Глава 67. «Ночь цвета крови»

Хэлянь Пэй все реже оставался в сознании. Прошлый эпизод болезни уничтожил все его силы, которых и без этого едва хватало для существования, и после испытанного им ужаса он выглядел так, словно вот-вот умрет. Он все меньше и меньше времени бодрствовал днем и прилагал все больше усилий, просто чтобы выслушать Хэлянь И. В основном он засыпал раньше, чем тот заканчивал свою речь.

Все прекрасно понимали, что, хоть наследный принц пока что и жил в Восточном дворце, совсем скоро ситуация могла измениться.

Пусть Хэлянь И еще и не вступил на трон, все проблемы нации легли на его плечи тяжелым грузом, не давая выпрямить спину. Все это было весьма впечатляюще: покойный император уничтожил половину страны и передал трон Хэлянь Пэю. Тогда Великая Цин с трудом, но еще могла поддерживать стабильность. Хэлянь Пэй правил тридцать шесть лет и, не обманув всеобщих ожиданий, за это время уничтожил вторую половину. Когда вся эта разруха оказалась в руках Хэлянь И, тот даже не представлял, что теперь будет.

Неясно было, преследует его злой рок или он просто уже родился в подобном мире.

Если бы не все эти проблемы, то шкатулка, найденная под кроватью Хэлянь Пэя, оказалась бы самым тяжелым камнем у него на сердце. Все эти дни он постоянно неосознанно искал встречи с Цзин Ци и разглядывал его со всех сторон, хоть и помнил все до мельчайших деталей.

Возможно, он слишком пристально вглядывался, а возможно, у него все это время уже было смутное подозрение. Разглядывая чужое лицо, он чувствовал, что на нем просматриваются черты того, кого он смог бы описать с закрытыми глазами.

Раньше он думал, что его брови и глаза похожи на брови и глаза принцессы, его губы и нос повторяют очертания губ и носа принцессы, и даже форма его лица напоминала принцессу. Люди, что жили в те годы, с первого взгляда могли сказать, чей это сын. Однако сейчас Хэлянь И казалось, что Цзин Ци немного напоминал и Хэлянь Пэя, особенно когда ленился или уходил в свои мысли.

Его подозрение укреплялось все сильнее.

Сейчас он думал о том, что если бы тот был просто Цзин Бэйюанем, то у него еще оставалась надежда, пусть и слабая. Но если тот действительно был его кровным братом?

Как в условиях отношений между людьми можно было проигнорировать прямое кровное родство? Он был его родным братом!

В древности люди не знали тоски от разлуки с любимым, а узнав, заболели любовной хандрой. Это было похожее чувство.

Мысль, что сначала была лишь догадкой, постепенно укреплялась из-за его постоянных размышлений. Понемногу она стала становиться все более похожей на правду, и отчаяние наполнило его сердце.

Но все это оставалось известным лишь ему одному, больше ни один человек не знал о происходящем.

Если бы он один страдал от своей тоски, все было бы в порядке; мир сейчас был в хаосе, и другие могли бы просто не заметить личные проблемы наследного принца. Однако Цзин Ци знал. Он замечал каждый взгляд Хэлянь И, направленный на него.

Видя, как чужой взгляд становится все более сложным, Цзин Ци продолжал притворяться, что не замечает, но у него тоже было плохое предчувствие. Всю свою жизнь он тратил силы, чтобы уйти с пути. Он давно лишился половины прошлых амбиций и в течение двух десятилетий портил впечатление о себе, как только мог.

В своей прошлой жизни он был князем Наньнина, проницательным, богоподобным в глазах окружающих, но в этой превратился в первого пижона столицы, нелепого и смехотворного. Почему он все еще был нужен наследному принцу?

Даже глиняные фигурки в какой-то степени обладали свойствами породы, из которой созданы. Он снова оказался в мире смертных, делая все то, что ему делать не следовало. Неужели и этого его плана было недостаточно, чтобы добиться для себя хорошего исхода?

Тем не менее, он больше не был чересчур близок с Хэлянь И. Они выросли вместе, долгие годы делили испытания и невзгоды, но из-за картины, которая могла быть подделкой, и кровной связи, появившейся из ниоткуда, тот более не мог вынести его присутствия?

Насколько настороженным был Его Высочество наследный принц!

И потому… С самого начала Цзин Ци не был уверен в своей позиции. Но пережив немало трудностей, он полностью избавился от смятения в своем сердце. Наконец Цзин Ци более не сомневался: он хотел уехать как можно дальше от этой глубоко промерзшей земли, полной опасностей. Как только пыль от бедствий в Великой Цин осядет, а сигнальные огни с северо-запада растворятся в воздухе, придет его смерть, и умрет он за пределами столицы, чтобы никогда не возвращаться к своему разбитому сердцу на берегах реки Ванъюэ.

К сожалению, хоть Бай Учан и бродил по подземному миру тысячи лет, привыкнув к смертным душам, проплывающим мимо, он так и не понял, что самым страшным порывом человеческой души было «придумать небылицу [1], а затем мерить людей только по себе». Хэлянь И и Цзин Бэйюань, один параноик, другой недоверчивый – между правдой и ложью ни один из них не мог отличить свои настоящие чувства от фальшивых. Один, ослепленный любовью, второй, ослепленный подозрениями, – и оба держали свои чувства при себе.

