Глава 7

Николай

Прилетев на остров своей семьи у побережья Финляндии, я иду к дому родителей, чтобы поприветствовать их.

Остров защищен по последнему слову техники, а четыре дома окружены лесом. Помимо моих родителей, бабушки и дедушки, здесь также живут Инна, ее муж и их дети. Мой дом находится прямо на опушке леса и дальше всех от главного дома.

Кто бы ни пытался напасть на остров, это станет их самоубийством. Поэтому на периметр ни разу не было совершено нападения.

Я только успеваю подняться на ступеньки, как слышу крик бабушки:

— Уинтер, Николай дома!

Улыбка расплывается на моем лице, и, переступив порог дома, я вижу, как по лестнице спускается моя мама.

Она сияет от счастья, обнимая меня.

— Ах, мой малыш. Я скучала по тебе.

Я прижимаюсь поцелуем к ее огненно-рыжим волосам.

— Я тоже по тебе скучал.

Господи, я объездил весь мир, но нет места лучше дома. Только здесь я могу ослабить бдительность.

— Николай здесь? — кричит мой отец.

— Да, тащи сюда свою задницу, — кричит мама. Ее глаза пробегают по каждому дюйму моего тела, прежде чем она улыбается мне. — Ты здесь только на выходные?

Я киваю и смотрю на лестницу, по которой спускается мой отец. Несмотря на то, что моя мать – ирландка со светлой кожей, рыжими волосами и зелеными глазами, я – точная копия своего отца. У Инны мамины глаза.

Я беру отца за руку, и когда мы обмениваемся рукопожатием, обнимаю его.

— Святой Монарх сведет меня с ума. Мне нужно немного побыть с семьей, — говорю я, когда бабушка выходит из кухни, вытирая руки о фартук.

Я обнимаю женщину, которая помогла вырастить меня, а затем спрашиваю:

— Где дедушка?

— Он совершает обход с охраной, — отвечает бабушка.

Я усмехаюсь.

— Он никогда не перестанет работать.

— Ты как раз успел к ужину, — говорит мама, переплетая свою руку с моей.

Несмотря на то, что мои родители – безжалостные преступники, я не помню и дня, чтобы нас с сестрой не любили безоговорочно.

Я сорвал джекпот, воспитываясь в такой семье.

— Как дела в Академии Святого Монарха? — Спрашивает папа. — Всякий раз, когда я звоню Карсону, он чем-то занят.

Я вздыхаю и качаю головой.

— То, что Сартори и Д'Анджело отправили своих дочерей на обучение, всколыхнуло ситуацию. Трое силовиков Братвы постоянно воюют с солдатами якудза. Я так, блять, рад, что у меня никогда не было детей.

Мама заливается смехом.

— Ты запоешь по-другому, когда возьмешь на руки своего первенца.

Она все еще надеется, что я женюсь и заведу детей. Избегая этой темы, я говорю:

— Дядя Карсон сказал, что найдет замену в ближайшие два месяца. Тогда я смогу сосредоточиться на бизнесе.

Мы все усаживаемся за обеденный стол, и вскоре после этого в столовую заходит дедушка.

Широкая улыбка растягивает его губы.

— Потерянный сын вернулся.

— Потерянный, ага, — игриво бормочу я, поднимаясь на ноги, чтобы обнять мужчину, который, возможно, и не является кровным родственником, но для меня как дедушка.

Киллиан и Дана практически вырастили мою мать, и я вырос, считая их своими бабушкой и дедушкой.

Бабушка подает еду на стол, и после того, как мы начинаем есть, папа спрашивает:

— Ты разговаривал с новым дилером в Конго?

— Да. — Я вытираю уголки рта. — Встреча назначена через два месяца.

Глаза отца прищуриваются, когда он смотрит на меня.

— Но?

Я пожимаю плечами.

— Интуиция подсказывает мне, что в этой сделке что-то не так. На мой взгляд, Тшимага слишком откровенен.

Папа кивает, прежде чем сказать:

— Тогда мы все пойдем. Если что-то пойдет не так, повстанцы и не поймут, откуда произошла атака.

— Да, — соглашается мама, сжимая папину руку. — У них не будет ни единого шанса против всех нас.

Некоторое время мы едим в тишине, прежде чем папа снова спрашивает:

— Тебе хотя бы нравится быть инструктором в Академии Святого Монарха?

Не колеблясь, я качаю головой.

— У меня нет на это терпения. Присутствующие сводят меня с ума. Единственная причина, по которой я это делаю, – дядя Карсон.

— О нет, — воркует мама. — Это печально.

Папа хмуро смотрит на меня.

— Каким образом присутствующие сводят тебя с ума?

Я разрезаю стейк на своей тарелке.

— У Эбигейл и Авроры нет боевого опыта. — Я бросаю взгляд на своих родителей. — Их воспитывали не так, как нас с Инной. Это жалко.

— Ох. — Мама наклоняет голову, ее глаза останавливаются на моем лице. — Почему это тебя беспокоит?

Я пожимаю плечами.

