Глава 47. Без штанов и жопой кверху

Нэш

Дорогой Нэш,

это так неловко. Писать тебе письмо. Но, наверное, большая часть наших отношений в последнее время была неловкой. Так зачем останавливаться сейчас?

Здесь всё хорошо. Три плотных приёма пищи в день, а значит, я набираю вес. У меня впервые за двадцать лет есть своя комната.

Групповой психолог выглядит так, будто ему двенадцать лет, но он заверил нас, что действительно получил медицинское образование.

В любом случае, это он предложил, чтобы мы писали письма семьям или людям, которых мы подвели сильнее всего. Похоже, это ты и твой брат. Повезло вам. Это упражнение на то, чтобы просить прощения и принимать ответственность. Ну, знаешь, найти слова и написать их на бумаге. Нам не обязательно отправлять их. Наверное, я это не отправлю.

И раз не отправлю, я могу хоть раз быть честен, бл*дь.

Я не знаю, смогу ли я побороть эту привычку, зависимость или болезнь. Я не знаю, смогу ли я выживать в мире, ничем не приглушая боль существования. Даже спустя столько лет я не знаю, как «быть» в этом мире без вашей мамы.

Но я до сих пор здесь. И ты тоже. И я думаю, я должен постараться по-настоящему ради нас обоих. Может, по ту сторону всей этой боли есть что-то ещё. Может, я сумею это найти. Что бы случилось или не случилось, я хочу, чтобы ты знал — моя сломленность никогда не была проблемой, которую должен исправлять ты. И пока твоя мама была здесь, поддерживать меня цельным не было её работой.

Мы все ответственны каждый за свой чёртов бардак. И на каждом из нас лежит ответственность делать то, что требуется, чтобы стать лучше. Я начинаю понимать, что может, жизнь — это не то, через что надо пройти с минимальным дискомфортом. Может, нужно испытать всё. Хорошее, плохое и всё, что между ними.

Надеюсь, ты в порядке. Не то чтобы это должно что-то для тебя значить, и не то чтобы я вправе об этом спрашивать. Я чертовски горжусь тем, каким мужчиной ты стал. Я годами беспокоился, что ты и твой брат последуете моему паршивому примеру. Прячась от света. Но ты не такой. Ты каждый проклятый день отстаиваешь то, что правильно, и люди уважают тебя за это. Я уважаю тебя за это.

Будь храбрее меня.

Да уж. Я определённо это не отправлю. Я говорю как тот доктор Фил, которого смотрела твоя мать.

С любовью,

папа

***

— Скукота, — объявил Стеф со своего барного стула.

— Я бы лучше посидел дома с Маргариткой и Уэй, — проворчал мой брат.

— Ты не женишься без мальчишника, — сказал Люсьен. — Даже если ты не позволяешь мне нанять стриптизеров или флэшмобы.

— Или флэшмобы стриптизеров, — добавил Нолан.

Мы все сидели за баром в «Хонки Тонк», пили пиво и бурбон в рамках самого скучного мальчишника в истории Нокемаута. Мне однажды пришлось арестовать половину пресвитерианской конгрегации, когда бойцовский клуб мальчишника Генри Видла слишком разбушевался и распространился на улицы.

Лу, будущий тесть Нокса, фыркнул.

— Вот в мои времена нам не нужны были мальчишники, ледяные скульптуры или бранчи в честь помолвки. Мы приходили в церковь в субботу, говорили «согласен», кто-то кормил нас сэндвичами с ветчиной и салатом, а потом мы топали домой. И что с этим стало, чёрт возьми?

— Женщины, — сухо ответил Люсьен.

Мы подняли стаканы в безмолвном тосте.

У меня был долгий денёк, и вернуться домой к Лине казалось чертовски более заманчивой идеей, чем всё остальное. Сегодня утром я официально уволил Дилтона, убедившись, что все нюансы и формальности соблюдены. Всё прошло так же неприятно, как ожидалось, но времени праздновать не было, потому что на 317 шоссе фура разлила весь свой груз с соусом альфредо.

После обеда я помогал убирать этот бардак и едва успел заскочить в душ, после чего прибежал на репетицию свадебного приёма, опоздав на несколько минут. Мне еле хватило времени утащить Лину в столовую моего брата и зацеловать её до потери сознания, а потом пришла пора отправляться на «мальчишник».

Я хотел провести время с ней. Я хотел нормальности с ней. Я хотел загладить почти-катастрофу, которую я учинил. Но завтра свадьба. Я до сих пор не знал, кто бросил камень в окно Лины. И часики тикали, отсчитывая время до публикации статьи про «местного героя» в понедельник.

«После» почти наступило. Единственное, что стояло между нами и «после» — это Дункан мать его Хьюго. Я положу этому конец. Я засажу его за решётку. И я сделаю всё возможное, чтобы убедить Лину, что я заслуживаю место в её будущем.

Я подумал о письме отца, которое я прочёл после официального увольнения Дилтона.

— Папа послал тебе письмо? — спросил я Нокса.

— Ага. Тебе?

— Ага.

— Эта открытая семейная коммуникация так трогает, — пошутил Стеф, притворяясь, будто вытирает фальшивые слёзы.

— Он может прийти завтра, — сказал Нокс.

Я моргнул.

— Правда?

— Ага.

— И тебя это устраивает? — у нас обоих были свои версии натянутых отношений с отцом. Нокс каждые несколько месяцев стриг его и давал деньги. Я проведывал его и давал самое необходимое, что он не сможет обменять на окси.

Он пожал плечами.

— Ну не то чтобы он в прошлом куда-то приходил.

Сильвер принесла нам очередные порции напитков. Она нахмурилась и сморщила нос.

