ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
Джулиан
Дворец Гарнье, более известный как Парижская опера, вырисовывался впереди, возвышаясь над переполненными улицами и транспортом, как маяк. Для большинства людей, приезжающих в Город огней, Эйфелева башня была центром всего мегаполиса. Для вампиров это была Опера. Но сегодня все это не имело значения, потому что я не мог оторвать глаз от женщины, сидящей рядом со мной.
Тея молчала всю поездку. Я держал ее руку, облаченную в бархатную перчатку длиной до локтя, пока мы ждали в очереди машин. Я подозревал, что ее занимала та же мысль, что преследовала меня.
Если бы только я была вампиром, сказала она.
Последние несколько дней я был одержим мыслью о том, что она может быть моей парой. Или, скорее, невозможностью. Теперь я подумал, что причина, по которой я так упорно боролся с этой мыслью, не столько в том, что она человек, сколько в том, что человек означает короткую продолжительность жизни. Я крепче сжал ее руку, словно она могла ускользнуть в любой момент.
Тея оглянулась и улыбнулась, но глаза выдавали, что ее мысли были где-то далеко.
О чем бы она не думала, эти мысли не давали ей покоя.
― О чем ты думаешь, котёнок? ― спросил я, прежде чем она успела спросить меня.
Она перевела на меня нервный взгляд и понизила голос, чтобы Филипп не услышал:
― О том, что все будут пялиться на девственницу.
Как никогда, мне хотелось освободить ее от этого бремени.
― Ты сказала, что они планировали заставить фамильяров забыть об этом.
― Это не значит, что они это сделали, ― заметила она.
― Даже в этом случае, только половина присутствующих будет смотреть.
Она поджала губы, не впечатленная моей логикой. Это не очень успокаивало.
― Еще одно дерьмовое утешение от вампира.
― Еще одно? ― Я приподнял бровь.
― Я позвонила Жаклин, пока собиралась.
― И что она сказала? ― с любопытством спросил я.
― Что они будут пялиться на меня, потому что я сексуальная, ― сказала она совершенно искренне.
― Она не ошиблась. ― Я окинул ее взглядом, позволив своей жажде крови заполнить тьмой мои глаза настолько, чтобы она поняла, что я говорю серьезно. ― Каждый мужчина там захочет трахнуть тебя, а каждая женщина захочет быть тобой.
― Потому что я с тобой? ― Улыбка дрогнула на ее губах, показывая, что я преуспел в своих попытках отвлечь ее.
― Потому что они знают, что ты моя.
Она рассмеялась.
― Ты довольно самоуверен для старика.
― Они будут пялиться не из-за того, кому ты принадлежишь, ― прошептал я ей на ухо. ― А потому, как ты принадлежишь мне.
― Что это значит? ― тихо спросила она.
― Полностью. ― Я поцеловал место под ее ухом, вызвав дрожь. ― Абсолютно. Безоговорочно.
Наклонившись ближе, она провела языком по нижней губе.
― Тогда почему я…
― Мы прибыли, ― прервал ее Филипп.
Я воспользовался этой заминкой и вышел из машины. Я знал, о чем она собирается спросить.
Сейчас было не время обсуждать наши изменчивые отношения или напоминать ей о необходимости ограничить нашу физическую близость. Я не был уверен, как долго еще мы сможем избегать реальности нашей ситуации.
Обойдя машину, я протянул руку и помог Тее выйти из машины. Она приняла ее, добавив:
― Мы еще не закончили обсуждать это.
Но когда мы вошли во Дворец Гарнье, она замолчала. Тея смотрела вокруг расширенными глазами, пытаясь охватить все сразу. На мгновение я увидел это место, в котором бывал тысячу раз, ее глазами. Я восхищался крутой каменной лестницей, фресками над головой, зеркалами, которые, казалось, делали гостей, толпящихся в большом фойе, частью экстравагантной сцены. К сожалению, этот момент резко оборвался, когда на нас набросились. Вампиры, отказавшиеся возвращаться в Штаты, все хотели поздороваться или перекинуться парой слов.
