ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Я бегом возвращаюсь в квартиру.

Это не мило и не достойно. Я тяжело дышу, лицо розовое, а рюкзак подпрыгивает и шуршит так громко, что люди оборачиваются, чтобы убедиться, что их не переедет какой-нибудь грузовик.

К тому времени, как я добираюсь до дома, льет как из ведра. Я соскребаю грязь и опавшие листья с коврика для приветствия, прежде чем войти в квартиру.

Поскольку Харпер и Нина уехали на выходные, это место странно напоминает пещеру и наполнено эхом.

Тихий, но настойчивый стук дождя по окнам напоминает о том, что если бы Джабари не поймал меня после урока, я, вероятно, пришла бы домой, сняла мокрую одежду, надела самые уродливые и удобные спортивные штаны и устроилась на несколько часов отдохнуть перед пятничной вечерней сменой в библиотеке. Кружка горячего чая. Ароматическая свеча. Пушистые носки. Немного пролистала бы телефон, чтобы выбрать еще любовных романов для добавления в список книг, которые хочу купить. Непринужденная атмосфера, без осуждения, заботы о себе.

Но теперь я не могу даже присесть на секундочку. Не смогу устроиться поудобнее. Не тогда, когда нужно разобраться в чем-то очень важном.

Я никогда раньше не совершала грандиозных поступков, но читала и смотрела тысячи фильмов с тех пор, как была маленькой девочкой. Сейчас они кажутся размытыми и спутанными в один большой клубок. Погони в аэропорту и поцелуи под проливным дождем, брошенные камни и бумбоксы, выставленные за окна, выскакивающие из тортов и подъезжающие верхом на великолепном белом коне, чтобы сделать предложение руки и сердца. Я могла бы построить ему дом в стиле «Записная книжка», только это немного непрактично, потому что у меня нет опыта строительства и определенно нет средств, чтобы инвестировать в недвижимость. Нужно что-то более практичное.

Может быть, стоит что-нибудь сделать на одном из баскетбольных матчей Винсента. Организовать флешмоб, подкупить кого-нибудь, чтобы он снял меня на камеру в перерыве, повесить какой-нибудь постыдный и самоуничтожительный плакат.

Я морщусь и провожу руками по мокрому от дождя лицу.

Ни одна из этих идей не кажется правильной. Ни одна из них не кажется честной, учитывая, что я натворила с Винсентом.

Я не знаю, как извиниться, театрально, публично. Это не про меня. Самое лучшее, что я могла бы сделать, это струсить и написать письмо.

Я продолжаю думаю.

Винсент написал записку в ту ночь, когда мы встретились и я до сих пор не знаю, что в ней было написано.

Дверь спальни Нины не заперта. Я врываюсь в ее комнату, спотыкаясь о небольшую стопку свитеров, которые не подошли для поездки на выходные и направляюсь к встроенным книжным полкам над столом. Мне нужно найти «Принцессу мафии». Я хочу прочитать первую заметку Винсента больше, чем что-либо, чего когда-либо хотела раньше. Но по мере того, как я продвигаюсь вдоль ряда книг, сердце замирает.

Ее здесь нет.

Я не хочу сводить Нину к лучшей подруге, которая существует только для того, чтобы подпитывать мою романтическую линию, потому что она гораздо больше, чем это. Но я все равно звоню ей.

— Только не говори, что тебе уже одиноко, — отвечает Нина после третьего гудка, ее голос хриплый сквозь телефон. На заднем плане раздается пение — что-то очень бодрое и отчетливо напоминающее «Мамма Миа». Дети театра такие предсказуемые.

— Куда ты дела «Принцессу мафии»? — требую я.

— Ту, которую ты не дочитала? Понятия не имею, я даже не начинала ее.

— Но помнишь, где она?

На заднем плане раздается взрыв звука — кто-то присоединяется с гитарой.

— Э-э, я почти уверена, что положила ее в ящик для пожертвований в книжном магазине в центре города, — кричит Нина, перекрывая акустическую резню ABBA.

Сердце проваливается в желудок. Я резко выпрямляюсь, прекращая поиски.

— Ты шутишь?!

— Я думала, ты сказала, что не собираешься ее дочитывать! — Нина едва ли не плачет. — Прости, Кенни. Я закажу тебе новую копию на Amazon прямо сейчас. У меня есть Prime! Она будет у тебя до того, как мы с Харпер вернемся домой, так что ты сможешь полностью насладиться временем, проведенным наедине...

— Нет, все в порядке, — говорю ей. — Все в порядке. Забудь.

— Ты уверена?

— Уверена, не переживай. Послушай, я перезвоню тебе вечером. Хочу услышать все о фестивале. Мне просто нужно... эм... кое о чем позаботиться.

Я вешаю трубку и снова выхожу в гостиную. Стеклянные двери, ведущие на крошечный балкон, заставленный растениями и складным креслом для бассейна, которое Харпер стащила из центра отдыха, залиты дождем. Сейчас льет как из ведра — по-настоящему штормит. А это значит, что у меня есть выбор. Я могу либо остаться сухой, но провести весь вечер, размышляя о том, что говорилось в первой записке Винсента и собирается ли кто-то еще заполучить «Принцессу Мафии» до того, как я смогу ее вернуть, или могу поступить так, как поступила бы главная героиня: пробежать под проливным дождем, чтобы найти то, что хотела.

