3

КАТЕРИНА

— Что он сказал?

София почти задыхается, растянувшись на моей кровати с балдахином и наблюдая за тем, как я перебираю платья для сегодняшней помолвки, доставленные сюда личным шоппером, чтобы я могла выбрать одно из них. Я бы предпочла отправиться за покупками, но после недавней стычки с Братвой, о которой отец отказывается рассказывать, мне велели как можно больше оставаться дома, усилив охрану, если уж совсем приспичит выйти. Мне с трудом удалось получить разрешение на приезд Софии, и меня это уже раздражает.

Одна вещь, которая мне нравилась в колледже, даже если мне приходилось жить дома и иметь при себе незаметную охрану, это то, что он предоставлял мне больше свободы. Возможность гулять по кампусу, заводить новых друзей, сидеть в кафе и читать книгу. За эти четыре года я проводила вне дома больше времени, чем когда-либо прежде, и свобода была божественной. Теперь, когда у меня ее отняли - да еще и ограничили - я чувствую себя более чем в замкнутом пространстве.

— Он сказал, что не хочет на мне жениться. Вернее, не на мне конкретно, а вообще не хочет жениться. Но, конечно, ему придется это сделать, если он хочет остаться в высшей структуре власти, как сейчас, и когда-нибудь получить наследство.

— Как романтично. — София закатывает глаза. — Значит, он заставит себя жениться на тебе, чтобы сохранить свою власть и деньги. Прекрасно. Ты должна была сказать ему, чтобы он сразу отвалил.

— Как будто я могу это сделать? — Я смотрю на нее с легким раздражением. — София, ты единственная дочь мафиози, о которой я знаю, которая имеет такую свободу, как ты. Ты ходишь куда хочешь, встречаешься с кем хочешь - у тебя даже есть гребаная карьера. Ради всего святого, ты даже не девственница.

— Ни капельки. — София ухмыляется. — Честно говоря, мне очень грустно, что твой единственный сексуальный опыт, судя по всему, будет с этим гребаным высокомерным мудаком, который тебя не заслуживает и не ценит.

Я вздохнула.

— София, ты знаешь Луку всю свою жизнь, как и я. Что, по-твоему, должно было случиться? А что я думала, что произойдет? Он годами пестрел во всех нью-йоркских таблоидах, каждую неделю с разными девушками. Я была идиоткой, если думала, что он будет хоть немного рад жениться.

— Блядские мужики. — София покачала головой, подперев подбородок руками. — Я, конечно, тоже не очень хочу замуж, но если бы кто-то предложил мне все то дерьмо, которое Лука получает за то, что женится на тебе, у меня бы блядь хватило порядочности изобразить хоть немного гребаной благодарности.

— Сколько раз ты можешь сказать "блядь" в одном предложении, София? — Я бросаю на нее косой взгляд, и она смеется.

— Нам стоит это выяснить?

— Пожалуйста, нет. — Я снимаю с вешалки платье и протягиваю ей.

— Тебе нужно немного расслабиться, — жалобно говорит София. — Тебе следовало бы больше веселиться в колледже, как это делала я. Бросить своих охранников, сходить на несколько вечеринок, немного пошалить. Ты бы хорошо провела время.

— Или попала бы в невообразимые неприятности, когда мой отец узнал бы об этом.

— Что самое худшее, что могло бы случиться? Он лишил бы тебя наследства, и тогда ты использовала бы свой диплом, чтобы жить нормальной жизнью? Это не самое худшее, Кэт.

— Тебе легко говорить, — отвечаю я, расстилая платье на кровати. Оно прекрасное, великолепного королевского синего цвета, с приталенным лифом и воротником-мандарином, короткими рукавами и парчовым узором по всей ткани до колен. — Твой отец ни за что не лишит тебя наследства.

— А еще он не потерпит, чтобы кто-то вел себя так, как Лука в отношении брака. — София вздохнула, откинув темные волосы на одну сторону и посмотрев на меня. — Я выросла, видя, что значит быть в счастливом браке. Мои родители так любят друг друга, что это отвратительно. Но это также означает, что я не соглашусь на меньшее. Если я когда-нибудь выйду замуж, то хочу, чтобы мужчина был влюблен в меня до безумия, до беспамятства, до смерти. Если я не могу этого получить, я буду просто весело проводить время на свиданиях.

— Хотела бы я иметь такую возможность. — Я беру платье, жестом указывая на вешалку. — Выбери себе одно. У нас одинаковый размер. А потом помоги мне застегнуть молнию, потому что у меня мало времени, чтобы подготовиться.

***

Через час я уже еду на вечеринку в королевском синем платье, дополненном нюдовыми туфлями Louboutin и жемчугом моей матери и, конечно, сверкающим кольцом Луки на левой руке, напоминающим мне о том, ради чего затевается сегодняшний вечер.

Моя семья арендовала для вечеринки популярный итальянский ресторан в современном стиле недалеко от Пятой улицы, и к моему приходу он уже полон гостей, несмотря на то что я пришла на десять минут раньше. Я сразу же замечаю Луку, когда вхожу вместе с мамой и Софией, и на секунду задерживаюсь, чтобы взять бокал шампанского с подноса, желая взглянуть на него так, чтобы он не увидел. Он стоит рядом с моим отцом и Софией и выглядит великолепно, в еще одном идеально сшитом костюме, его щетина сбрита до слабой тени на челюсти, а волосы искусно уложены с помощью небольшого количества средства.