Но в основном они хотели взглянуть на Тею.
Может быть, Сабина все-таки не всем сделала внушение на первом Обряде? Тея бросила на меня панический взгляд, когда к нам стали подходить все новые и новые люди. Должно быть, она думала о том же.
Сквозь толпу прорезался властный голос.
― Ты прибыл со своей маленькой подружкой.
Окружавшие нас гости расступились, чтобы пропустить Сабину. Она выбрала черный цвет ― необычный для нее выбор. Темное кружево поднималось высоко по ее горлу и спускалось до запястий. Вокруг нее вампиры шептались о своем восхищении, но у меня сложилось впечатление, что платье было посланием. Она была в трауре.
― Мама, ― холодно сказал я. Вампиры, приветствовавшие нас до этого, медленно исчезали, словно почувствовав приближение бури. Но я заметил, что достаточное количество любопытствующих прислушивается.
Буше появился рядом с моей матерью.
― Джулиан, ― сказал он, ― и прекрасная Тея.
― Только не говори мне, что ты это поощряешь, ― прошипела Сабина, глядя на него.
― Я просто поздоровался. ― Буше вздохнул. ― И я пришел поговорить с тобой. В последнюю минуту произошли изменения. Одна из певиц сопрано исчезла.
― Конечно, ― сказала она со вздохом. ― Мы проверили все ящики, чтобы убедиться, что кто-то не взял на себя смелость использовать ее в качестве закуски?
― Мы в процессе, ― заверил он ее, ― но Берлиоза надо уговорить. Он убежден, что дебют будет сорван.
― Берлиоз дебютирует с новой оперой? ― Взволнованно спросила Тея.
Сабина обратила на нее холодные, сверкающие сапфировые глаза и спросила.
― Ты слышала о нем?
― Тея ― виолончелистка, ― напомнил я, пытаясь спасти ситуацию.
Тея мило улыбнулась и добавила:
― Мы встретились с ним сегодня днем, и он ничего не говорил об этом.
― Вы... встретились... с Берлиозом? ― В голосе Сабины звучала боль. Она посмотрела на меня. ― Что она делала на острове?
― Я пригласил ее на свидание, ― сказал я, вмешиваясь, пока одна из них не набросилась на другую.
― Понятно. ― У нее на челюсти дрогнул мускул. Она медленно повернула лицо к Тее. ― Берлиоз презентует новую оперу, которую он написал для этого вечера. Симфония для мертвых. Надеюсь, вам обоим она понравится.
Что-то в том, как она это сказала, заставило меня заподозрить, что нам не понравится.
― Извините меня, ― добавила Сабина.
― Тебя, кажется, где-то ждут, ― многозначительно сказал я. Сабина в раздражении умчалась прочь, оставив с нами извиняющегося Буше.
― Не думала, что она может ненавидеть меня сильнее, ― сказала Тея.
― Сабине никто не нравится, ― заверил ее Буше.
― Ей нравитесь вы.
― Дорогая моя, ― сказал он, сверкнув глазами-бусинками, ― она меня терпит. Есть разница. В любом случае, я искренне надеюсь, что вы получите удовольствие от этого вечера. Я должен исполнить роль буфера между этими двумя.
― Обязательно, ― пробормотал я. Буше удалился, и я сразу же заметил Бенедикта в углу.
Одновременно со мной его заметила и Тея.
― Твой брат здесь, ― сказала Тея. ― Один из них. Может, поздороваемся?
Я бросил на нее вопросительный взгляд. Разве одной семейной конфронтации не достаточно для этого вечера?
― Я стараюсь быть вежливой, ― объяснила она, направляя меня к широкой лестнице. Пионы, розы и лилии опоясывали ее каменные перила, делая и без того роскошный интерьер еще более роскошным.
