Я нежно притягиваю ее голову ко мне и жестко целую, прежде чем толкаюсь, используя левую руку, чтобы приподнять ее правое бедро и чуть шире раскрыть ее. Благодаря стене, ступеньке и каблукам мы находимся в идеальной позе.

Просовываю правую руку под левое бедро Брук, шире раскрывая ее. Она ловит ртом воздух и оборачивает свои руки вокруг моей шеи для поддержки. Несколько осторожных манипуляций левой рукой, и я нахожу ее вход, глубже толкаясь членом в нее. Ее попка бьется о стену.

Звук, который она издает… О боже, этот звук. Я буду помнить его всю оставшуюся часть жизни.

Просовываю левую руку между стеной и головой Брук, а пальцами правой вонзаюсь в ее попку, толкая ее таз к моему и упиваюсь выражением на ее лице. Блаженное забвение. Вот что окрашивает ее лицо ярко-розовым румянцем, размыкает ее губы, заставляет капельки пота стекать по обеим сторонам ее лица.

Использую жесткие, мощные толчки, но делаю их медленными и томными, дрожа от удовольствия от того, как крепко она сжимает меня, словно пытаясь удержать меня внутри силой своих мышц. Мне видно все: как набухла ее спелая грудь, прозрачные кружева, едва заметный проблеск моего семени спереди ее сексуального боди.

— Я единственный парень, который видел это выражение лица?

Брук кивает. Я зарываюсь в изгиб ее плеча, наслаждаясь тем, как она впивается в мою шею. Я прижимаю ее к стене. Как же хорошо, что я потратил столько времени, качая бицепсы рук, потому что они уже адски горят. Но это приятное чувство, необузданное. Пот скатывается по моему позвоночнику, растекается по животу. Но я не отпущу ее, пока мы оба не кончим.

— Отлично. Мне это нравится. — Я делаю сильный толчок, и Брук хныкает.

Вязкое тепло между нами заставляет меня желать, чтобы я мог снять этот чертов презерватив. Ткань ее трусиков трется о мой ствол с каждым толчком. Правда тонкий кусочек ткани не является преградой, который способен удержать меня подальше от центра Брук.

— Мне нравится, что твои трусики все еще на тебе. Ты можешь раздеваться в клубе, но это ни хрена не значит. И то, что ты расхаживаешь голой, тоже ни хера не значит.

Ой-ей. Что-то я становлюсь… агрессивным. Обычно я не страдаю всей этой мужской собственнической хренью, распространяющейся по моим плечам и вниз к рукам. Мои пальцы крепко сжимают мягкую плоть Брук, когда я бьюсь об нее с неистовством, которое я не могу толком объяснить.

Я глубоко дышу, наполняя легкие ее ароматом. Восхитительное сочетание фруктов, мыла и пота, а также слабая примесь сигарет из клуба. Надеюсь, что она тоже может чувствовать мой запах, вкусить жар моего желания языком с каждым вздохом. И я очень надеюсь, что она чувствует мой пирсинг, тепло металла сквозь презерватив, как он стимулирует ее ребристые стеночки, как гудит и бьется наслаждение в ее теле.

Брук Оверлэнд словно музыкальный инструмент, на котором я играю. Я использую свое тело, чтобы лишить ее всяческого контроля, привести к финалу. Хочу, чтобы она опала в моих объятиях со слезами, пощипывающими в уголках глаз, откинув голову назад. Чтобы она задыхалась, плакала и содрогалась в моих руках.

Брук немного сопротивляется подступающему наслаждению, борется с оргазмом и пытается оттолкнуть меня. Но я не отпускаю ее. Притягиваю ближе к себе, когда ноги Брук больше не держат ее, и весь вес ее тела падает на меня. Ее киска крепко сжимает меня, и из моего горла вырывается тихий рык.