[1] 无中生有 (wú zhōng shēng yǒu) – сделать [дело] из ничего, измышлять небылицы (ср.: высосать из пальца).

Проигравший в прошлой жизни проиграл и в этой. После трехсот лет мучительного ожидания у Камня трех существований ослепленное любовью сердце Цзин Бэйюаня охладело, более не беспокоясь и не анализируя все так же тщательно.

Откуда взялась эта связь на протяжении семи жизней? Никто не знал, как завязалась карма между ними, но за несколько сотен лет их связи каждый долг был возвращен сторицей, из-за чего все духи влюбленности оказались недостаточно сообразительными, чтобы продолжать высматривать иллюзии.

Хэлянь И работал до поздней ночи, и только тогда смог закрыть глаза. В ночном оцепенении ему снился Цзин Ци.

Во сне тот был в зелено-голубом одеянии с широкими рукавами, его длинные волосы были распущены, словно у подростка, и он легко улыбался ему с небольшого расстояния. Но как только Хэлянь И делал шаг вперед, он отступал назад – преследование заставляло Цзин Ци отдаляться, словно его уносило ветром.

Взволнованный Хэлянь И вдруг понял, как это – когда что-то одновременно очень близко и очень далеко; этот человек словно был на расстоянии вытянутой руки, но до него невозможно было дотянуться. Он мог лишь беспомощно смотреть, как тот слабо, едва-едва улыбается, уносясь от него все дальше и дальше.

– Бэйюань! – невольно крикнул Хэлянь И.

Тут же земля ушла у него из-под ног, словно при падении в бездну, и он проснулся посреди ночи. Тронув уголок глаза, Хэлянь И с ужасом почувствовал влагу.

Стоящий на страже Юй Куэй почти смог незаметно вздремнуть, но тут же испуганно подскочил.

– Вам приснился кошмар, Ваше Высочество? – спросил он, быстро подойдя ближе.

Хэлянь И угукнул, сев на кровати.

Юй Куэй слышал, как он крикнул «Бэйюань», но испугался и не осмелился ничего сказать, тихо ожидая рядом.

Хэлянь И вдруг понял, что не может более оставаться здесь. Осадок печали после этого сна был слишком реальным, заставляя его все сильнее хотеть увидеть и почувствовать Цзин Ци рядом. Он тут же встал.

– Принеси смену одежды. Я уезжаю из дворца.

– Ваше Высочество… – растерянно ответил Юй Куэй. – Только закончилась четвертая стража.

Хэлянь И остановился и настоял:

– Я уезжаю.

Юй Куэю ничего не оставалось, кроме как помочь ему переодеться. Едва Хэлянь И затянул пояс, снаружи спальни неожиданно раздались быстрые шаги.

– Ваше Высочество, срочное сообщение!

За тысячи ли отсюда все северо-западное небо было объято пламенем войны.

Этой ночью звезды и луна скрылись за облаками, давление воздуха было очень низким, смутно мерцала гроза. Сколько-то дней безостановочно шли проливные дожди, но затем становилось жарко и душно, ни капли влаги не падало на землю. Темной ночью гремел гром, а на следующий день налетал ветер, разгоняя тучи.

Войско окружали горы, которым не было конца. Армия Великой Цин сражалась здесь против племени Вагэла уже более полумесяца, и боевой дух, с которым они покидали столицу, пошел на спад; все были жутко истощены.

Старый служака, охраняющий лагерную провизию, отер пот, шепотом проклиная все это. Вдруг вдалеке раздался гром и одновременно что-то будто бы прогрохотало совсем близко. Он не увидел даже слабые вспышки молний. Раскат грома заглушил звук тяжелого предмета, упавшего на землю.

Однако старый служака не услышал этого, продолжая усердно патрулировать.

Обойдя все вокруг в очередной раз, он вдруг столкнулся с солдатом Великой Цин, чья одежда была в небольшом беспорядке. Этот человек, с виду походивший на опытного офицера, слегка вздрогнул, но первым поприветствовал его улыбкой:

– Встал по нужде.

Старый служака кивнул, ничего не сказав, и отступил на два шага назад, но тут же подумал, что что-то в этом деле было не так. Встал по нужде? Зачем вставать с постели и идти сюда ночью? Он тут же остановился, окликнул мужчину и спросил:

– Из какого ты лагеря?

Тот остановился, как вкопанный.

– Я подчиненный кавалерийского батальона дувэя [2] Вана.

[2] 都尉 (dūwèi) – военачальник определенного рода войск (колесниц, кавалерии), офицер III-IV класса при дин. Цин.

Старый служака поднял свой слабый патрульный фонарь, осветив им чужое лицо.

– Подчиненный дувэя Вана? – с подозрением спросил он. – Меня отправили на вахту после ранения, до этого я был в кавалерийской части, почему… почему ты не выглядишь знакомо?

Улыбка на чужом лице застыла.

– Ты отсутствовал в лагере несколько дней, так, брат? Меня перевели туда совсем недавно.

Тогда старый солдат кивнул, еще раз оглядел его и уже развернулся, чтобы уходить, как вдруг вспомнил о чем-то и повернул голову.