4

ЛОРЕНЦО

Девушка почти бежит к лестнице, как только я отпускаю ее, и, глядя ей вслед, я не могу не задаться вопросом, не было ли это ошибкой. Она была каким-то образом связана с Альтьере. Скорее всего, она что-то знает о нем или, даже если нет, она может создать проблемы для меня и моей семьи, если станет выяснять обстоятельства его смерти. Но что-то подсказывает мне, что она этого не сделает. Что-то подсказывает мне, что она может быть рада избавиться от него.

У них явно была какая-то финансовая договоренность, судя по тому, какое оправдание она дала своей краже. Я предполагаю, что она трахалась с ним за деньги, и от этого по моей коже ползет неприятное ощущение. Я ничего не имею против эскорта в принципе, мы с братьями владеем клубом Неоновая роза, где некоторые девушки предлагают дополнительные услуги. Но разница в том, что их никто не принуждает. Мы не заставляем их предоставлять те пункты меню, которые они сами не выбирают, а если гость пытается заставить кого-то из девушек сделать то, чего они не хотят, это повод для лишения его членства. Какими бы ни были отношения этой девушки с Альтьере, мне кажется очевидным, что они не были строго по обоюдному согласию.

Что бы она ни делала, это было вызвано необходимостью, а не желанием или удовольствием.

Именно поэтому, в конце концов, мне пришлось ее отпустить. Возможно, она будет разочарована потерей дохода, но она найдет кого-нибудь другого, кто займет место Альтьере в ее жизни. Она обладает особой хрупкой нежностью, которая привлекает мужчин, любящих контролировать женщин, и к тому же очень красива.

Настолько красива, что мне было трудно соображать, пока я держал ее прижатой к стене.

У меня есть свои пристрастия, фантазии, которые я с удовольствием разыгрываю время от времени, но я всегда занимаюсь ими с готовым к этому партнером. У меня есть несколько женщин, с которыми я встречаюсь время от времени, когда появляется настроение, хотя я менее склонен к похоти, чем, похоже, мои братья. Поэтому моя реакция на нее была тем более удивительной.

Она казалась такой хрупкой под моими руками. Почти бьющейся, как фарфоровая кукла. Даже черты лица у нее были кукольные — нежное личико, стройная фигура, прямые светлые волосы, ниспадающие на бледную кожу и розовое шелковое платье. Но какой бы хрупкой она ни казалась, под всем этим скрывалась какая-то сталь. Ее готовность говорить со мной, даже когда я прижимал ее к стене, говорила мне об этом.

Я смотрю, как она уходит, и почти жалею, что не провел с ней больше времени. Не узнал хотя бы ее имя. Это необычное чувство, и от него мне становится не по себе. Единственное, что меня должно волновать, это то, не осложнит ли нам жизнь мое решение отпустить ее. А не то, буду ли я жалеть о том, что у меня нет возможности найти ее снова.

Для нас обоих будет лучше, если никто из нас никогда больше не увидит другого. Но я не могу избавиться от ощущения ее шелковистой мягкой кожи под моими руками или от ее сладкого ягодного аромата.

Я не из тех, кто заботится о спасении попавшей в беду девушки. Какие бы проблемы ни заставили ее бежать к Альтьере, они не мои, и я не хочу их решать. Но что-то в ее особой смеси отчаяния и свирепости вызвало у меня интерес.

Это не тот интерес, который я должен проявлять.

Закончив свои дела в особняке, я спускаюсь по лестнице, намереваясь попросить водителя отвезти меня домой, пока не вспоминаю, что мне предстоит поздний ужин с потенциальным деловым партнером.

Черт.

Я недолго думая звоню Данте и прошу его сделать это, но он, вероятно, занят с Эммой, скорее всего, в том качестве, которое я не хочу представлять. Они неразлучны с тех пор, как мы спасли ее от Альтьере, и они разобрались в своем дерьме или начали разбираться, во всяком случае. Я старался по большей части не вмешиваться в то, что у них происходит. Я не считал их отношения разумными с самого начала, но Данте редко прислушивался ко мне в прошлом. И этот случай не должен был изменить ситуацию.

Я открываю календарь в телефоне, напоминая себе, где я должен встретиться с этим человеком. Мне не свойственно забывать о таких вещах, но последние несколько дней были необычными. Наверное, меня можно простить за некоторую рассеянность.

В основном я не совершаю ошибок, из-за того, что не могу выбросить из головы женщину, с которой однажды столкнулся, но вдруг.

— Отвези меня в Медный кролик, — говорю я водителю, садясь во внедорожник и откидываясь на прохладную кожу сиденья. Я уже бывал там однажды, это один из тех популярных баров, похожих на питейное заведение, которое гордится своей винтажностью и при этом предлагает самые необычные напитки, известные человеку. Здесь также есть множество незаметных затемненных мест, где можно посидеть, что делает его подходящим для встреч, на которых я и мой собеседник предпочли бы не быть на виду.

Когда внедорожник выезжает на главную улицу, я, не успев остановить себя, выглядываю из тонированных окон в поисках девушки. Должно быть, она вызвала попутку, как только отъехала от особняка, но я не могу не задаваться вопросом, в безопасности ли она. Должен ли я был подвезти ее до места, где она живет. Не оставил ли я ее в одиночестве после такой встречи.

