ГЛАВА 2

Должен ли гостиничный номер быть больше дома?

Я проснулась, прижавшись к своему новоиспечённому мужу в кромешной тьме спальни пентхауса "Георга V". Очевидно, если вы потратите достаточно — а я не хотела знать, сколько стоит это место, потому что я была уверена, что это больше, чем я заработала за год, — вы можете попросить их повесить плотные шторы, чтобы помочь вам заснуть или, в случае Клайва, не превратиться в пепел от солнца.

Мы провели в Париже две ночи, и я бесповоротно влюбилась в этот город. Казалось, что Париж был утонченной американской трижды разведённой тётей, которая слишком много курила, пила только вино и оставалась стройной, откусывая редкие кусочки от всемирно известных блюд, которые она заказывала. Она была чертовски клёвой и стоила визита. Ты узнала от неё новые ругательства и флиртовала с её красивым соседом, который был слишком стар для тебя. Однако где-то между сигаретами, вином и сыром бри ты выросла, стала более культурной. Я не хотела здесь жить, но я чувствовала, что часть неопытности была стёрта просто посещениями.

Вчера я проснулась всего за час или около того до наступления темноты, поэтому я бездельничала в роскошной гостиной, чтобы дождаться Клайва. Сегодня, однако, у меня было несколько часов. Пришло время исследовать всё самостоятельно!

Облачившись в свои кроссовки, я спустилась на лифте вниз, пересекла элегантный вестибюль, украшенный к праздникам, и вышла на улицы Парижа. Клайв отправил Рассела и Годфри в Англию, чтобы провести кое-какую разведку и подыскать жильё. Я знала, что должна быть благодарна Кадмаэлю, древнему воину майя и другу-вампиру Клайва, который в наше отсутствие присматривал за ноктюрном Сан-Франциско, но я всё ещё не простила его за то, что он копался в моей голове. Лицемерно, учитывая мои способности, я знаю.

С исчезновением Эбигейл, моей тёти-убийцы, и Летиции, психопатки-преследовательницы Клайва, Сан-Франциско был самым безопасным за последнее время, так что я не слишком беспокоилась о том, чтобы оставить свою "Убиенную Овечку" в умелых руках Оуэна и Дейва. Ладно, я немного волновалась, но в основном это было связано со Стефо и её сёстрами, которые постоянно отпугивали моих клиентов.

Сначала мой бег — как и мои мысли — блуждал, без определенной цели, пока я впитывала достопримечательности и звуки Парижа. Однако, пробираясь через Тюильри, я поняла, что бегу к чему-то.

Солнечный свет отражался от стеклянных пирамид, стоящих перед Лувром. Я хотела вернуться назад, увидеть что-то, что едва уловила, но оно задержалось в моём мысленном взоре, когда мы проносились мимо. Не обращая внимания на длинную очередь у главного входа, я вместо этого направилась к двери Ришелье, прождав всего десять минут вместо часа.

Я посмотрела местоположение скульптуры на своём телефоне. Это было в Деноне, в крыле, противоположном тому, в котором я стояла. Музей, конечно, был переполнен, поэтому я лавировала между группами посетителей, медленно пробираясь по кажущимся бесконечными залам.

Желая быть на месте, когда Клайв проснётся, я знала, что у меня будет не так много времени. Однако мысль о том, чтобы вернуться, не найдя её, заставила меня почувствовать себя неуверенно. Наконец, увернувшись от большой группы студентов, я добралась до длинного зала, где было выставлено множество скульптур. Та, которую я хотела, была в конце.

"Психея, оживлённая поцелуем Купидона". Полдюжины человек стояли вокруг скульптуры и фотографировали. Я отошла в сторону, подальше от постоянно меняющегося потока посетителей. Я отключилась от разговоров, жалоб на боль в ногах и скуку, фотографирования со вспышкой, которое было запрещено в Лувре, но игнорировалось туристами, и вместо этого сосредоточилась на мраморных фигурах. Психея откинулась назад, протягивая в вечности руки, чтобы обнять Купидона, когда он смотрел вниз, нежно обнимая её, как будто болезненно осознавая, насколько она хрупка, насколько хрупка их любовь.

Я знала истории, знала их бедственное положение, недоверие, испытания, и всё же любовь восторжествовала. Скульптор Канова¹ запечатлел момент совершенной тоски, момент, переполненный предвкушением, когда мир сузился до двух человек и обещания поцелуя.

— Всё в порядке, дорогая?

Я вздрогнула от мягкого итальянского голоса. Обернувшись, я увидела пожилую женщину рядом со своим локтем, на её лице было написано беспокойство.

— Да, конечно, — сказала я, прочищая горло.

— Вы плачете, — она снова посмотрела на фигуры. — Прекрасно, да?

Вытирая влагу с лица, я кивнула.

— Да.

Её семья забрала её и повела в следующий зал, но не раньше, чем она повернулась и кивнула мне, узнавая такую же, как она, которая могла погрузиться под шум и хаос момента, чтобы испытать вечное. Я кивнула ей в ответ, когда она прошла через арку.

Купидон и Клайв не имели никакого сходства. В историях он был слишком красив, чтобы на него можно было смотреть, что соответствовало, но скульптурная версия была мягче и более ангельской. Что тронуло меня, заставило меня заплакать от узнавания, так это любовь, явная в его взгляде, нежность, с которой он обнимал её. Я отождествляла себя с Психеей, которая, казалось, прошла через большее, чем могла вынести. Она была измучена и готова сдаться. И всё же она всегда поднимала руки в трепетной надежде и любви.

