И действительно, кому нужны «лидеры», способные на такое вопиющее пренебрежение к злу?

Сиенна решила, что после такого приказа ей нельзя смотреться в зеркало. Если бы она это сделала, то стала бы соучастницей, но она не могла бы с этим жить.

— Что ты сделала? — спросил Гэвин.

— Я арестовала его.

Она не хотела признавать, как много значило для нее выражение гордости, отразившееся на его лице, но так оно и было. О, так оно и было. Потому что, по правде говоря, она не получала такого взгляда ни от кого другого. Ни от одного человека. Даже ее коллеги, некоторые из которых выразили поддержку в частном порядке, практически исчезли, когда дело дошло до критической ситуации, не желая публично поддерживать ее. Она сказала себе, что понимала. А на самом деле? Это ее задело. Очень. Даже Брэндон выглядел шокированным и сомневающимся, когда она рассказала ему, что планировала сделать, и спросил, уверена ли она, что стоило ставить под угрозу свою карьеру. Но Гэвин смотрел на нее с таким ясным, немигающим уважением в глазах, и внезапно у нее перехватило дыхание. Она даже не осознавала, насколько ей это нужно. Тот факт, что это исходило от него, вызвал противоречивые эмоции, сеющие хаос в ее душе.

— Конечно, ты это сделала, — тихо сказал он, как будто с тех пор, как она начала рассказывать свою историю, он не сомневался, что все закончится именно так.

Она откашлялась и отвела взгляд.

— В любом случае, с моими боссами все прошло настолько хорошо, насколько можно было представить, — сказала она. — Они могли бы остановиться на выговоре или отпуске без сохранения заработной платы, а я готова была согласиться и на то, и на другое, потому что в противном случае всем сообщили бы, что не было достаточных доказательств, а я поступила нечестно, оклеветала человека, нарушила процедуру и т. д. и т. п. Но позвонил мэр, и он был в ярости. История об аресте сотрудника его предвыборной кампании получила широкий резонанс, и она была во всех новостях. Я просто ждала, когда меня уволят.

— А потом?

— А потом один из моих начальников позвонил мне и сказал, что может предложить перевод в Неваду. Ингрид, главный детектив здесь, в Рино, согласилась взять меня на работу, несмотря на разногласия.

— Ингрид. Это хорошее имя.

— Она хороший человек, поверь мне.

Гэвин улыбнулся.

— Итак, ты согласилась на это, несмотря на то, что поклялась никогда не возвращаться в эту адскую помойку.

Сиенна не смогла сдержать смех.

— Это правда.

Он улыбнулся ей.

— Ты поступила правильно, Си. — Си. Это звучало как «море», и, услышав это из его уст, у нее в желудке появилось такое ощущение — словно внутри бурлящий океан волновался и бурлил. Его тон был нежным, и их взгляды встретились. Она прервала зрительный контакт и отвела взгляд. У нее имелось странное желание дотянуться до чего-то и удержать, но она оставалась неподвижной. Словно сидела на коробке, наполненной немногими вещами, которые она собрала и положила на заднее сиденье своей машины, прежде чем отправиться прочь из своей обустроенной жизни и вернуться в самый маленький городок в мире.

— Так какой он? — спросил Гэвин. — Этот «мистер большая любовь».

— Ха. — Сиенна наклонила голову, представив Брэндона. Почему ей так трудно представить его лицо? Она почувствовала, что нахмурилась, поэтому расслабила бровь. — Он юрист.

— Это его определяющее качество?

Сиенна закатила глаза.

— Нет, это не его определяющее качество. Что ты хочешь услышать? Его имя не «Мистер Большая любовь»; это Брэндон Гатри. Он добрый. Красивый. Его очень любят. Он предприимчивый. Поддерживающий. — По большей части.

Ведь он совсем не хотел, чтобы она переезжала сюда и воспользовалась представившейся возможностью, чтобы спасти свою карьеру. Могла ли она винить его? Он любил ее и хотел начать совместную жизнь, а не откладывать ее из-за необходимости поддержания временных отношений на расстоянии.

— А ты? — спросила она, пытаясь предать легкомысленный тон и подозревая, что ей это не удалось. — Ты никогда не был женат?

Он на мгновение замер, его взгляд скользнул по ее чертам, что-то изучая.

— Нет.

— Когда-нибудь был к этому близок? — она спросила.

— Да, один раз, — сказал он. — Давным-давно.

У нее защемило в груди, а потом она поняла, что он имел в виду ее, и в том месте появились шипы.

— Не смешно, — сказала она.

Он едва заметно улыбнулся, но тон его был мягок, когда он ответил:

— Я знаю. — Он сделал паузу. — Но нет, я никогда не был близок к браку.

— Почему нет? — ей было трудно поверить, что такого мужчину, как он — великолепного, богатого, успешного — не окружала стая женщин. И, вероятно, так и было. Возможно, он просто не хотел жениться ни на одной из них. Возможно, он давно понял — в тот самый день, когда она ждала в часовне, наполненной искусственными цветами, — что холостяцкая жизнь была для него важнее, и осознанно выбрал ее.

Возможно, это означало, что ей не следовало принимать это на свой счет. Это было не из-за нее. Так произошло бы с каждой женщиной на земле. И почему мысль об этом дне до сих пор вызывала у нее горечь и грусть, даже сейчас?