— Я просто ненавижу их тренировать. Это утомительно. — Улыбка кривит мои губы, когда я говорю: — К счастью, я покончу с ними через два месяца, и они станут проблемой кого-то другого.

После ужина я наслаждаюсь бокалом виски с папой, и, как будто маминого ворчания недостаточно, он спрашивает:

— Все еще нет женщины, которая привлекла бы твое внимание?

У меня в голове мелькает лицо Эбигейл, и, нахмурившись от этой непрошеной мысли, я качаю головой.

— Я доволен своим статусом холостяка.

Папа кивает, его глаза ищут мои.

— Тебя что-то беспокоит. Выкладывай.

Я пожимаю плечами и ставлю пустой стакан на столик.

— Я просто беспокоюсь о сделке с Тшимагой.

— Нет, это что-то другое, — возражает папа, его взгляд еще больше прикован ко мне.

Зная, что он будет давить, пока я не сдамся, я признаю:

— Эбигейл Сартори раздражает меня до чертиков. Половину времени у меня возникает соблазн убить ее собственноручно.

Брови отца взлетают до линии роста волос.

— Неужели?

Я тут же качаю головой.

— Блять, нет. — Улыбка начинает изгибать его губы, что заставляет меня пробормотать: — Эта женщина – не более чем заноза в моем боку.

Отец кивает, но я вижу, что он мне не верит.

— Она враг, — напоминаю я ему.

— Как и твоя мать. — Он машет рукой в сторону дверного проема. — И посмотри, где мы сейчас.

Как чертов идиот, я моргаю, глядя на своего отца.

— Это невозможно. Девушка на восемнадцать лет моложе меня. Я не женюсь на той, кто настолько младше меня.

Отец подносит стакан к губам и делает глоток, после чего говорит:

— Пока обе стороны являются взрослыми и все происходит по обоюдному согласию, возраст не имеет значения.

— Ты слышал ту часть, где я сказал, что она чертовски меня раздражает? — Спрашиваю я, быстро теряя терпение от обсуждения данной темы.

— Слышал. — Папа хихикает. — Громко и отчетливо.

Я прищуриваюсь, глядя на него.

— И все же ты мне не веришь.

Он медленно качает головой.

— Не вешай лапшу на уши. Сначала они забираются тебе под кожу, и не успеешь ты оглянуться, как весь твой гребаный мир вращается вокруг них.

Забрав у отца стакан, я допиваю остатки его напитка.

— На этой забытой богом планете мой мир никогда не будет вращаться вокруг Эбигейл Сартори.

Папа кивает, и когда он наливает виски в пустой стакан, я говорю:

— Пойду-ка я спать. Максим приедет завтра. — Когда он делает глоток, я добавляю: — Не говори маме ни о чем из этого. Иначе она все уши мне прожужжит об этом.

Усмешка отца преследует меня на выходе из гостиной. Выйдя из главного дома, я направляюсь в сторону своего.

Поздний вечерний воздух холоден, особенно из-за бриза, дующего с озера вокруг острова. По моей спине пробегает холодок, и это не имеет ничего общего с прохладой в воздухе.

Сегодня днем я чуть с ума не сошел, когда увидел, что Эбигейл плачет. Я был готов перегрызть кому-нибудь глотку.

Я был так застигнут врасплох сильным желанием защитить эту невыносимую женщину, что даже не смог послать ее к черту, когда она насмехалась надо мной.

Мне, блять, на нее наплевать.

Тогда какого хрена я так бурно отреагировал на пару слезинок?

И на вопросы отца?

Я что-то упустил?

Я открываю входную дверь и, даже не потрудившись включить свет, иду в свою спальню.

Да, Эбигейл красива, и иногда ее дерзость забавна, но на этом все.

Ты дрочил больше, чем хочешь признать, с тех пор, как она переступила порог Академии Святого Монарха.

Ладно, признаю, между нами есть какое-то влечение, и то, что она флиртует со мной при каждом удобном случае, не помогает, но я не планирую предпринимать какие-либо действия. Эта женщина чертовски сексуальна, и любой здравомыслящий мужчина найдет ее желанной.

Раздевшись, я прохожу в ванную комнату и включаю краны душа. Не дожидаясь, пока вода нагреется, я встаю под струю, чтобы капли попали мне на лицо.

Эбигейл Сартори – всего лишь маленькая девочка, которая ищет развлечений, пока находится в Академии Святого Монарха.

Папочка.

Я слышу, как она мурлычет это слово, и прежде чем успеваю прогнать воспоминание, я становлюсь твердым, как скала.

Никогда в жизни не думал, что меня так возбудит, когда сексуальная женщина назовет меня папочкой.

И не просто любая женщина. А Эбигейл. Ее голос всегда полон обещаний грязного секса и сильных оргазмов.

Блять, она не только забралась мне под кожу, но и в голову.

Схватив гель для душа, я брызгаю немного себе в руку и начинаю мыться.

Когда мои пальцы смыкаются вокруг эрекции, воспоминания о теле Эбигейл, напрягающемся под моим, бомбардируют меня. Я слышу ее голос, словно она шепчет мне на ухо, и не успеваю опомниться, как извергаюсь в душе.

Господи. Это должно прекратиться.