— Кто-то ещё чует чеснок и сыр?

— Это наверняка от меня, — сказал я.

Все наклонились поближе, принюхиваясь ко мне.

— Мне внезапно захотелось итальянской кухни, — протянул Люсьен.

— Это соус альфредо. Целая фура опрокинулась на шоссе.

— Извините, я опоздал, — Джеремайя подошёл к нам, проведя ладонью по своим тёмным вьющимся волосам. — Почему мы нюхаем Нэша?

— От него пахнет соусом альфредо, — подсказал Стеф.

Джеремайя чмокнул Стефа в щёку, и они оба застенчиво улыбнулись.

— Воу. Эти-то когда успели? — потребовал Нокс, показывая пальцем то на одного, то на другого.

— А что? До них тоже будешь докапываться? — спросил я у своего брата.

Нокс пожал плечами.

— Может быть.

— И почему ты не хочешь, чтобы кто-то был счастлив? — поддразнил Стеф.

— Плевать мне, если вы счастливы. Я просто не хочу разбираться с вами, когда вы несчастны, бл*дь, — пояснил Нокс. — Возьмём этого тупицу. Он смотрит на Лину, и у него в глазах виднеются обручальные кольца, а она вырвет ему сердце и нечаянно растопчет его шпильками, пока будет топать к выходу.

— Возможно, я выйду вместе с ней. Если она не будет припоминать мне мой тупизм.

Тишина сделалась оглушающей, когда на меня уставилось семь пар глаз.

— Что? — переспросил Джеремайя, оправившись первым.

Я поднял пиво.

— Я облажался после дерьмового дня.

— Как ты облажался? — потребовал Нокс.

— Я попытался порвать с ней, — признался я.

— Ты идиот, — услужливо подсказал Нолан.

— Нет. Он бл*дский идиот, — поправил Нокс.

Люсьен лишь закрыл глаза и покачал головой.

— Интересный подход, — озвучил Джеремайя.

— Я думала, у вас в семье тупица он, — сказала Сильвер, ставя напиток перед Джеремайей и кивая в сторону Нокса.

— Мне надо напомнить, кто платит тебе зарплату?

— Видимо, тупица номер один из двух, — пошутила она.

— Но после репетиции свадебного приёма ты вдохновенно заталкивал язык в горло Лины, — подметил Стеф.

— Она не позволила мне оттолкнуть её. Она осталась. А потом заставила меня выпрыгнуть из самолёта.

— Иисусе. Зачем, чёрт возьми, тебе выпрыгивать из абсолютно нормального самолёта? — озадаченно спросил Нокс.

— Потому что когда женщина, на которой ты собираешься жениться, просит тебя о чём-то, ты просто делаешь это, бл*дь.

Люсьен потирал свои виски.

— Ты едва её знаешь.

— Я её знаю. Она для тебя слишком хороша, — сказал Нолан.

— Я соглашусь с порно-усами, — сказал мой брат.

— Лина славная. Ты планируешь затевать дерьмовые дни в будущем? — потребовал Лу.

— Нет, сэр, — заверил я его.

Он кивнул.

— Хорошо. Вот в мои времена дерьмовые дни случались, и мы не пытались вышвырнуть своих дам. Мы просто напивались, отрубались на диване перед теликом, а на следующий день старались не быть такими отстойными.

— Боже, храни Америку, — буркнул Стеф в свой стакан.

— Она та самая, — сказал я, не обращаясь ни к кому конкретному.

— Ты никак не можешь этого знать, — возразил Люсьен. — Признаюсь, она весьма красива. Но мужчины и получше нас каждый день ведутся на красивую картинку.

— Не говори о моей девушке, если не готов встретиться с последствиями, Роллинс, — предупредил я. — Кроме того, Нокс же женится. Чего ты не наезжаешь на него?

Мой брат нахмурился.

— Погодите. А почему ты не наезжаешь?

— Помимо того факта, что Наоми идеальна во всех отношениях, и ты самый везучий мужчина на земле, раз заполучил её, — добавил Стеф.

— Аминь, — согласился Лу.

Люсьен закатил глаза.

— Дело не в Лине. Дело в тебе.

— А с ним что не так, бл*дь? — потребовал Нокс с раздражающей братской верностью.

— Он в тяжёлом эмоциональном состоянии. И когда мужчина пребывает в такой тьме, он не может доверять себе, и уж тем более тем, кого он едва знает. Стоит довериться не тому, и от предательства практически невозможно оправиться.

— Без обид, Люси, но похоже, ты применяешь своё дерьмовое прошлое к счастливому настоящему твоего друга, — сказал Джеремайя.

— Послушай горячего барбера. Он практически психолог, — сказал Стеф.

— Ты ничего не знаешь о моём прошлом, — мрачно ответил Люсьен.

— Может, нам лучше сменить тему, пока это не превратилось в мальчишник Генри Видла, — предложил я.

— Она правда осталась? — спросил у меня Нокс.

Я кивнул.

— Да. И как только я подготовлю её к идее «навсегда», мне понадобится номер телефона твоего ювелира.

— Иисусе, — буркнул Люсьен, жестом прося новую порцию бурбона.

— А что мешает подготовить её? — спросил Джеремайя.

— Помимо того, что он едва её знает и оправляется от эмоциональной травмы? — произнёс Люсьен в свой новый стакан с бурбоном.

— Я облажался менее 48 часов назад. Мне надо придумать грандиозный жест, который заставит её поверить в меня. В нас.

«Она твоя. Сделай это официальным», — раздались в голове слова Лины.

— Ты настроен серьёзно? — поинтересовался Стеф.