В ответ на ее вопрос Гэвин пожал плечами, и она внезапно поняла, каким огромным он выглядел, сидя на маленькой коробке, и что ему, вероятно, было некомфортно. Это вроде как комично, но вроде и нет, и, Боже, внутри нее творилась такая противоречивая, скребущая смесь эмоций. А может быть, это было просто истощение.

— Я много лет был в разъездах, а потом с головой погрузился в эту работу. Так и не встретил подходящего человека.

— Хм, — сказала она, не позволив эмоциям завладеть ее мыслями, как это произошло мгновением ранее. Забудь об этом, Сиенна. Она сделала еще глоток воды, и он какое-то время смотрел на нее, а затем оглядел комнату. — Вот как бы это было поначалу, если бы мы переехали в этот дом, — тихо сказал он, заставив ее тело замереть.

Тот дом.

Тот, о котором она уже давно не думала, но он внезапно появился в ее сознании как явь. О, она знала, о каком доме он говорил.

— Гэвин, — предупредила она.

Что-то сверкнуло в его глазах.

— Ты никогда об этом не думала? Представляла это?

— Нет, — сказала она. — А если и представляла, то не могу припомнить. — На этот раз она лучше изобразила равнодушие, или, по крайней мере, ей так казалось.

Но когда она посмотрела на Гэвина, то усомнилась в этом предположении. Он смотрел на нее с легкой улыбкой на губах, как будто прекрасно знал, что она лгала. И, конечно, он, вероятно, так и сделал. Он читал лица. Не только ее. Но Сиенна прекрасно знала, что у него была сотня рассказов, связанных с ней, и он наверняка еще их помнил.

Это заставило ее почувствовать себя слабой и незащищенной там, где раньше она чувствовала себя любимой и желанной. Давным-давно.

Гэвин отвел взгляд, и у нее возникло странное ощущение, что он дал ей возможность уединиться.

— Я сказал Мирабель, что ты вернулась в город, — произнес он.

Она едва сдержалась и не вздрогнула, но знала, что ей не удалось скрыть боль в глазах.

— Она скучает по тебе, Си, — мягко сказал он. И снова была эта Си. Она хотела сказать ему, чтобы он перестал называть ее так, но не знала, как это сделать, чтобы просьба не прозвучала жестко. Это не звучало расчетливо, скорее — старая привычка, поэтому она оставила это. Лучшим решением было бы завершить это дело и больше никогда не проводить с ним ни минуты. Никогда не смотреть ему в глаза. Никогда больше не слышать, что он называл ее Си — или как-нибудь еще, если уж на то пошло. И почему эта мимолетная мысль вызвала еще более противоречивые эмоции, охватившие ее? И почему это произошло только с Гэвином и ни с кем другим?

— Я тоже скучаю по ней, — призналась она, потому что это была правда, и вдруг ей стало легче, когда она произнесла эту истину, хоть и частичную — ведь он все еще видел ее насквозь.

— Мне очень жаль, — сказал он, и ее глаза встретились с его, расширившись, потому что она была удивлена ​​этими словами. — Мне очень жаль, Си, но больше всего мне жаль, что ты потеряла Мирабель.

Сиенна издала тихий вздох боли, но покачала головой.

— Это не было твоей заслугой. Я сама виновата. Мне следовало поддерживать связь, — сказала она. — Однако сначала… для меня показалось лучшим выходом разорвать все связи. — Она ковыряла край этикетки на бутылке с водой. — Позже, когда я устроила свою новую жизнь в Нью-Йорке, обрела счастье… устроилась в… мне казалось, что контакт с ней — ох, я не знаю — мог отбросить меня назад, я думаю. — Возможно, она даже боялась, что это полностью сведет на нет ее счастье, и она вернется к исходной точке, в том же месте, где она была в тот день, когда постучала в дверь трейлера Мирабель во взятом напрокат, грязном свадебном платье… Сиенна покачала головой. — У меня возникнет соблазн спросить о тебе… и я действительно не хотела знать… но она бы рассказала о тебе. Я точно уверена. И это действительно было проблемой. — Она издала небольшой смешок, лишенный веселья. — Так что я просто оставила свою жизнь здесь полностью позади.

Они оба молчали несколько мгновений, пространство между ними оказалось заполнено словами, которые никогда не были сказаны, сожалением, которое они оба могли нести, хотя Сиенна не обязательно хотела вдаваться в подробности этого. Не было никакой определенной цели, не так ли? Они оба пошли дальше. Она была практически помолвлена, и хотя судьба свела их вместе, все же это носило временный характер.

Возможно, ее малая часть действительно так и не сдвинулась с места, несмотря на то, что она только что сказала ему. Возможно, если она собиралась отдать должное судьбе за их воссоединение, вселенская цель — во всяком случае для нее — заключалась в том, чтобы она могла полностью извлечь эту последнюю часть его из своей вселенной. Это доказало ей, что она могла проводить время с Гэвином, не превратившись в кучу эмоциональной размазни; она могла бы даже вспомнить прошлое, признать старые обиды и затем спокойно спать ночью. А потом, когда их время, проведенное вместе, подошло бы к естественному завершению, поскольку ее дело было раскрыто, она могла бы продолжить свой веселый путь и знать, что Гэвин Декер больше не занимал ни малейшей частички ее сердца.