– Были родственники, которые могли бы приютить Драго и Тару, но я не могла позволить им остаться в Сербии. Это была кровная месть, и я не хотела рисковать, чтобы убийцы пришли за ними. Я подделала их паспорта, чтобы они считались моими детьми, и мы приехали сюда. Переехать в незнакомую страну в одиночку с двумя детьми, которые даже не ее? Я не знаю никого, кто мог бы пойти на такое. – Но ведь ты когда-то была замужем за их отцом? Кева поднимает глаза на меня. – Иногда любовь не заканчивается с завершением брака, Сиенна. Или жизни. Мужчина, которого я любила, умер, а его дети – нет. И им грозила опасность. Я сделала то, что должно было быть сделано. Я опускаю взгляд на чашу в своих руках. Теперь отношения Драго и Кевы имеют гораздо больше смысла. – Драго принес тебе еще те... стеклянные кристаллы? – спрашивает она. Я пожимаю плечами. – Нет. А что? – Тебе стоит попросить еще. Мне нравится, что ты с ними сделала. – Ты не знаешь, где Драго? Я не видела его сегодня утром. – Он ушел рано. Какие-то дела на работе. – Она косо смотрит на меня. – Уже скучаешь по нему? – Я точно не скучаю по этому лицемерному борову. – Беру следующий стручок и разминаю его между пальцами.

Мужчина назвал наш брак необходимой сделкой, дав понять, что ему на меня наплевать. И что же я сделала? Позволила ему трахнуть меня у стены и наслаждалась каждой секундой. И, как будто этого недостаточно, чтобы показать, насколько я жалкая, проснулась, желая большего, и обнаружила, что он ушел. Я до сих пор не могу понять, злюсь ли на него за то, что его не было рядом, или на себя за то, что разочаровалась. – Лицемерный боров? – Кева тянется к чашке кофе на столе и приподнимает на меня бровь. – Ага. Он обсуждал, кем меня заменить, с каким-то типом, а потом сказал, что пошлет своего киллера убить всех, кто может желать мне зла. Кева разражается смехом. – Похоже, вы двое отлично ладите. Дверь на кухню открывается, и в комнату входит один из людей Драго, Илья. – Телефон Драго. Он оставил его в «Наосе» прошлой ночью. – Он кладет аппарат на стол перед Кевой и уходит. Большая трещина рассекла экран по диагонали, а на остальной части – мириады мелких линий, похожих на тонкую паутину. – Драго никогда не оставляет свой телефон без присмотра. – Кева вытирает руку о полотенце и тянется к телефону. – Особенно когда мы ожидаем прибытия нового груза, а он будет сегодня. Водители всегда отправляют ему обновления, так что если возникнут проблемы, мы сможем... – Она смотрит на что-то на экране. – Какие-то проблемы? – спрашиваю я, потому что выражение ее лица очень странное.

– Нет. Вовсе нет. Просто я не знала, что его телефон сломан. – Она кладет устройство на место и делает глоток кофе. – Драго выбросил его, чтобы схватить меня за задницу, – бормочу я. – Я лишилась девственности, прижатая к стене в его клубе, когда вокруг нас еще толпились люди. Кева выплевывает свой кофе, темно- коричневые капли разлетаются по деревянной столешнице. – Что? – хрипит она и заходится в приступе кашля. – Ага. А когда проснулась сегодня, его не было. – Я опускаю взгляд на миску с горохом, чтобы Кева не заметила слез в моих глазах. – Я закончила свою партию. Я еще тебе нужна? – Дальше я сама. Я встаю и делаю пару шагов к двери, но тут Кева окликает меня. – Сиенна. Можешь отнести телефон Драго наверх и оставить его в своей спальне? – Конечно. – Я беру телефон из ее протянутой руки и спешу покинуть кухню. Добравшись до спальни, бросаю телефон на кровать и собираюсь уйти, но останавливаюсь на пороге. «Не делай этого». Я глубоко вдыхаю и выглядываю в коридор. Четвертый этаж кажется безлюдным, поэтому я закрываю дверь в спальню. Замка, к сожалению, нет. «Не делай этого, – кричит голосок в голове, пока иду обратно к кровати. – Ты выше этого».

Я забираюсь на кровать и сажусь в центре, скрестив ноги и глядя на телефон мужа. Есть ли на нем фотографии его бывших? Как выглядят женщины, которые его привлекают? Высокие и утонченные, одетые в эти ужасные скучные брючные костюмы? Драго не кажется мне человеком, который хранит в телефоне снимки своих подружек, но их должно быть как минимум несколько. Обычно я никогда не нарушаю чужую личную жизнь, но эта штука так дразнит меня. А что, если я просто посмотрю? Просто зайду в галерею и пролистаю несколько последних фотографий. Нет. Я не стану этого делать. Я сопротивляюсь искушению целых пять минут. Затем беру телефон и нажимаю кнопку включения. Экран загорается. И он разблокирован. Я закрываю глаза на мгновение и делаю очередной глубокий вдох. На заднем плане чья-то фотография, но не могу четко разглядеть изображение. Весь главный экран покрыт иконками приложений, но могу сказать, что это женщина. Лежащая в постели! Мне даже не нужно заходить в эту чертову галерею. Не могу поверить, что у него на фоновой заставке телефона до сих пор фотография бывшей любовницы! Я с остервенением листаю экран, пытаясь найти окно с меньшим количеством значков, чтобы увидеть, как выглядит эта сучка. Первые три экрана загромождены, но четвертый свободен от значков, и фотография видна полностью. Мое сердце учащенно забилось. Сучка... это я.