― Вежливость и вампиры не очень-то сочетаются друг с другом, котёнок.
― Мы будем сидеть с твоей семьей сегодня вечером? ― осторожно спросила она, когда мы поднялись на второй этаж.
― У нас есть отдельная ложа, ― сказал я сквозь стиснутые зубы. Это была небольшая услуга от Буше, и я был благодарен за то, что он позволил мне сохранить мое обычное место.
― Так это одолжение или...
― У меня много лет была своя ложа, но сегодня мы используем ложу рядом с ней. ― Это было все, что ей нужно знать.
― Что-то не так с твоей? ― спросила она.
― Третья ложа более приватная, чем моя. Я не хотел публичности. ― Я бросил ей многозначительную ухмылку. Это было правдой. Между моей ложей и следующей была изогнутая полустена. После получасового общения с Теей в обществе вампиров я хотел остаться с ней наедине.
Я провел Тею сквозь толпу, не обращая внимания на любопытные взгляды, следившие за нами. Когда мы подошли к третьей ложе, я с облегчением обнаружил, что она открыта и ждет нас.
― А ты обычно в первой? ― спросила она.
― Нет, в пятой, ― рассеянно ответил я, заглядывая внутрь и обнаруживая, что в ложе все организовано в соответствии с моими пожеланиями.
Вместо обычных восьми стульев в ложе стояло только два. Стулья были поставлены дальше, чем нужно для наилучшего обзора, но это позволяло изолироваться от большинства, если не от всех, посторонних глаз.
Я направился внутрь, но Тея не двинулась с места. Ее заворожила табличка на ложе рядом с нашей.
― Loge du Fantôme de l'Opera19, ― произнесла она по-французски, и глаза ее расширились. ― Подожди, а какую ложу, ты сказал, что занимаешь обычно?
― Пятую, ― признался я, уже понимая, почему она спросила.
Она схватила меня за руку, ее бархатные пальцы крепко сжали меня. Даже сквозь слои ткани я почувствовал укол чего-то необъяснимого, но Тея, казалось, этого не заметила.
― Ты хочешь сказать, что ты...
Я застонал, понимая, что она будет с удовольствием дразнить меня этим всю оставшуюся ночь.
― Я задолжал Леру деньги ― или он так считал.
― И ты не вернул ему долг?
― Были некоторые споры по поводу обоснованности его претензий. Он считал, что выиграл раунд в пикет20. Я считал его мошенником.
Мягкий смех коснулся моих ушей, как музыка. Я заслужил еще одну улыбку. Даже после катастрофической ситуации в холле.
― Он был мошенником?
― Безусловно. Все писатели такие. ― Я протянул руку к ложе. ― Так что он написал эту чертову книгу и сказал всем, что писал ее с меня.
― Ты, кажется, не возражаешь против использования ложи фантома, ― заметила она, проходя мимо меня в ложу. Я последовал за ней, тихо закрыв дверь от посторонних.
― Возможно, я утащу тебя подальше, к моему тайному озеру, и дам тебе частный урок. Ты бы хотела этого, котёнок?
― Нужен ли мне еще один урок? ― пробормотала она. Она стояла, наполовину скрытая тенью, с наброшенной на плечи пелериной. Даже в тускло освещенной ложе я видел как бьется пульс на ее шее. Пространство потемнело, и во мне забурлила жажда крови. Тея взглянула на меня и отступила на шаг назад, ее тело соприкоснулось с красным атласом на стене. Свет, отраженный от ткани, окрашивал ее бледную кожу в красный оттенок. Я опасался приводить ее сюда, особенно после той идеи, которую она подкинула мне в голову. Для человека и вампира это помещение было слишком тесным. Я изо всех сил старался сохранять дистанцию между нами, пока мы занимали свои места. И все же, несмотря на защитный инстинкт, невидимая рука словно обхватила мое сердце, мягко, но настойчиво притягивая меня к ней.