— Я должна сделать один телефонный звонок, — говорю маме.

Когда она отвечает мне улыбкой, маленькое зернышко надежды поселяется в ее очевидном счастье. Я не могу читать для нее. Не могу действительно поддерживать ее. Я чувствую себя настолько чертовски бесполезной. Выходя из комнаты, я нажимаю «Вызов» на кнопке своего телефона, который я не знаю наизусть.

Йен отвечает после первого гудка, и я высказываю все, что хочу.

— Я не знаю, о чем ты думал, присылая Стива, платя за отдельную комнату и при этом говоря, что я твой чертов сотрудник!

— Зайчонок, я тоже по тебе скучал.

Я слышу скрип, как будто он откидывается назад на своем стуле и кладет свои ноги на стол.

— Я не шучу, — я злюсь.

— Халли — дочь друга, и ей нужна волонтерская работа, таким образом она выглядит компетентной на практике от колледжа.

— Серьезно?

Забывая свой гнев на мгновение, я смотрю в комнату и вижу, что мама в восторге.

Халли жестикулирует руками и использует различные голоса, чтобы воссоздать более реалистичную историю.

— Она ребенок из театральной специальности?

— Не то, чтобы я знаю. Но полагаю, что она хочет быть доктором.

— Разве Халли не может читать маме в комнате отдыха?

— Слишком разрушительно, — мягко говорит он.

— Как я собираюсь заплатить за это? — наконец говорю я, потому что не могу забрать у мамы это удовольствие, по крайней мере, не сегодня. Так или иначе, я придумаю, где достать деньги за один день, проведенный в отдельной комнате.

— Я отправлю тебе полный отчет, когда будет все сделано.

— Когда я начинаю?

Время пришло. Я собираюсь выполнить его секретное задание.

— Я могу отправить за тобой машину сразу, и мы можем отправиться ко мне домой, где я объясню, что мне от тебя нужно.

Его дом. Думаю, он попросит меня о сексе, но я в этом не полностью уверена. У меня нет ничего, чтобы проиграть, просто спроси напрямую. Я знаю, что сделала бы много вещей для своей мамы, но не могу заняться сексом с Йеном за деньги. Я бы не смогла смотреть на себя утром.

— Я думала, ты не платишь за секс.

Я могу почти чувствовать порыв воздуха в телефон, когда он вздыхает. С легким раздражением он говорит:

— Я пытаюсь сделать хороший поступок, а ты разрушаешь его, чтобы выставить это чем-то низким. Разве ты не можешь принять подарок? Просто подарок, ничего больше.

— Давай просто скажем, что сейчас ты позволяешь сопротивляться тебе.

— Снова проблемы. Выглядит так, будто ты хочешь, чтобы я за тобой гонялся, зайчонок.

Я замираю, прежде чем слова проклятий вырываются из меня. Уверена, что он смеется где-нибудь на Манхэттене.

Когда мы выходим из госпиталя, я даже не удивляюсь, когда вижу Стива на аварийной полосе. Он сразу выпрыгивает из машины и торопится помочь маме залезть в салон. Когда номер перекрестных улиц добирается ниже восемьдесят шестого, я наклоняюсь вперед.

— Вы едете неправильной дорогой.

Он встречается с моими глазами в зеркале заднего вида, и они говорят мне, что я не могу быть настолько глупой. Поэтому сажусь назад на свое место. Йен владеет моей жизнью. Мы останавливаемся возле нового высокоэтажного жилого комплекса в центре города, который построен в прошлом году. Я помню об этом, потому что это была одна из новых разработок с видом на Центральный Парк. Стив вытягивает маму из машины и помогает ей добраться до лифта. Теперь нет никакого смысла возражать. Я позволяю маме поспать, прежде чем отведу ее домой.

