ДВАДЦАТЬ ТРИ

В итоге мама осталась еще на несколько часов, и я изо всех сил старалась не обращать внимания на ее взгляды на меня и Джеймсона. Она и раньше видела меня с парнями, для меня не было редкостью провести с одним из них ночь или две, но даже я знала, что невозможно отрицать то, как я позволяла Джеймсону обнимать меня, и то, как я смотрела на него с обожанием. Я знала, что услышу об этом на следующий день в спа-салоне.

Джеймсон отвез меня домой ранним утром и раздел догола, прежде чем уложить в свою постель.

На следующее утро я проснулась от нежных поцелуев, начинающихся с моей ключицы и поднимающихся к шее. Когда они добрались до моего уха, он прикусил его и прошептал:

— С днем рождения, красавица, — почувствовав, как что-то легло мне на грудь, я резко открыла глаза и обнаружила перед собой маленькую коробочку.

Сев в постели, я закусила губы, чтобы сдержать улыбку, пытающуюся расползтись по моему лицу.

— Мой день рождения был вчера.

— Да, но тогда у меня не было времени вручить тебе твой подарок.

Подняв глаза, я была поражена его улыбающимися глазами. Эти глаза зажгли огонь внутри меня. Что-то, от чего у меня перехватило дыхание и заполнило все мое тело. Он был таким удивительным человеком, и каждый раз, когда я смотрела в его глаза, я задавалась вопросом, почему я не сделала этого раньше. Или, может быть, это был просто Джеймсон. Он заставил мое сердце наполниться до краев, и я обнаружила, что сдерживаю слезы.

Моргая, я опустила взгляд и сосредоточилась на том, чтобы развернуть свой подарок. Подняв крышку, я увидела ожерелье на серебряной цепочке. Подвеска представляла собой два круга с тиснением. Тот, что поменьше, был серебряным и гласил «Гений работает», а тот, что поменьше, был медным и гласил «Талант творит». Поверх двух амулетов покоилась идеальная жемчужина.

— Это твой драгоценный камень.

Я только кивнула, изо всех сил сдерживая эмоции. Я не была готова поднять глаза. Его большие руки появились в поле зрения и достали ожерелье из коробки, прежде чем наклонились надо мной, чтобы застегнуть его у меня на шее. Оно идеально прилегало к моей коже над грудью.

— Ты такая чертовски умная, Эвелин. Ты самостоятельно управляешь своим бизнесом, и у тебя это получается лучше, чем у кого-либо еще. — Его палец скользнул вниз по цепочке и коснулся жемчужины. — И ты самая талантливая художница, которую я когда-либо знал. Я восхищен тобой.

Я крепко сжала его руку в своей. Не знала, что делать. С таким же успехом я могла быть девственницей из-за той паники, которую я испытывала, пытаясь разобраться в этих чувствах. Мои глаза наполнились слезами, и я не могла с ними справиться. Я предприняла последнюю попытку поднять настроение.

— Это потому, что ты не знаешь других художников, Парнишка-Джейми.

Взяв меня пальцами за подбородок, он приподнял мою голову, чтобы я посмотрела на него. Его глаза расширились, когда он увидел влагу по краям. Каждая частичка меня хотела оттолкнуть все эмоции, переполнявшие нас. Я так привыкла никогда и никому не позволять видеть себя слабой. Но это был Джеймсон. Поэтому я посмотрела на него и позволила ему увидеть, как именно он повлиял на меня, затронул мое сердце. Давая ему понять, что он уже был в моем сердце.

— Я знаю множество художников. Ты бы удивилась, узнав, с какими людьми я сталкиваюсь в баре. И ты, безусловно, самый талантливый и красивый человек, которого я когда-либо имел честь знать. — Он наклонился, нежно прижимая свои губы к моим. Оставив их там, лишь слегка касаясь, он пробормотал слова, к которым, как я думала, я никогда не буду готова. — Я люблю тебя, Эвелин.

Они прошептались через мои приоткрытые губы и потянулись к моей груди в поисках ответа.

Я тоже люблю тебя, Джеймсон.

Они были там – прямо здесь — и меня тянуло ответить ему. Вместо этого я плотно сжала губы и глубоко вдохнула через нос, сдерживая их. Независимо от того, что было в предыдущие годы, я никогда, никогда не говорила никому этих слов, кроме моей мамы и Лу.

Время после того, как он сказал «я люблю тебя», казалось, длилось вечно. Я закручивалась в нисходящую спираль паники, пока слова душили меня. Я не знала, что делать, и часть меня всерьез подумывала о том, чтобы вскочить с кровати и убежать. Но я хотела дать ему хоть что-нибудь. То, что привычка и страх удерживали меня от произнесения этих слов, не означало, что я не чувствовала, как они проносятся по моему телу. То, что я не могла сказать этого, не означало, что я не могла показать ему.

Обвив руками его шею, я прижалась губами к его губам, вкладывая всю страсть в свой поцелуй. Я набросилась на него, прикусила его губы, просунула язык ему в рот, надеясь, что он почувствует вкус слов, которые я сдерживала. Казалось, все будет хорошо, несмотря на мою неспособность произнести эти слова, когда я почувствовала, как его сильные руки гладят мое тело, успокаивая панику во мне. Я поднялась на колени и откинула одеяло в сторону, двигаясь, чтобы оседлать его длинные ноги.

