развернулся ко мне.

— Пугающее произведение искусства, — сказал он, но в его глазах сверкала гордость. — Полагаю, красная ведьма приложила к этому руку.

— Немного.

Откровенно говоря, в процессе работы наши мысли звучали в унисон.

— Как она относится к малышу?

— Готова защищать его от любой угрозы. И примерно так же она начала относиться к тебе. Она больше не хочет тебя убивать.

Чего не скажешь о других картах — они всё ещё лакомые кусочки в её кровожадной системе мира.

— Рад слышать. Передай ей мою глубочайшую признательность.

— Обязательно. А в прошлых играх я когда-нибудь упоминала своё альтер эго?

— Ты ни разу не говорила о ней. — Он протянул руку к моей голове и зажал алую прядку между большим и указательным пальцем. Ещё одна поменяла цвет на прошлой неделе. — Потому что ты была ей.

Бабушка говорила, что мои волосы навсегда станут красными, как только я стану той безжалостной Императрицей, какой и должна быть.

— Такой женщине ты готов доверить мир после апокалипсиса?

— Я знаю, что ты снова станешь собой. Эви всегда будет брать верх. — Его рука скользнула на мою уже несуществующую талию. Он снова посмотрел на кроватку. — Я серьёзно считаю, что здесь всё идеально. Но в голове просто не укладывается, согласись? Детская кроватка. Для нашего сына.

— О, прекрасно тебя понимаю.

Когда я делала матрас из сладких трав и шерсти нескольких овечек Ларк, сама не могла поверить, что скоро на нём будет спать наш малыш.

— Сам факт кажется чем-то нереальным, немыслимым. Я чувствую его толчки своей рукой, чувствую нашу связь, но спустя две тысячи лет мне сложно поверить, что через каких-то пару месяцев он появится на свет.

И всё же я видела беспокойство в глазах Арика.

— Всё ещё боишься, что не сможешь к нему прикоснуться?

Я взяла одну из его прекрасных рук и прижалась губами к костяшкам. Такие смертоносные, мне они дарили лишь нежность и удовольствие.

— Другой вариант ещё хуже. А вдруг я смогу прикасаться к нему… потому что он такой же, как я? Я бы врагу не пожелал такой судьбы, тем более собственному сыну.

— Тогда ему придётся найти кого-то столь же прекрасного, как я, — ответила я с улыбкой, пытаясь отвлечь его от неприятных дум. — И он будет ценить её ещё сильней.

— Эви… — Арик взял меня за плечи и заглянул в глаза. — Ты станешь прекрасной матерью.

Мой голос понизился до шёпота:

— Не делай так.

— Как?

— Не говори этих памятных фраз.

Он свёл брови.

— Прости, не понимаю, что это значит.

— Ты пытаешься создать момент, который я буду вспоминать после того, как тебя не станет. Вот будет у меня когда-нибудь плохой день, но я вспомню эти твои слова о том, что из меня выйдет отличная мать, и мне станет лучше.

Его улыбка была полна нежности.

— Разве это плохой сценарий?

— Да. Я хочу, чтобы со мной был ты, а не воспоминания. — Чем больше я думаю о планах Арика и Джека, тем сильнее злюсь. Они так легко рискуют своими жизнями, не заботясь о моих чувствах. — Ты хочешь, чтобы я выжила в этой игре, но не хочешь, чтобы я в ней участвовала. После родов это изменится. Сол усилит меня, и я расправлюсь с Рихтером… Как и обещала, — сказала я, и символы на моей руке словно бы завибрировали силой.

Взгляд Арика скользнул по моей руке и вверх. В этот момент я поняла, что ещё одна прядь волос стала красной.