Лифт останавливается на пятнадцатом этаже, и мы идем до конца коридора. На этом этаже есть только шесть дверей. Дверь в конце коридора открывается, прежде чем мы туда доходим, Йен стоит у входа. Он не одет в свою обычную одежду, ботинки и джинсы. Сегодня на нем другой отличный английский костюм. Сдержанный темно-голубой, совместимый с красно-белой рубашкой и в сине-белый горошек галстук. Его радостная улыбка исчезает, поскольку мы приходим торжественным маршем чередой угрюмых, недовольных солдат.

Ну, Стив и я неприветливы и недовольны. Мама вне этого.

— Туда? — кивает Стив.

Даже Йену достается только несколько слов. Стив направляется вниз через зал к последней двери. Внутри я нахожу замечательную комнату с огромной кроватью и окном, выходящим на Центральный Парк. Увиденное невероятно, но я слишком сердита, чтобы оценить это. Я помогаю уложить маму в кровать. Она выглядит изумленной.

— Где мы, Тайни?

Ее слабая рука обхватывает мою руку, и я бросаю на Йена разъяренный взгляд. Теперь он использует выражение лица Стива. Безразличный, непреклонный.

Я думаю, что это его виноватый взгляд, тот, где он знает, что заходит слишком далеко, но не может или не будет подтверждать этого.

— Шшш, отдыхай мам. Мы скоро вернемся домой.

Я укрываю ее одеялом, с черными и желтыми вышитыми диакритическими знаками.

Вся комната выглядит новой и привлекательной, но света из окна слишком много. Чувствую себя не очень комфортно, направляясь к окну, чтобы закрыть шторы, но не могу найти шнур. Я щупаю вдоль кроев, потому что вижу тень балдахина под занавесками. Трещащий звук поражает меня, и я отпрыгиваю назад. Свет начинает пропадать, и я поворачиваюсь, чтобы найти Йена, нажимающего на пульт дистанционного управления, который он тихо кладет на тумбочку.

— Конечно, — я злюсь. — Конечно, здесь есть чертовы автоматические жалюзи. У всех они есть.

— Язык, Тайни,— говорит мама сердитым тоном.

Я выхожу из комнаты, Стив и Йен отходят от меня. Стив хлопает Йена по плечу и говорит.

— Удачи, приятель, — и уходит.

Теперь нас осталось двое. Я стою в другой стороне современной гостиной в белых и черных цветах с всплесками желтых оттенков. Длинный, низкий секционный диван расположен перед окнами. Большой телевизор справа, в углу небольшой стул, который похож на гигантское, выбитое яйцо. При ближайшем рассмотрении окна оказываются французскими дверями, которые ведут на небольшой балкон. Квартира лучших размеров для города, но мне холодно и безразлично. Я не беспокоюсь о том, на что это похоже, или как это чувствуется, потому что прямо сейчас сильно злюсь, и Йен знает это.

— Я не знаю, кем ты себя возомнил, но ты не доберешься до моей жизни, чтобы диктовать мне, что мне есть, где жить и как проводить свое время.

У меня практически получается повторить мамин палец, которым я машу ему. Сжимаю руки в кулаки и фантазирую о том, как ударить его по руке. Он протягивает свои руки, как будто может остановить шквал моего недовольства.

— Я пытаюсь сделать вещи проще для тебя. Это место, где ты теперь живешь, Господи…

Он потирает заднюю часть шеи, другую руку держит на бедре, отодвигая свой пиджак назад и выставляя рубашку, обтягивающую плоский живот.

— Ты кретин, Йен Керр. Самонадеянный, Я-Получаю-То-Что-Хочу-Не-Важно-Как кретин.

Иду через зал за своим пакетом. Я должна переодеться и быть готовой уйти. Он стоит позади меня. Отлично. Он хочет увидеть, как я буду переодеваться, тогда черт с ним. Я бросаю свой пакет на пол и становлюсь на колени, вытаскивая свою обувь, спортивные носки и леггинсы. Снимаю свои джинсы, зная, что Йен и на дюйм не переместил свой взгляд и продолжает на меня смотреть.

Ну, он может смотреть на все, что захочет, но никогда не залезет в мои штаны. И я ему говорю это.

— Можешь как следует все осмотреть, потому что ты никогда не увидишь меня голой.