Хэлянь И успокоил семью Хэлянь Чжао, посмертно присвоив ему титул Великого главнокомандующего Чжунъюна [2], а его старшему сыну, Хэлянь Юю, титул принца крови [3] Янчэна. В первую очередь это было делом чести, но результат превзошел все ожидания. Старые прихвостни Хэлянь Чжао во главе с Цзянь Сыцзуном, его весьма бескультурным тестем, стали главной силой, осмелившейся высказаться в пользу войны.

[2] 忠勇 (zhōngyǒng) – досл. верный и храбрый, доблестный.

[3] 亲王 (qīnwáng) – член императорской фамилии, один из высших официальных титулов.

Десять лет назад Цзянь Сыцзун в тронном зале обнимал Чжао Минцзи, зовя его «сокровищем». Десять лет спустя головы Чжао Минцзи и других несчастных из Северного департамента были повешены над городскими воротами по приказу князя Наньнина. Давно ушедший на пенсию и теперь седовласый Цзянь Сыцзун привел с собой людей, с рождения служивших в поместье старшего принца, выстроил их в ряды, и те дрожаще преклонили колени перед Хэлянь И, прославляя императора.

Хэлянь И не назначал никаких генералов, лишь сбросил с себя драконьи одеяния и сменил их на боевую броню, заявив, что будет лично защищать столицу и отчаянно сражаться до самого конца.

Теперь вместо рассыпающейся горы песка за его спиной стояли безупречный Лу Шэнь, внезапно оказавшийся хитрым и жестоким Цзинь Бэйюань, недавно основанная непревзойденная [4] организация «Тяньчуан», огромная толпа пылких ученых и сильные скорбящие войска, прежде принадлежащие старшему принцу.

[4] 神鬼莫测 (shén guǐ mò cè) – досл. «непостижимая ни духам, ни демонам».

И в тот момент еще один человек вышел вперед – дочь главнокомандующего Фэн Юаньцзи, признанная ушедшим императором Хэлянь Пэем, принцесса Цзинъань, Фэн Сяошу.

Юная дева, недовольная нахождением в глубинах дворца, вдруг появилась здесь, одетая в военную форму. У нее были тот же упрямый взор и та же исключительно прямая осанка, что и у генерала Фэна когда-то. Она всем пошла в отца: пребывание в глубине дворца нисколько не изменило властные манеры семьи Фэн. Принцесса Цзинъань, уложив волосы в мужскую прическу, опиралась на копье. Опустившись на колени, она попросила Хэлянь И позволить ей, подобно Мулань [5], «служить в армии вместо отца».

[5] Мулань – девушка, переодевшаяся мужчиной и ушедшая в армию вместо своего отца; образ верной дочери и героини.

В тот момент бывшие подчиненные Фэн Юаньцзи и остатки людей Хэлянь Чжао, ранее несовместимые, как огонь и вода, наконец пришли к согласию. Месяц спустя число воинов в столице достигло ста восьмидесяти тысяч и вся провизия была собрана.

Будь это простолюдин или солдат, эмоции каждого достигли пика – император Жунцзя, Хэлянь И, вероятно, стал самым авторитетным императором за всю историю Великой Цин.

Восьмого октября Хэ Юньсин вместе с войсками, оставшимися после битвы на северо-западе, вернулся в столицу живым.

Услышав новости, Хэлянь И лично встретил его у городских ворот. Хэ Юньсин опустился перед ним на колени там же, где стоял, и не сдержал горьких слез. Взяв себя в руки, он не стал молить о снисхождении, а Хэлянь И не стал осуждать его, просто включил в число генералов столичного гарнизона. В подобное время, был ли кто-то жив или мертв, им всем стоило набраться храбрости.

Чжоу Цзышу не знал, что Лян Цзюсяо, которого он отослал, на полпути использовал мелкий трюк и сбежал, когда двое его сопровождающих отвернулись. Лян Цзюсяо не поднимал шум, но очень кстати наткнулся на резервное войско, направляющееся в столицу с юга, и присоединился к ним под вымышленным именем Сяо Цзян.

За все это время он так и не смог смириться. Не смог смириться с тем, что его шисюн убил семью Цзян Чжэна, не смог смириться со словами князя, что морозом пробирали его до самых костей. Он знал, что был глупым, не умел видеть все наперед и не понимал ход мыслей этих умных людей. Однако он постоянно испытывал чувство вины.

Он всегда мечтал, что однажды станет великим героем, поддерживающим справедливость, но после приезда в столицу полностью потерял себя. Лян Цзюсяо чувствовал, что должен вернуться, пусть не ради того, чтобы преодолевать трудности вместе со своим шисюном, но ради того, чтобы во времена, наполненные кровью и пламенем, снова встать на путь «великой истины».

За этот короткий месяц каждый сжал в кулак свою решимость.

Ну что же, захватчики, смелее, нападайте!