ГЛАВА 35

КАТОН

Я просыпаюсь со стоном. Боль от раны разрывают пополам не только мое тело, но и душу и сердце.

– Талия! – Я знаю, что кричу.

Я ничего не вижу, не могу дышать, и когда чувствую руки, я атакую. Погружаюсь в туман, мне нужно остаться в живых, чтобы спасти ее. Я обещал.

Я сопротивляюсь, даже когда меня швыряют на что-то твердое и ремнями затягивают тело. Извиваюсь и реву, кусаюсь и режу, в то время как с моих губ срывается только одно слово в отчаянном, мучительном вое.

Ее имя.

В дымке больше ничего не существует, только она. Ее крики, ее руки на мне и слова, как она умоляет меня остаться. Я борюсь, пока что-то еще не пронзает туман, помимо агонии моего разбитого сердца и израненного тела.

Чей-то голос.

Он знакомый и мягкий.

И не принадлежит Талли, но это человек.

Как ее зовут?

– Я собираюсь ее вернуть.

Я смотрю на знакомое лицо, пытаясь отогнать туман и вспомнить, почему я не могу напасть на нее — потому что Талли это не понравилось бы. Талли... моя вторая половинка. Агония настолько глубока, что разрывает меня изнутри. Моя пара, наверное, так напугана.

Дымка начинает возвращаться.

– Пара, – рявкает кто-то.

Суженная. Моя пара. Я снова чуть не реву. Где она?

– Я знаю, что ты там, Катон, и что ты меня слышишь. Я собираюсь вернуть Талию. Я собираюсь вернуть твою пару, чего бы это ни стоило. Но тебе нужно бороться с дымкой, я знаю, ты сможешь. Используй логику. Тебе нужно вылечиться и быть сильным, чтобы ты мог защитить ее, когда я спасу ее. Послушай меня, Катон. Ты нужен своей паре.

Ария, теперь я вспомнил. Подруга Талии. Ее слова доходят сквозь дымку, и я перестаю сопротивляться. Я вижу решимость и страх в ее глазах — страх за мою пару. Талия нуждается во мне. Это единственное, что заставляет меня подавить стон агонии, когда кровавая дымка начинает рассеиваться. Вместо этого я игнорирую агонию. Главное, - это Талия.

Мне нужно вернуть ее, и тогда я никогда больше ее не отпущу.

– Ты вернешь ее мне? – Мой голос больше похож на рычание, и я понимаю, что мои люди стоят вокруг меня, покрытые ранами от моих нападений. Я должен чувствовать себя виноватым, но все, что я чувствую, - это боль за утраченную половину моей души.

Моя пара.

– Я клянусь, – заявляет она. – Но мне нужна твоя помощь. – Она смотрит на Акуджи. – Вся ваша помощь.

– Ты ее получишь, – мгновенно отвечает Акуджи. – Я, да и все мы с тобой маленький человечек. Ты не справишься в одиночку. – Шагнув вперед, он берет Арию за руку, когда она смотрит на меня сверху вниз. – Позволь нам вернуть твою Талию.

Я чувствую множество ран на теле, некоторые менее серьезные, но все это не имеет значения.

Самое важное, - это она, моя Талия, и они отняли ее у меня.

Они хотят войны, и теперь они ее получат.

⁓

Я позволяю им перевязать мои раны. Они велят мне поесть, но я отказываюсь, желая сосредоточиться на разработке плана спасения моей пары.

Прислонившись к перилам крыши, чувствую как боль захлестывает меня. Я заслуживаю этого. Я позволил им подкрасться к нам. Позволил им забрать мою пару. Я заслуживаю гораздо худшего, и проведу остаток своей жизни на коленях перед своей парой, вымаливая у нее прощение. Но сначала мы должны работать вместе, чтобы вернуть ее.

К черту логику и к черту умную игру.

Люди хотят войны, и я устрою им ее, даже если Акуджи этого не хочет. Они забрали Талию. Они забрали единственного человека во всем этом мире, ради которого я готов убить. Я чувствую, как дымка подкрадывается ко мне время от времени, притягиваемая моей яростью, и я пытаюсь дышать сквозь нее. Мне нужно оставаться в сознание, зная, что Ария права — я нужен Талии.

Я игнорирую все и вся, даже обеспокоенные глаза моих людей и брата. Он пытается помочь мне, но я отталкиваю его. Я ненавижу слабость своего тела, потому что это мешает мне быть таким быстрым. Может быть, если бы я был быстрее и сильнее, они бы не ранили меня и не забрали ее.

Раздается голос Акуджи, прерывая мои закручивающиеся в спираль мысли и снова возвращая меня с края пропасти.

– Племена, мы собрались здесь сегодня по чрезвычайному делу. Люди вошли в наш город. Они перебрались за стену и забрали одного из нас.

Раздается хор рычаний и криков.

– Они забрали Талию, пару Катона.

– Человека? – спрашивает кто-то в замешательстве.

Дикое рычание вырывается из моего горла, и те, кто ближе всего, бросают на меня обеспокоенный взгляд и отходят. Как они смеют? Я выдыхаю сквозь свой гнев, когда Акуджи вырывается вперед со своим собственным гневом.

– Человека, одну из нас, – рычит Акуджи, обрывая это. – Она была счастлива здесь. Она оставалась здесь, чтобы по-своему защищать наш народ. Она одна из нас, и ее похитили. Мы не можем этого оставить. У моей пары есть план, как вернуть ее…

– Вся эта суета из-за одного человека? – огрызается кто-то. – Но когда пропадают наши люди, ничего не делается!

– Ничего не делается? – Возражает Ророак, генерал Акуджи. – Сколько наших воинов погибло, перебираясь за стену, в попытках вернуть детей, возлюбленных и семью? Мы не уделяем человеку особого внимания, мы относимся к ней так, как будто она одна из нас, потому что так оно и есть. Точно так же, как наша Ария, супруга нашего правителя, наша королева. Она сражается за нас, она стоит рядом с нами, и теперь она просит нашей помощи, как и Катон, другой правитель. Они так много отдали за нас — свои жизни, сражения и должности — но сейчас они просят об одном. Неужели мы отвернемся от них? Человек связан с одним из нас, который положил свою жизнь ради нашего счастья. Я говорю, давайте вернем ему его счастье. Давайте хоть раз пожертвуем ради него.

– Это самое большее, что я когда-либо слышал от него, – бормочет кто-то, отчего по толпе разносятся смешки.

Все эти разговоры выводят меня из себя, и я начинаю расхаживать взад-вперед, не обращая на них внимания. Пусть они ссорятся и прячутся за своей стеной, если хотят, но я верну свою пару с ними или без них, даже если мне придется разорвать каждого человека на куски, чтобы найти ее.

Дымка стала такой сильной, что я больше ничего не слышу и не вижу. Я изо всех сил стараюсь не нападать на своих людей. Я слаб, так чертовски слаб. Я должен позволить Арии и Акуджи бороться за меня, и я ненавижу это.

Когда Ария смотрит на меня, ее слова достигают того глубокого места внутри меня, в котором еще осталось немного человечности.

– Давай вернем нашу Талию.

Самое время.