Я утыкаюсь лицом в плечо Брук и трахаю ее у стены, пока не чувствую в голове яркий взрыв цвета, когда исчезают все мысли, заботы, правила и прочая ерунда. В секунду прозрения во время оргазма, я вижу Брук во всем ее диком великолепии. Чувствую себя животным, которое только что нашло свою половинку, увидело ее, стоящую на другом конце поля, и просто знающее, что это она.

Но, черт возьми, это так глупо! Что за хрень лезет в мои мысли?

Я жестко кончаю. Мое тело изливается в тело Брук, а пальцы крепко сжимают ее, оставляя синяки. Потом на меня накатывает волна облегчения со странной паникой, когда я выхожу из нее, и, наконец-то, позволяю рукам освободиться от веса ее тела.

Брук не может стоять. Ее спина прислонена к стене. Она сползает на пол, ее правая нога все также стоит на ступеньке. Это так дико сексуально: бедра широко разведены, ноги блестят от ее собственного наслаждения, дыхание затруднено, губы открыты, а голова откинута назад.

Я отступаю на несколько шагов, раздираемый миллионом незнакомых эмоций. Которых я не понимаю. Мое сердце бешено колотится. Брук обнимает себя руками и закрывает глаза, борясь за каждый вдох.

Не могу перестать смотреть на нее. В голове каша. Я стягиваю презерватив и поправляю штаны. У меня было… ну, скажем так — много секса. Но это… это… в этом не было ничего особенного, ну сами подумайте: никаких особых поз или игрушек, или какой еще хрени, но все же...

Прямо сейчас я ничего не делаю, потерявшись в собственных мыслях.

Подхожу к Брук и присаживаюсь рядом с ней, борясь с отчаянным желанием съебаться отсюда. Я не такой, как некоторые мои друзья, долбанутые на всю голову, когда какая-то цыпочка проводит с ними ночь и желает остаться на завтрак. Так о чем я? Ах, да. Быть взрослым. Пригласить ее на обед или еще куда-нибудь и не быть задницей.

Это… Я никогда в жизни не был так напуган. Я знаю эту девчонку всего несколько дней. Она все такая же незнакомка для меня, как и любая другая, что заходит в мой салон. Впрочем… она ощущается кем-то, кого я должен знать.

— Эй. — Я убираю с лица несколько выбившихся прядей волос. — Ты в порядке, Всезнайка?

Она издает какой-то странный звук, то ли полувсхлип, то ли полусмех, который вызывает у меня улыбку.

— И это то, что я упускала все эти годы? Я чертова идиотка!

Я довольно посмеиваюсь, присаживаясь на корточки перед ней и кладу ее руки себе на колени, большими пальцами поглаживая костяшки ее пальцев.

— Не-а. Никто так не хорош, как старый добрый Зэй, — подмигиваю я, когда она поднимает на меня свой взгляд из-под водопада шоколадных волос. Ее тушь размазалась двумя темными полосами под глазами, как и в первый раз, когда я пришел к ней домой. Я поднимаю руку и большим пальцем стираю одну из них.

— Не называй себя старым. — Она шмыгает носом, а потом смеется. — Это отвратительно.

Моя улыбка становится чуточку теплее. Паника снова вспыхивает во мне, но я отбрасываю ее прочь. В чем дело? В том, что Брук нравится мне чуть больше, чем обычно другие девушки? Ну, хорошо. И пусть разверзнется ад или начнется потоп, но, когда мой брат вернется в город, с меня хватит. Баста. Вернусь в Вегас, и прощай Брук.

— Давай. Я провожу тебя наверх.

Я поднимаюсь и помогаю ей встать на ноги. Когда она спотыкается на своих каблуках и падает мне в руки, я чувствую, как тепло разливается во мне, и умиротворенность, будто эта девушка должна быть чем-то большим, чем другие. Больше, чем ошибка, перепихон или просто друг.

Но это глупость какая-то. И я не верю в судьбу, чувства и прочую чушь собачью.

Всего восемь дней и все закончится. Навсегда.