Сиенна повесила трубку и несколько минут просидела в машине, чувствуя себя усталой, но раздраженной и странно эмоциональной. Что с тобой не так? Может быть, ничего. Может быть, все. И разве это не было в порядке вещей? Вся ее жизнь перевернулась. Она находилась на другом конце страны от мужчины, с которым предположительно планировала провести остаток своей жизни. Ей практически пришлось с позором бежать из города, чтобы не потерять работу. Это дело запутало ее. И теперь она собиралась войти в свою тихую квартиру одна, где стояли только коробки, на которых можно сидеть.

И у нее не было времени, да и необходимости для личного самобичевания, когда она только что покинула место второго убийства.

Несмотря на это, она посидела так несколько минут, откинув голову на подголовник, тихие ночные звуки вокруг нее едва проникали сквозь стекла окон. Сверчки, далекий лай собаки, затем еще один, машина, проезжающая через одну или две улицы.

Она полезла в сумочку и достала стикер, на котором Гэвин написал адрес Мирабель, и легонько зажала его между пальцами. Маленький квадратный листок бумаги был того же цвета и размера, что и стикер с рядом цифр из музыкального магазина. Совпадение, конечно. Должно быть. Так... почему ей казалось, что все действия подозреваемого не были случайными? Он управлял ее разумом. Откуда он мог знать, что Гэвин дал ей зеленый стикер? Он не знал. Их было пруд пруди. Вы можете купить набор стикеров в любом магазине: продуктовом или канцелярском, не важно. И они были на каждом втором столе по всей Америке. Она издала тихий стон и бросила адрес обратно в сумочку.

Сиенна вышла из машины, поприветствовав кактус, к которому странно привязалась. «Это не непристойно», — решила она. А красиво и уникально. Бедняжку нельзя винить только за то, что у нее грязные мысли. Она поплелась в свою квартиру и заперла за собой дверь.

Ее сумочка и портфель упали на пол, она схватила бутылку воды из все еще пустого холодильника и выпила половину, прежде чем поставить ее на стойку. Подробности дела проносились у нее в голове, заставив чувствовать беспокойство и разочарование. В ее мозгу крутились видения карт, записок и матерей-психопаток с ножами. Ей следовало найти время, чтобы купить телевизор и погрузиться в тот или иной сериал, заняться чем-то другим, кроме обдумывания этого дела и подсказок, которые могли быть скрыты в словах какого-то психа. Ее мозг работал сверхурочно, и внезапно ей показалось, что всё может быть подсказкой, если сочетать с правильной комбинацией слов, фраз, предметов или мест. Возможно, все они были просто фигурами на какой-то космической игровой доске, перемещаемые по прихоти божественного мастера игры. Разве «Мать» не говорила нечто подобное? Вся эта концепция была удручающей, но в глубине души она в это не верила. Сиенна потерла виски. Да, отсутствие Netflix творило чудеса. Или, может быть, однажды вечером она пойдет в парк или к озеру, сядет и будет смотреть на воду, как это делали они с Гэвином раньше, наблюдая, как Отис и Одетт элегантно скользили по воде. И вдруг Сиенна обнаружила, что сидела на ковре в гостиной, где она ела пиццу с Гэвином, и смотрела на результат поиска в Google.

— Ты ублюдок, — пробормотала она несколько минут спустя, набрав его номер.

— Сиенна? — тихо ответил он. На заднем плане она слышала шум, звон и смех. Он либо все еще был на работе, либо наслаждался общественным мероприятием.

— Ты солгал, — обвинила она.

Шум стал слабее, как будто он ушел в другую комнату и закрыл за собой дверь.

— Прошу прощения?

— Об Одетте.

Последовала небольшая пауза, а затем она услышала, как он тихо вздохнул.

— Я не лгал…

— Но умолчал. Ты преподнёс все так, будто она умерла естественной смертью. Но ее забили камнями.

Еще одна пауза.

— Да. Ее до смерти забили камнями дегенераты, которые, вероятно, находились под действием наркотиков или алкоголя или просто испытывали острые ощущения от причинения вреда существу, более слабому, чем они. Это было ужасно и жестоко, и я подумал, что так будет лучше для тебя…

— Ты пожалел меня? — она невесело рассмеялась. На самом деле это звучало и ощущалось странно, как рыдание. — Ты думал, что решишь, с чем я могу справиться, а с чем нет, и солгал мне? Это так?

— Сиенна. — Его тон стал мягче, как будто он понял, что разговаривал с сумасшедшей, и не хотел произносить что-либо слишком громко или с неправильной интонацией, рискуя сбить ее с толку. — Да. Мне жаль, что тебя расстраивает осознание того, что я этого не рассказал. Я увидел тебя впервые за одиннадцать проклятых лет, и мне не хотелось говорить о жестоком обращении с животными.

Зверская жестокость. Она видела мертвую женщину, которую сегодня вечером задушили в переулке рядом с использованными иглами и презервативами, и именно знание об убийстве лебедя заставило ее зайти в эмоциональную петлю. Боже, я просто устала. Так же внезапно, как и вспыхнули ее эмоции, они угасли, оставив ее вялой и побежденной. Смущенной. Она вздохнула, прижавшись спиной к стене.

— Я не слабая и не склонна к истерикам, Гэвин. Тебе не нужно было беспокоиться, что я устрою сцену. — Она попыталась придать своему тону немного уверенности, но услышала, что едва справилась с задачей.

— Мы действительно говорим о лебедях? — тихо спросил Гэвин.

Сиенна закрыла глаза и поморщилась. Нет, возможно, это не так. И, несмотря на ее утверждения о том, что она не склонна к истерике, в данный момент вела себя не совсем спокойно. Ее эмоции были извращены, мысли запутаны. Она глубоко вздохнула.

— Слушай… мне жаль. Я только что вернулась домой и устала. Зашла в Интернет, чтобы узнать, где может быть Отис… если бы он все еще был рядом… в любом случае, звонить тебе было неуместно.

— Все нормально. Я рад, что ты позвонила мне. — Она уловила нотку радости, с которой он это произнес, и шумные звуки, которые раздавались на заднем плане, когда он впервые взял трубку, вернулись, как будто дверь туда, куда он вышел, открылась. — Эй, подожди минутку. Я на работе и…

— Ты должен идти. Очевидно, мне все равно пора идти спать. Я прошу прощения, что отвлекла тебя.

— Сиенна, если ты…

— Спокойной ночи, Гэвин.

Она закончила звонок, а затем встала и направилась в свою комнату, чтобы лечь спать. Этот день должен был закончиться.