13

КАТЕРИНА

Толчок плоти, встретившейся с плотью, это только боль, поначалу. Он сильно ударяет рукой по моей вздернутой заднице, раз, два, три раза, залп ударов быстрый и болезненный. Я вскрикиваю, хватаясь за край стола, слезы наворачиваются на глаза от жгучего жала. А затем, где-то между пятым и десятым ударом, это превращается в нечто другое.

Жар от шлепка словно распространяется по коже, по бедрам, к моей киске, которая с каждой секундой становится все влажнее, все больнее. Я хочу, чтобы меня заполнили, чтобы меня трахнули, чтобы контакт был где угодно, только не на моей горящей, болезненной заднице, но Лука продолжает шлепать меня. Он отсчитывает каждый удар, а на десятом делает короткую паузу.

— Еще пять по заднице, принцесса, — нежно говорит он мне. — Ты так хорошо справляешься.

Похвала приятна, хотя мне хочется возмутиться. Но я также хочу угодить ему. Если я это сделаю, значит, получу и то, что мне нужно, а именно оргазм. Я отчаянно нуждаюсь в нем, даже не в одном, теперь, когда Лука научил меня, на что способно мое тело в этом отношении.

Пять на мою попку, сказал он. Мои глаза расширяются, и я оглядываюсь через плечо.

— Куда еще ты собираешься... — Я начинаю спрашивать, но последние пять шлепков уже начались, и теперь это не только боль. Каждый шлепок, кажется, бьет прямо в мою киску, в мой набухший пульсирующий клитор, который отчаянно нуждается в трении, которое я никак не могу получить. Я даже не могу сжать бедра вместе, потому что Лука потребовал, чтобы я держала ноги раздвинутыми, чтобы он мог смотреть на мою киску, пока он шлепает меня, и я не смею ослушаться. Я не смею делать ничего, что может привести к тому, что мне будет отказано в освобождении, в котором я так отчаянно нуждаюсь, что я готова сделать все, что угодно, лишь бы сейчас кончить.

Я качаюсь на его руке последние три раза, выгибаясь дугой, желая даже шлепка его руки по моей заднице, потому что это каждый раз означает один толчок по моему нуждающемуся клитору. Я слышу тихий смех Луки, когда он говорит "пятнадцать", темным и похотливым звуком, и когда я бросаю взгляд в сторону, то вижу, как его член напрягается в молнии, желая освободиться.

Он сказал, что я закончу это на коленях, посасывая его член, и внезапно я никогда в жизни не хотела ничего большего. Я хочу, чтобы он был у меня во рту, чтобы его рука была в моих волосах, чтобы я узнала, что значит сосать не просто член, а член Луки. Я хочу, чтобы он так же отчаянно нуждался в том, чтобы кончить, как и я, и это кажется отличным способом сделать это.

Меня выбивает из колеи ощущение руки Луки между моих ног, обхватывающей мою киску. Мое лицо раскраснелось, когда он мрачно захихикал, а его средний палец коротко потерся о мой клитор, заставив меня вскрикнуть, выгнувшись дугой.

— Ты такая чертовски мокрая, — пробормотал он. — Я чувствую, как ты капаешь мне в руку, моя маленькая принцесса. Такая жадная киска. Такая плохая девочка, так намокла от наказания. Но ты так хорошо это перенесла. — Его палец снова гладит мой клитор, и я вскрикиваю, настолько возбужденная, что впервые полностью теряю контроль над собой, и умоляю.

— Пожалуйста, — хнычу я. — Пожалуйста, Лука. Пожалуйста, заставь меня кончить. Я встану перед тобой на колени после этого, только, пожалуйста, не заставляй меня ждать.

— О, ты кончишь первой, — обещает он мне. — Но ты будешь кончать для меня, как плохая девочка, которой ты и являешься, мокрая от порки. А потом, когда ты проглотишь мою сперму, стоя на коленях, я подумаю о том, чтобы заставить тебя кончить еще раз в награду за то, что ты так хорошо перенесла порку.

— Что... — Мой разум затуманен похотью и смятением, и я качаюсь назад, желая больше его пальца, больше трения о мой набухший, скользкий клитор. Я хочу кончить, и я готова на все, настолько, что вскрикиваю в знак протеста, когда чувствую, что его рука покидает мою киску.

— Широко раздвинь ноги, — приказывает Лука. — Как можно шире, Катерина. — И тут, прежде чем я успеваю сообразить, что он собирается сделать, его рука резко опускается на мою киску.

Он шлепнул меня. Вот так. Эта мысль проносится в моем сознании вместе с искрами боли и сильным толчком удовольствия, когда его пальцы шлепают по моему клитору, твердому и обнаженному между моими раздвинутыми и набухшими складками.

— Один, — говорит Лука, его голос звучит резко и отрывисто позади меня, и я понимаю, что это еще пять шлепков.

Он собирается нанести их по моей киске. И я понимаю, что он имел в виду, говоря, что заставит меня кончить, как плохую девочку, потому что я знаю без сомнения, как стыд затопляет меня до глубины души, что я собираюсь испытать оргазм от этого.

Я уже на грани, и я не могу остановить это.

Да я и не хочу.

Второй шлепок заставляет меня извиваться, третий - умолять. Каждый болезненный удар его ладони по моим истекающим складкам, его пальцы по моему клитору, это еще и самое сильное удовольствие, которое я когда-либо испытывала.