— Вот ты где.

Я знала этот голос. Повернувшись, я обхватила его руками и зарылась в него.

— Я скучала по тебе.

— И я тут как тут.

Он прижал меня к себе.

— Я знаю, но пропавшему нужно время, чтобы исчезнуть.

— Верно, — он поцеловал меня в макушку. — Когда я проснулся, тебя не было рядом, но, как ни странно, я подумал об этой статуе. Это было почти как смутное воспоминание из сна, но я больше не вижу снов. Итак, желая найти тебя, я отправился на поиски влюблённых, и вот ты здесь.

Я улыбнулась ему в шею, его запах успокоил что-то дрожащее внутри меня.

— Ты мог бы просто позвонить.

— Ты имеешь в виду на телефон, — сказал он, вытаскивая мой телефон из кармана. — Ты оставила его заряжаться у кровати.

Поморщившись, я забрала его у него и сунула в карман толстовки.

— Упс. Я намеревалась быстро пробежаться по городу и вернуться до того, как ты проснёшься. Просто, — я подвинулась, чтобы мы оба могли смотреть на статую, — я не могла выбросить её из головы. Мы промчались мимо неё прошлой ночью, и я хотела увидеть её снова.

Взглянув на часы на стене, я остановилась, не в силах понять, что это значит. Я простояла здесь уже больше часа.

— Представляю, как ты голодна. Может, нам вернуться в отель, чтобы ты могла переодеться, прежде чем мы пойдём ужинать?

Он провёл рукой вверх и вниз по моей спине.

— Ты не возражаешь, если мы не будем сегодня шиковать?

— Вовсе нет. И что же у тебя на уме?

Он взял меня за руку, и мы пробрались сквозь группы отставших, которые решали, куда пойти, учитывая, что музей вскоре закроется.

Я на мгновение задумалась.

— Неспешная прогулка и привлекательное кафе?

— Звучит идеально, — сказал он, сжимая мою руку.

Выйдя из главных дверей и пройдя через двор, Клайв обнял меня и наша прогулка началась. Мы шли вдоль Сены, уличные фонари усеивали темнеющее небо. Рестораны и клубы заманчиво сияли по обе стороны реки.

Мы вернулись в отель в мгновение ока. Приняв душ и одевшись, я чуть не передумала, решив заказать еду и напитки в номер и поесть на нашем балконе с видом на город. Почти. Я не хотела упустить ни единого мгновения Парижа, прежде чем мы возобновим нашу охоту на Алдит.

Одетая в джинсы, ботинки, клюквенного цвета свитер — в знак уважения к сезону — и длинное, тёплое, чёрное кашемировое пальто-свитер, которое Клайв купил мне накануне вечером, я посмотрела на своё отражение. Сегодня никаких косичек. Распущенные волосы. Клайв ждал у двери в тёмно-сером пальто. Вампиров не беспокоил холод, но он знал, как слиться с толпой.

Иногда меня вдруг поражала моя удача. Клайв родился почти тысячу лет назад на другом континенте, и всё же мы встретились и полюбили друг друга. Этот великолепный, добрый, умный, отчаянно защищающий мужчина был моим. "На все дни нашей очень долгой жизни", — сказали мы, когда давали свои клятвы. Пока я не испущу дух, пока он не превратится в пыль на ветру, мы будем друг у друга. От этой мысли у меня перехватило дыхание. Клайв навсегда останется моим сообщником в преступлении.

Я подошла к нему, обняла его за шею и страстно поцеловала. Когда я попыталась отступить, то обнаружила, что не могу пошевелиться. Руки Клайва на моей заднице удерживали меня на месте. Я посмотрела в чёрные, вампирские глаза и поцеловала его в подбородок.

— Просто хотела убедиться, что ты знаешь, что я люблю тебя и с нетерпением жду вечности с тобой.

Похлопав меня по заднице, он обхватил меня за талию и повёл обратно в спальню.

— Сегодня вечером мы отправимся в путь позже.

Я захихикала, когда он бросил меня на мягкую кровать.

Значительно позже мы снова оделись и были готовы идти. На этот раз, однако, я была голодна.

— Первый заказ на вечер это еда, — сказала я, когда мы спускались на маленьком лифте в вестибюль.

— Мы могли бы заказать доставку еды и напитков в номер, — сказал Клайв, поднимая мою руку и целуя мои пальцы.

— Нет. Я хочу увидеть как можно больше Парижа, прежде чем нам придётся уехать.

Швейцар придержал для нас одну из больших двойных дверей, почтительно кивая, когда мы проходили мимо.

— Bonsoir², — крикнула я в ответ, благодарная за длинное пальто-свитер. Поздняя декабрьская ночь в Париже была довольно холодной. — Я думала, в Париже идёт снег.

Клайв положил мою ладонь на сгиб своей руки.

— Это так, но не так скоро. Воздух ещё не замёрз. Насколько я помню, снег выпадает с января по февраль.

Париж был весь наряжен к праздникам: на дверях висели венки, на оголённых деревьях мерцали гирлянды, сверкали витрины магазинов, сияли мосты через Сену. Я ничего так не хотела, как быть в настоящем моменте, но у меня заурчало в животе.