Я не смотрю на Олли, когда он садится за стол, хотя чувствую, что он за мной наблюдает. Я не знаю, как долго уже тянется между нами эта тишина. Тридцать секунд? Три минуты? Я слишком погружён в свои мысли.

— Почему бы тебе не присесть, Джеки? — наконец, говорит Олли.

Я качаю головой, но делаю, как он говорит.

— А теперь расскажи мне, что происходит.

— Всё как обычно. Как я и сказал.

— Что значит, как обычно?

Когда я смотрю на Олли, то начинаю чувствовать себя будто вне тела. Прошло уже пять лет с тех пор, как он вернулся домой, но, словно из ниоткуда, у меня в голове то и дело возникает мысль о том, что он здесь. Он приехал домой. Ради меня. Потому что я попросил.

— Мне надо домой.

Олли не говорит "хорошо", как это обычно бывает. Он осматривает меня и снова хмурит брови.

— Ты уверен, что это именно то, что тебе нужно, Джеки?

— Что ты имеешь в виду?

Олли поднимает лицо к потолку и вздыхает.

— Я знаю, я плохо разбираюсь в этой штуке.

— В какой... штуке?

— В твоём ОКР. Но я знаю, что... я должен делать. Я хочу сделать всё правильно, Джеки, но это тяжело. Я не хочу всё испортить. Все мои заверения... когда я помогаю тебе избегать триггеры... это кажется правильным, даже если это не так.

Я слишком изумлён, чтобы ответить ему. Последние несколько лет мы с Олли обсуждали моё ОКР только вскользь. Мы никогда не касались этой темы напрямую, если только это не было абсолютно необходимо. Я знаю, это не из-за того, что он меня стыдится. Я знаю, что ему стыдно из-за того, что его не было рядом, и он думает, что если бы он был рядом, то всё, возможно, было бы не так плохо.

— Ты опять начал ходить к психотерапевту? — спрашивает он.

— Первый приём был вчера.

— Хорошо. И... что бы посоветовал тебе твой терапевт? Тебе, правда, нужно пойти домой?

Я какое-то время смотрю на своего брата.

— Я не понимаю.

— Боже, я так непонятно говорю? Ты сказал, что тебе нужно домой. Тебе, и правда, это нужно или...

— Я не о том, — говорю я. — Я не понимаю... это.

Он смотрит на меня пустым взглядом.

— Тебя. Я не понимаю тебя, — я вжимаюсь в стул и скрещиваю руки на груди. — Это не похоже на заботу, когда ты пытаешься начать делать то, что якобы должен делать. А я-то надеялся, что ты продолжишь мне помогать.

Олли закатывает глаза.

— Ты, серьёзно, этого хочешь?

"Да", — хочу сказать я, но когда открываю рот, из него вылетают слова правды:

— Нет.

— Тогда чего ты хочешь, Джеки?

— Я же сказал, что уже не знаю.

— А я думаю, знаешь.

Олли удерживает мой взгляд. Я хочу отвернуться, но не могу. Олли суровый и грубый, но он максимально мне предан.

— Я хочу поправиться, — говорю я.

— Если ты сейчас уйдёшь домой, это приблизит тебя к выздоровлению?

Я качаю головой.

— Тогда не иди домой, Джеки. Останься. Хотя бы ненадолго.

— Я не знаю, смогу ли.

— Сможешь.

Я больше не могу смотреть на Олли. Я не привык к такому. Я не привык к тому, что он на меня давит.

— А знаешь, почему ты должен остаться? — говорит Олли.

— Потому что экспозиционная терапия невероятно эффективна.

— Да, именно. Но это не единственная причина.

— Продолжай.

Олли ставит руки на стол и наклоняется вперед.

— Если ты уйдёшь, ты оставишь здесь всё, что когда-либо хотел. Ты видишь, что творится в зале?

— Там куча народу, но...

— Там не куча народу, Джеки. Паб ожил. В этом разница. Я знаю, что меня долго здесь не было, но я тоже вырос в этом пабе. Я помню, как тут было, когда этим местом управлял папа, и да, иногда тут была куча народу, но он никогда не был живым. Сюда можно было сходить, но это место никогда не было твоим. Ты превратил этот паб в такое место, которое может стать твоим, Джеки. Ты и Рэйн.

Рэйн.

— Чёрт, она уже, наверное, играет, верно?

Олли улыбается.

— И ты пропустишь выступление своей девочки. Это причина номер два, из-за которой ты должен остаться.

— Ох, заткни уже пасть, Олли Волли.

— И не собираюсь.

Мы какое-то время смотрим друг на друга.

— Ну, ладно, я останусь. Но не знаю, сколько я смогу продержаться.

— Ты сможешь продержаться долго, если захочешь.

— Как же ты раздражаешь, — говорю я ему.

— Уж я-то знаю. И это явно наследственное. А теперь тащи свою задницу в зал. Нам ещё пабом управлять.