— Пожалуйста, позволь мне кончить! — Почти кричу я после третьего, выгибаясь вверх, требуя большего, и Лука смеется.

— На счет пять, милая девочка, — говорит он. — На счет пять ты кончишь для меня. А если не кончишь, то оргазмов для тебя не будет до нашей брачной ночи.

Ужас охватывает меня при этой мысли, при мысли о том, что я так долго останусь мокрой и неудовлетворенной. Я даже не знаю, сколько времени пройдет до нашей свадьбы, и вижу его ухмылку, когда он замечает выражение моего лица.

— На счет пять, — повторяет он, а затем его рука снова соединяется с моей киской, на этот раз сильнее, делая паузу, чтобы потереть мой пульсирующий клитор всего на мгновение, прежде чем он отдернет руку. — И это пять. Это твой шанс, Катерина. Кончи для меня, принцесса, и кончи сильно.

На краткий миг мне становится страшно, что я не смогу этого сделать. Я чувствую, что вишу на краю пропасти, мое тело содрогается от боли, удовольствия и запоздалого удовлетворения, мои руки сжимают края стола с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Я не могу раздвинуть бедра еще больше, но напрягаюсь, желая, чтобы он как можно больше обнажил мой клитор, желая получить весь его следующий шлепок, и когда я чувствую, как его рука приближается к моей киске, я закрываю глаза.

Мне не следовало волноваться. Удар оказывается самым сильным, и боль перерастает в горячий, яркий фейерверк удовольствия, его пальцы делают паузу, чтобы надавить на мой клитор, массируя его, и я падаю вниз головой, выкрикивая его имя, удовольствие омывает меня волнами экстаза, которые заставляют меня извиваться и стонать, тереться о его руку, обхватившую мою киску, когда я сильно кончаю для него.

Я облокачиваюсь на стол, задыхаясь, и слышу звук расстегивающейся молнии.

— На колени, Катерина, сейчас же, — приказывает Лука, его голос грубый и густой от похоти, и я мгновенно подчиняюсь без раздумий, едва не споткнувшись о джинсы, которые болтаются на лодыжках, когда я поднимаюсь и поворачиваюсь, падая на колени на кафельный пол.

Его член уже вышел, твердый и толстый, с него капает сперма, и я хочу его. Он больше, чем я помню, набухший, вены пульсируют, и я тянусь к нему, обхватывая рукой основание. Я смотрю на него широкими, горящими от удовольствия глазами, и Лука стонет, потянувшись вниз, чтобы погладить меня по волосам.

— Именно этого я и хочу, Катерина. Такая хорошая девочка, жаждущая члена своего мужа. Я знаю, что ты новичок в этом деле, поэтому просто старайся изо всех сил. Лижи меня, соси меня, и если я захочу чего-то конкретного, я скажу тебе, и я ожидаю, что ты подчинишься. Но пока просто исследуй это, принцесса. Хорошая девочка. — Снова говорит он, голос хрипит на последнем слове, когда я наклоняюсь вперед и провожу языком по кончику в экспериментальном облизывании.

Не знаю, чего именно я ожидала, может быть, того, что он протолкнет его мне в горло и будет трахать мое лицо с той же требовательной силой, с какой брал все остальное, но Лука делает совсем не это. Он продолжает гладить меня по волосам, а я нежно поглаживаю его член рукой, провожу ею вверх и вниз по стволу, изучающе облизывая и посасывая кончик, проводя кончиком языка по мягкой плоти под ним и наслаждаясь тем, как он от этого стонет, а его рука крепко сжимает мои волосы. На мгновение я беру его в рот целиком, чувствуя, как губы растягиваются по ширине, а затем облизываю ствол, исследуя каждый дюйм толстого, великолепного члена Луки.

Наконец он застонал, запустив руку в мои волосы, и остановил меня.

— Хватит дразниться, — грубо говорит он. — Пришло время пососать член по-настоящему, Катерина. Теперь возьми меня в рот и скользи вниз, насколько сможешь. Скоро ты сможешь взять его целиком.

Я не знаю, как это возможно. Он не только толстый, но и длинный, и я не знаю, как поместить его целиком в рот и в горло. Я обхватываю губами кончик, пробуя на вкус его соленую сперму, и поглощаю ее, пока Лука стонет в глубине горла, покачивая бедрами.

— Вот так, — бормочет он, когда я беру еще один дюйм, скользя языком по стволу в попытке доставить ему еще больше удовольствия, пока я сосу. — Возьми мой член, принцесса.

Дюйм за дюймом я беру все больше, пока толстая головка не упирается мне в горло, и я кашляю, почти задыхаясь. Я отстраняюсь, его ствол блестит от моей слюны, а глаза Луки темнеют от вожделения, когда он смотрит на меня, стоящую на коленях, и его кончик касается моих губ, пухлых и покрасневших от того, что они растянулись вокруг его члена.

— Такая чертовски великолепная, — пробормотал он. — Такая красивая с моим членом во рту.

Его слова возымели желаемый эффект, заставив меня снова захотеть взять его. На этот раз я пытаюсь проникнуть глубже, позволяя ему проскользнуть в горло, не подавившись, и получаю в награду еще один довольный стон от Луки. Он наматывает мои волосы на кулак, направляя мою голову, когда его бедра начинают медленно двигаться, а я сосредотачиваюсь на дыхании, чтобы не подавиться и не выпустить рвотный позыв, пока он вводит в меня все больше своего члена.