‘Вы знаете, кто мои отец и муж? Вы имеете хоть какое-нибудь гребаное представление, кто мой брат?’ — Она болезненно втягивает воздух, затем ее тон становится убийственно спокойным, когда она говорит, ‘Вы покойники’.

‘Koha për të vdekur, kurvë,’ — говорит один из албанцев.

— Время умирать, шлюха, — бормочет нам Виктор перевод.

Осознание того, что это произошло после того, как она нацарапала сообщение на внедорожнике, вырывает мое сердце из груди.

Я не могу смотреть, как она умирает.

Блять, нет.

Я делаю шаг назад, но мои глаза остаются прикованными к экрану, когда я наблюдаю, как все мужчины нападают на женщину, без которой не могу жить.

— Я... — Мое дыхание учащается, когда я наблюдаю, как она борется со всеми силами, что у нее остались. Мои эмоции выходят из-под контроля, и у меня перехватывает горло.

Она отбивается от четырех мужчин в своем и без того раненом состоянии, прежде чем один из них ударяет ее. Обе мои руки запускаются в волосы, и, клянусь, я чувствую боль, которую она испытывает, когда падает на дорогу.

Тем не менее, моя женщина с трудом поднимается на ноги, спотыкается, затем падает на колени.

‘Я пыталась, папочка,’ — хрипит она.

Я хочу вырвать воздух из своих легких и отдать его ей.

Мария заваливается на бок, теряя сознание, и когда ублюдок перекидывает ее через плечо, внутри меня все замирает.

Когда я смотрю, как они загружают ее в один из седанов и уезжают, гнев сменяет беспокойство, страх, потрясение.

Неистовая ярость захлестывает меня, я опускаю руки и глубоко вдыхаю.

Я иду за тобой, мой маленький боец. Просто держись.

— Время, блять, поохотиться, — рычит дядя Алексей, в его голосе слышна смерть.