Я внимательно слушаю, пытаясь представить его ребенком.
— Ты не был жалким, Эйдан. Я бы хотела увидеть твои фотографии в таком возрасте.
— Я выглядел как тощий ботаник.
— О, пожалуйста.
— Ну, так и было. — Он слабо улыбается, предаваясь воспоминаниям. — Я любил свои комиксы, любил читать, играть и заниматься чем угодно, чего не было в реальном мире. Было легче погрузиться во что-то с головой, чем интегрироваться в социальную среду вокруг кучки маленьких чванливых засранцев, которым доставляло огромное удовольствие делать меня несчастным. Взросление было чертовски трудным.
Я с любопытством рисую круги у него на груди.
— Как, черт возьми, этот неуклюжий мальчик стал Мудаком Востока, высокомерным мужчиной, за плечами которого было множество женщин…
— Я притворяюсь, — быстро перебивает он, глядя на меня сверху вниз серьезным взглядом. — Это маска, Айви. Я притворяюсь. Это все, что я знаю.
Я подношу руку к его лицу и провожу по нему пальцами.
— Сбрось ее, — тихо прошу я.
Он улыбается, но улыбка не касается его глаз.
— Я это сделал. С тобой. — Теперь его губы опускаются. — Как ты думаешь, Айви, почему я сдерживался? Прямо сейчас я напуган до смерти. Ты у меня под кожей, бежишь по моим венам. Ты — все, о чем я, блядь, думаю.
Мое сердце замирает. Я чувствую его меланхолию и страх.
Я тоже чувствую их в себе.
Я смотрю на него, желая, чтобы он увидел искренность во мне, глубокую благодарность, когда говорю:
— Спасибо, что позволил мне увидеть тебя, Эйдан.