Почему меня это волнует? Я — главарь мафиозной семьи, а не рыцарь в сияющих доспехах. Девушке повезло, что я вообще ее отпустил. Все остальное — далеко за пределами того, что я должен был ей предложить, и она была бы глупа, если бы приняла помощь от меня.

И все же она не выходит у меня из головы до самого бара.

Интерьер "Медного кролика" тускло освещен, сиденья обиты лесным-зеленым бархатом, полы из темного дерева, а освещение обеспечивают лампочки Эдисона. Высокая фигуристая хостес в черном платье-бюстье, на каблуках и с прической, напоминающей волны 1920-х годов, по моей просьбе ведет меня к полулунной кабинке в самом конце бара. Это позволяет мне без особых усилий погрузиться в тень, пока я жду, когда придет тот, с кем я должен встретиться.

Официантка в том же наряде, но с длинными завитыми черными волосами и красной помадой, подходит за моим заказом.

— Манхэттен, — говорю я ей отрывисто. — С лучшим виски, который у вас есть.

Через пару минут она приносит мне напиток, и я сажусь поудобнее, потягивая его. Это облегчение, по крайней мере, после того дня, который у меня был, даже если это не в комфорте моего собственного дома, как я бы предпочел. Если повезет, эта встреча будет короткой, и я приеду скорее раньше, чем позже.

Через несколько минут я замечаю мужчину, с которым должен был встретиться, его ведет все таже хостес. Он высокий, глубоко загорелый, с волнистыми черными волосами, уложенными от лица, и приятным выражением лица, одетый в идеально сшитые темно-синие брюки, светло-розовую рубашку на пуговицах и подходящий темно-синий блейзер. Он направляется прямо к кабинке и занимает место, его темный взгляд устремлен на меня.

— Кампано. Прошу прощения за опоздание на несколько минут. Ты же знаешь, каким может быть Лос-Анджелес.

— Знаю. — Я жду, пока он передает официантке свой заказ — джин-тоник высшего сорта, без всякой чепухи. Мне нравится. — Не стоит извиняться, Васкес. Думаю, мы можем приступить к делу.

— Конечно. Вы хотите проводить свои наркотики через мои клубы. Я хочу быть уверен, что моя доля будет справедливой. Если мы сможем договориться, думаю, встреча будет короткой. — Приятная улыбка все еще сохраняется на его лице. — И что?

Васкес — человек, с которым мы уже работали в меньшем качестве. У него несколько клубов в Лос-Анджелесе, от захудалых забегаловок до таких эксклюзивных клубов, которые могут соперничать с такими, как Soho House. Я хочу, чтобы наши препараты были доступны на самом высоком уровне.

— Недавно Сицилия обратилась к нам с предложением о расширении. Я предпочитаю работать с людьми, которых знаю и которым могу доверять. Я хочу расширить то, что мы уже сделали. Твоя доля будет щедрой. Ты сам выберешь, сколько товара ты хочешь пропустить через свои заведения, и получишь десять процентов от прибыли. Ограничение только в том, сколько ты хочешь заработать и сколько тебе удобно перемещать.

Васкес поднимает бровь, делая глоток своего напитка.

— Пятнадцать процентов. А чистый МДМА продается только в моих клубах.

— Двенадцать процентов. Я не могу предоставить тебе эксклюзивность. Нам нужно расставить сети пошире. Но я могу попросить поставщиков сделать определенную марку только для тебя. Ты скажешь мне, какую форму хочешь, цвет, что угодно. Этот стиль препарата может быть эксклюзивным для тебя.

Я вижу, как Васкес все обдумывает. Я хочу, чтобы он согласился на сделку, мне нравится с ним работать. В прошлом мы вместе делали хорошие вещи, и, хотя я хочу расширить наш семейный бизнес, я хочу сделать это безопасно. А это лучше делать с кем-то, кто известен.

— Договорились. — Васкес одаривает меня белозубой улыбкой. — Отправь одного из своих людей в "Бархатный канат" на следующей неделе, и мы обговорим все детали.

— Отлично. Я так и сделаю.

Васкес допивает свой напиток, кивает и уходит. Он не из тех, кто позволяет встрече длиться дольше, чем нужно, и мне это в нем нравится. Я тоже не люблю тратить время впустую.

Я допиваю свой "Манхэттен" и оплачиваю счет, оставляя щедрые чаевые, но, вставая и собираясь уходить, я колеблюсь. В начале вечера поход домой казался мне именно тем, что я хотел сделать. Но сейчас меня вдруг охватило чувство одиночества, которого я не испытывал уже давно. Внезапно одиночество в моей большой квартире, в моей пустой постели, кажется не таким привлекательным, как раньше.

Еще один стаканчик. Это может снять напряжение.

Вместо того чтобы вернуться в свою кабинку, я иду к бару. Я сажусь в конце, подальше от других посетителей, на одно из кресел с кожаной спинкой и гвоздями. Через несколько минут подходит барменша — роскошная женщина с легким загаром и почти черными волосами, собранными в улей, в красном платье-бюстье, которое носят другие работники. У нее бронзовые тени для век и темно-красная помада, и я чувствую интерес, когда она улыбается мне.