Он сидел, прислонившись к спинке кровати, вытянув ноги перед собой. В какой-то момент он, должно быть, надел боксеры, а я поставила перед собой задачу снять их с него как можно скорее. Обхватив бедрами его эрекцию, он толкнулся вверх, усиливая трение. Я спустилась вниз по его груди, проводя языком по соску, заставляя его застонать.

Сжав его пояс в кулаках, я потянула вниз, наклоняясь, чтобы провести языком по его пупку. Он приподнял бедра, чтобы помочь мне снять с него боксеры, и к тому времени, когда мой рот добрался до его члена, меня уже ничто не сдерживало.

Сердце, все еще переполненное эмоциями от того, что он мне сказал, побуждало меня двигаться быстрее. Делать большее. Я провела языком по его выпуклой головке, а затем взяла его в рот до самого горла.

— Аргх. — Его рука запустилась в мои волосы, чтобы отвести их в сторону, чтобы он мог наблюдать, как мои губы растягиваются вдоль его члена. Переведя взгляд, чтобы посмотреть на него снизу-вверх, я протянула руку, обхватила его яйца и потянула рот вверх. Снова опустившись, я расслабила горло, чтобы вобрать в себя еще больше. — Черт. Эви.

Его руки потянули меня за волосы, и я насладилась жжением, которое прошло через кожу головы по всему телу, затвердевая в сосках. Закрыв глаза, я надавила сильнее и сосредоточилась на задаче сосать его член. Я двигалась быстро, проводя языком по ребристому основанию его головки, сильно посасывая при каждом толчке.

— Блядь. Стой. Остановись. Не так я хочу кончить, — он тяжело дышал.

Мои губы оторвались, и я в последний раз чмокнула его член, прежде чем поползти вверх по его мускулистому телу, позволяя своей груди покачиваться при каждом движении плеч. Его прищуренные глаза впились в меня, когда я приблизилась, чтобы укусить его за подбородок. Чем больше я контролировала ситуацию, тем больше ослабевала моя паника. Принимать решения и быть главной было для меня естественно, и я находила утешение в этой рутине.

Оседлав его бедра, я прижалась своей влажной киской к его эрекции и заскользила взад-вперед, позволяя ему почувствовать, какая я влажная. Так близко я не стремилась смотреть ему в глаза, не желая сталкиваться с любовью, изливающейся из них.

— Я собираюсь трахнуть тебя, — прошептала я ему на ухо.

Его рычание отдалось вибрацией от моих грудей, прижатых к его груди, и это было единственным предупреждением, которое я получила, прежде чем Джеймсон взял себя в руки. Я не знала, чего ожидала. Это была одна из вещей, которые я любила в нем. Он не обращался со мной так, будто его пугало мое доминирование. Он просто доминировал еще больше.

Его руки зарылись в мои волосы и притянули меня назад, заставляя смотреть в его прищуренные глаза. Он заглянул мне в глаза, изучая мое лицо, выискивая то, что было скрыто под ним. Я хотела отодвинуться, но гордость не позволила мне отвести от него взгляд. Вместо этого я позволила ему посмотреть, и от одного его прикосновения большим пальцем к моей щеке я раскололась. Моя видимость контроля над ситуацией исчезла, и я позволила его полуночно-голубым глазам заглянуть внутрь меня. Я позволила ему увидеть, как мне было страшно и как сильно я хотела произнести эти слова, но не смогла.

И он позволил мне выйти сухой из воды. Но он сделал это на своих условиях. Наклонившись, он держал глаза открытыми, прикусывая мою нижнюю губу. Он должен был чувствовать мое прерывистое дыхание на своих губах, когда облизнул укус и, наконец, поцеловал меня. Только когда я обвила руками его шею и полностью отдалась его поцелую, приоткрыв губы и впустив его, он закрыл глаза и отдал мне все, что у него было.

Секс начался как неистовый и быстрый, затем превратился в медленный и страстный. Он крепко прижимал меня к себе, как будто боялся, что я убегу. Вместо этого я позволила себе погрузиться в него и почувствовать в нем все. То, как волоски на его груди царапали мои соски, то, как его сердце билось все сильнее и сильнее. Я впитывала все это, дорожа каждой секундой этого первого раза. Он занимался со мной любовью, а я никогда никому не позволяла этого раньше.

Он был моим первым.

Не отрывая губ, он потянулся ко мне сзади и заставил меня приподняться на коленях повыше, чтобы он мог поднять свой член и приставить его к моему отверстию. Я медленно опустилась на него и проглотила его стон, когда он полностью вошел в меня. Отодвинувшись, чтобы перевести дыхание, я прижалась лбом к его лбу и начала раскачиваться взад-вперед. Темп сначала был медленным, и он позволил мне взять инициативу в свои руки, но поскольку мой клитор продолжал тереться об основание его члена, я начала сбиваться с ритма.

Он схватил меня за бедра, приподнял и снова опустил медленными, размеренными толчками. Он прикусил мою шею и добрался до груди. Обводя языком мой сосок, он начал двигаться жестче, при каждом сильном толчке прикусывая и поглаживая мой сосок.