На мне моя любимая пижама в полоску зебры, я спутанная в простынях, лежу на боку и прижимаю к груди подушку. Драго хранит мою фотографию в своем телефоне. Я возвращаюсь на главный экран и нажимаю на значок галереи. Еще больше моих фотографий – на некоторых из них я сплю, но большинство сделаны издалека, без моего ведома. Я стою перед примерочной в платье. Делаю селфи рядом с кустом роз за домом. Сижу рядом с конурой, а Зевс лижет мне лицо. Здесь более пятидесяти фотографий и...

– Какого хрена ты делаешь? Я подпрыгиваю от неожиданности. Мой муж стоит в дверях и смотрит на телефон в моих руках. – Я... я... Я просто проверяла экран, – бормочу я и быстро нажимаю на кнопку питания, чтобы перевести телефон в спящий режим. – Он сломан. Драго несколькими длинными, мощными шагами добирается до кровати и выхватывает телефон у меня из рук. – Ты читала мои сообщения, чтобы сообщить Аджелло? – кричит мне в лицо. – Что? Нет! – Да ну? Почему нет? Насколько я понял, ты неплохо понимаешь сербский. Сердце замирает в груди. О Боже, он знает. – Скажите, mila moya, ты знала сербский язык раньше? Или выучила его специально для этого брака? Я закрываю глаза и опускаю голову. – Я выучила его, – шепчу. – Смотри на меня, мать твою, когда говоришь со мной! – кричит он, и я поднимаю голову. – Дон приказал мне выучить язык! – кричу ему в лицо. – Значит, это не случайность. Все было спланировано заранее. Сколько времени у тебя ушло на подготовку к шпионской миссии? Шесть месяцев? Я делаю глубокий вдох, стараясь не дать слезам пролиться. – Два. У Драго от удивления широко распахиваются глаза. – Два гребаных месяца. Как тебе удалось этого добиться? – У меня талант к языкам, – шепчу я. – Вот почему дон выбрал меня. – Он угрожал тебе? Потому что если так, то я выпотрошу этого ублюдка.

Я зажимаю покрывало между пальцами, стискивая его изо всех сил, и закрываю глаза. Аджелло угрожал моему брату, но я никогда не верила, что он действительно причинит Артуро вред. В общем, я согласилась участвовать в этой затее по своим собственным причинам. – Никто мне не угрожал. – Я встречаю пронзительный взгляд мужа. – Это было мое решение. Драго застывает на месте. В его зеленых глазах закипает гнев. – Я хочу знать, что ты рассказала Аджелло. – Я... Я сказала ему, что у тебя какие-то проблемы с румынами. Он спросил о какой-то сделке, которую ты заключил, но я ответила, что ничего не знаю. Драго впивается мне в лицо взглядом. – Что еще? – Что большинство твоих людей живут здесь, в доме. – Как ты смеешь подвергать мою семью риску? – Его голос опасно низкий, в нем столько отвращения, что я вздрагиваю. Это гораздо хуже, чем кричать. – Собери свои вещи и убирайся из моей комнаты. Я смотрю вслед удаляющемуся Драго, когда он пересекает спальню и захлопывает за собой дверь. Я вздрагиваю от этого звука. Спустившись с кровати, стягиваю одеяло на пол и расстилаю его перед шкафом. Онемевшими пальцами начинаю бросать на него свою одежду. Один из парней отнес мои чемоданы в кладовку на первом этаже, и я ни за что не пойду туда, ни за что не рискну снова столкнуться с Драго.

Собрав на одеяле большую часть одежды, стягиваю углы и тащу свои пожитки в комнату в конце коридора. Я повторяю эту процедуру еще дважды, пока не выношу все из комнаты мужа.  Драго  Не могу поверить, что моя жена совершенно спокойна. Она сидит рядом со мной, болтает о какой-то ерунде с Еленой с широкой улыбкой на лице. Мирко что-то добавляет, и она смеется. Ни о чем не заботится. Более того, кажется, что она наслаждается своим ужином. Я же, напротив, весь день корил себя за то, что набросился на нее и выпроводил из нашей спальни. Ведь я и так подозревал, что она снабжает информацией своего дона. Конфиденциальные деловые вопросы редко обсуждаются в доме, так что она могла узнать и передать только несущественную информацию, которую Аджелло мог легко получить другими способами. Однако то, как она рылась в моем телефоне, вывело меня из себя. Одно дело, если бы она передала часть информации, собранной по ходу. Совсем другое дело – целенаправленно выведывать подробности. А тот факт, что ее даже не принуждали шпионить за мной, в десять раз усилил горький вкус предательства. Меня еще больше разозлило то, что она наверняка видела и свои фотографии в моем телефоне. Черт!

Не говоря ни слова, я встаю из-за стола, намереваясь выйти на улицу, когда на глаза попадается аквариум в углу. Три золотистые рыбки плавают в аквариуме, а еще одна, кажется, мертва и плавает брюхом вверх. Сиенна уже однажды потеряла питомца и наверняка расстроится, когда ее увидит. Это же чертова рыба! Они постоянно умирают. Сиенна не ребенок, чтобы сильно расстраиваться из-за мертвой рыбки! Да, но я не могу вынести мысли, что моя жена расстроится из-за чего-либо, даже совсем незначительного. Даже когда я чертовски зол на нее. Бросив взгляд через плечо, дабы убедиться, что Сиенна все еще занята разговором с Еленой, вытаскиваю скользкую рыбку и, спрятав ее в кулаке, выхожу из столовой. – Сфотографируй ее, – протягиваю мертвую рыбу Илье, который дежурит у входной двери. – Пошли кого-нибудь найти такую же и опустить в аквариум. Илья берет рыбу за хвост и осматривает ее. – Не уверен, что зоомагазины еще открыты. – Мне, черт побери, не важно. Проследи, чтобы все было сделано, – рявкаю я и выхожу на улицу, чтобы проветрить голову.