Мой будущий муж. Эта мысль не может не пугать. Я не знаю, чего ожидать от Луки. Я знаю, что он никогда не будет жесток со мной - мой отец никогда бы этого не допустил, но я не знаю, что будет представлять собой брак с ним. Я не знаю, как он будет себя вести, чего захочет, что будет представлять собой наша совместная жизнь. Я знаю, что он не будет уступчивым, не будет легко поддаваться моим желаниям, сама мысль о том, что я навсегда свяжу себя узами брака с кем-то, кто обладает таким сильным, интенсивным присутствием немного пугает меня.

Словно услышав мои мысли о нем, Лука ловит мой взгляд, и на его губах играет легкая ухмылка, когда он начинает двигаться ко мне сквозь толпу, держа в руке хрустальный бокал с темным ликером.

— Моя будущая жена. — Он останавливается передо мной, его взгляд устремлен на меня, а губы все еще подрагивают. — Как так получается, что с каждой нашей встречей ты становишься все прекраснее?

У меня перехватывает дыхание. Вблизи, в тишине комнаты, с его кольцом на моем пальце, он кажется еще более внушительным.

— Мы уже помолвлены, Лука, — говорю я немного резко, делая глоток шампанского и пытаясь скрыть нервозность. — Тебе не нужно меня соблазнять.

Он подходит ко мне ближе, так близко, что его рука касается моего бедра, хотя я не думаю, что кто-то видит. Надеюсь, никто не видит. От его прикосновения по моей коже пробегает дрожь, и я плотно сжимаю губы, не желая, чтобы он это видел, и гадая, смогу ли я скрыть, что мой пульс тоже трепещет в горле.

— А что, если я хочу? — Шепчет он, наклоняясь к моему уху.

Я с трудом проглатываю еще один глоток шампанского.

— Лука, люди увидят. — Я отшатываюсь от его прикосновения и замечаю, как он сужает глаза, как будто его что-то в этом раздражает.

Что ж, очень жаль. Я не полностью его, пока нет.

— Ты моя невеста, — говорит Лука и тянется к моей руке, проводя большим пальцем по ее тыльной стороне. — Я могу прикасаться к тебе, если захочу.

Могу только представить, что сказала бы София о таком высокомерии. Это задевает меня так же, как его комментарии в ночь нашей помолвки, и я поднимаю на него глаза, позволяя намеку на неповиновение в моих глазах промелькнуть.

— А если я скажу, что не хочу этого?

У Луки дрогнул мускул на челюсти. Мы все еще стоим очень близко, теперь немного покачиваясь, чтобы замаскировать наш разговор, как будто в такт струнному квартету, играющему с балкона над нами. Так романтично.

— Я никогда не принуждал женщин, Катерина, хотя ты не хуже меня знаешь, что в браке полагается определенное количество прикосновений. Например, нужно делать наследников.

Мои щеки мгновенно вспыхивают от его прямоты.

— Я не идиотка, — резко говорю я, отдергивая руку. — Я знаю, как делаются дети.

— Мм, но знаешь ли ты, какое удовольствие можно получить, делая их? — Голос Луки, как шелк, скользит по моей коже, когда он тянется к моей талии, практически мурлыча мне на ухо, пока он ведет меня к настоящему танцполу. Я знаю, что он использует медленный темп музыки как предлог, чтобы приблизиться ко мне, и, хотя мне хочется оттолкнуть его, я знаю, что не могу. Это же наша помолвка, мы должны танцевать, и я не могу устроить сцену и опозорить свою семью.

Кроме того, какая-то крошечная часть меня не хочет, чтобы он отпустил меня. Никогда раньше на моей талии не было мужской руки, широкой и уверенной, притягивающей меня к себе. Пряный, лесной аромат его одеколона заполняет мои ноздри, и от этого дыхание снова перехватывает, а сердце трепещет в груди, как пойманная птица.

— Что ты делаешь? — Мой голос – это шепот с придыханием, и я чувствую, как руки Луки сжимаются на моей талии, когда он слышит его. Я поднимаю глаза и вижу в его взгляде тот же жар, что и на крыше. Может, он и не хочет жениться на мне, понимаю я, но он хочет меня. В этом есть определенная сила, просто я не знаю, как ею распорядиться, ведь меня всю жизнь держали под замком.

Принцесса семьи Росси, не знающая разницы между удовольствием и долгом на брачном ложе.

— Танцую с моей будущей женой. — Лука притягивает меня ближе, одной рукой придерживая за талию, а другой за спину, ведя по полу. — Ты очень хорошо танцуешь.

— Все это часть уроков для будущей жены мафиози в моем положении. — Я поднимаю на него глаза, тщательно скрывая свое выражение лица. Я не хочу, чтобы он видел, что я чувствую от его рук на моей талии, и как от близости с ним у меня учащается пульс. Я хочу злиться на него, ненавидеть его, и часть меня ненавидит за то, что он заставил меня чувствовать себя так, как я чувствовала на крыше. Но он также так разрушительно привлекателен… и скоро он станет моим мужем. — Понимаешь, нет ничего более важного, — продолжаю я, пока мы кружим по танцполу, — чем уметь танцевать, накрывать на стол, управлять персоналом и планировать званый ужин. И уж точно не образование. Мое обучение в колледже поощрялось, но никогда не было приоритетным.