— Черт возьми, — ворчу я.

Вот что я получаю за то, что ставлю стольким книгам три звезды на Goodreads за то, что в них недостаточно захватывающий третий акт. Кто-то всемогущий и всезнающий, может быть, Бог, может быть, Джефф Безос, определенно смеется прямо сейчас.

Вот твой грандиозный финал, Холидей.

Вот так и открывай сердце стеснительным мальчикам.

* * *

Я бегу мимо баскетбольного клуба по пути в центр, и определённо отказываюсь поднимать голову и обшаривать каждое окно в поисках признаков жизни, потому что последнее, что мне сейчас нужно — это встречаться взглядом с Винсентом, пока пробегаю трусцой мимо его дома под дождем.

К счастью, из-за плохой погоды, похоже, все в Университете Клемента исчезли. Я встречаю только двух других студентов на своем пути через сеть студенческих общежитий за пределами кампуса, которые в конечном итоге уступают место местным кварталам, а затем, наконец, причудливому маленькому центру города, усеянному множеством магазинов для мам и пап и любимыми студенческими товарами первой необходимости, такими как Chipotle и CVS. У магазина «Трейдер Джо» на углу перед входом стоят ведра с подсолнухами, каждый из которых ярко-желтый на фоне угрюмого серого цвета этого промокшего от дождя города.

Цветы. Я должна купить Винсенту цветы.

Только после того, как выхожу из магазина с букетом, завернутым в газету, зажатым под мышкой, мне приходит в голову, что подсолнухи — не самые романтичные из всех цветов. Розы были бы лучшим решением. И я не знаю, когда снова увижу Винсента — насколько мне известно, у баскетбольной команды может быть выездная игра где-нибудь за пределами штата, поскольку я старательно избегаю любых спортивных новостей в социальных сетях, так что есть очень реальная вероятность, что все эти лепестки засохнут и опадут прежде, чем я смогу их доставить.

Я бормочу ругательства себе под нос, преодолевая последний квартал до места назначения.

Книжный магазин расположен в старом, беспорядочно построенном викторианском двухэтажном здании с мансардой под карнизом. Возможно, это мое любимое здание в мире. Сегодня здесь, к счастью, тихо, если не считать хорошо одетой пары у раздела истории искусств и старика, сидящего в потертом кресле рядом с научной фантастикой. Уверена, на втором этаже тоже есть отставшие, но если подняться на карниз, то найти там можно только старые стихи и романы, которые никто никогда не покупает. Здесь немного темновато, если только вы не сидите прямо под окном, но мансарда, бесспорно, лучшее место в городе, где можно провести восемь часов подряд за чтением без перерыва особенно в такой день, как этот.

Женщина за стойкой приветствует меня сочувственной улыбкой. Не могу сказать, потому ли это, что я задыхаюсь и несу цветы или потому, что промокла насквозь. Мой любимый кардиган оверсайз не выдержал ливня, а джинсы прилипли к ногам. Не хочу знать, как выглядят волосы.

Но на тщеславие нет времени. Я на задании.

Я направляюсь прямиком в заднюю часть первого этажа. В углу стоит стол, а под ним и на нем сверху сложены шесть огромных картонных коробок, все они переполнены книгами. Табличка, висящая на стене над ними, гласит: «НЕЖНО ЛЮБИМЫЕ КНИГИ, НУЖДАЮЩИЕСЯ В ДОМЕ». По одному доллару за штуку.

Сердце колотится, когда я начинаю искать то, чего никогда раньше не искала в книжном магазине. В конце концов ставлю подсолнухи на стол, чтобы упасть на колени и обеими руками порыться в кажущейся бесконечной куче всего — от детских книжек с картинками до потрепанных фолиантов в жанре фэнтези толщиной с запястье.

В первой коробке, которую я просматриваю, нет никаких признаков «Принцессы мафии», поэтому перехожу к следующей. И затем к следующей. И к следующей, прежде чем встаю на негнущиеся колени, чтобы заняться теми, что на столе.

К тому времени, как я добираюсь до половины пятой коробки, желудок скручивается в узел.

Что, если она пропала? Что, если кто-то другой уже нашел ее и забрал домой? Что, если они нашли записку Винсента и приняли за квитанцию или дрянную закладку? Что, если они выбросили ее?

Я проглатываю эту мысль и продолжаю копать.

Может быть, я слишком сентиментальна. Может быть, слишком забочусь о повествованиях. Может быть, мне не следовало быть здесь, промокать насквозь и лихорадочно рыться в коробках с книгами, которые собирают пыль вместо того, чтобы более уверенно решать проблемы. Но мне нужно это. Нужен маленький кусочек смелости, маленький кусочек Винсента, маленький кусочек нашей истории. Мне нужна его записка.

Я лезу в последнюю коробку и распихиваю стопки разных книг в мягкой обложке по сторонам, позволяя им с тяжелым стуком вываливаться на пол.

И там, на самом дне, находится «Принцесса мафии». Я никогда не была так счастлива видеть обнаженный мужской торс на обложке.