Глава 22
ЕЛЕНА
Я подменяю тетю Урсулу и, убрав тряпку с раны, проверяю ее.
— Я в порядке, amore mio, – говорит Люциан.
При виде крови, сочащейся из его бока, у меня мурашки пробегают по коже.
Сохраняй спокойствие, Елена. Сохраняйте спокойствие.
Я крепко прижимаю ткань к его боку, затем поднимаю на него глаза.
Боже, позволь нам выбраться отсюда живыми.
Подняв свободную руку, я кладу ее ему на подбородок, и на всякий случай, если что-то пойдет не так, я наклоняюсь к нему и запечатлеваю поцелуй на его губах.
— Ti amo.
Сидя между осколками стекла, прикрываясь только столом, я впервые в жизни произношу слова "Я люблю тебя".
Глаза Люциана темнеют. Он хватает меня за затылок и притягивает к себе, крепко целуя. Затем так же быстро он отпускает меня и принимает сидячее положение. Он отбрасывает окровавленную тряпку в сторону и рявкает приказ Франко.
— Пусть люди обыщут каждое гребаное здание, откуда мог быть сделан выстрел. Я не планирую сидеть здесь весь гребаный день.
Затем он переводит свой пристальный взгляд на Лео, тетю Урсулу и меня.
— Ползи в заднюю часть ресторана. Я хочу, чтобы женщины отошли от окна, – инструктирует он Лео.
Когда я смотрю на тетю Урсулу и вижу, что она явно потрясена, я подталкиваю ее.
— Пойдем. Ты пойдешь первой. Я прямо за тобой.
— Dio. Dio. Dio, – шепчет тетя Урсула, уползая впереди меня, в то время как Лео прикрывает наши спины.
— У нас все будет хорошо, – пытаюсь я успокоить ее. Мы прячемся за стойкой, где прячутся два официанта, и я заключаю тетю Урсулу в объятия. – Люциан вытащит нас отсюда.
Крепко обнимая тетю Урсулу, я заглядываю за угол прилавка, мои внутренности скручивает от беспокойства за Люциана.
— Отойдите назад, миссис Котрони, – приказывает Лео, а затем охраняет нас, пока мы ждем.
Вскоре я слышу вдалеке вой сирен и посылаю благодарственную молитву к небесам.
Через несколько секунд повсюду полиция. Прилегающая территория охраняется, но мы продолжаем сидеть за стойкой, пока к нам не подходит Люциан.
— Уходить безопасно, – говорит он, но все равно его глаза продолжают сканировать фасад ресторана в состоянии повышенной готовности.
Я помогаю тете Урсуле подняться, и затем она осеняет себя крестом, шепча благодарственную молитву.
Люциан выводит нас из ресторана туда, где Франко припарковал машину прямо перед входом. Только когда мы в безопасности оказываемся внутри бронированной машины, мне удается сделать полный вдох.
Мои руки начинают дрожать, и, чтобы не думать о худшем, что могло случиться, я сосредотачиваю свое внимание на осмотре раны Люциана.
Мое сердце сжимается при виде этого, и я мгновенно погружаюсь в беспокойство.
— Нам нужно отвезти тебя в больницу, – говорю я, когда вижу, что его рубашка на пуговицах испачкана кровью.
— Я в порядке, amore mio, – говорит Люциан обманчиво спокойным голосом. Я поднимаю на него глаза и вижу, как в его темно-карих радужках зреет гнев.
Сегодня я могла потерять Люциана.
Если бы эта пуля попала выше.
Если бы Франко не оттащил его назад.
Люциан берет меня за левую руку, и его большой палец касается кольца на моем пальце.
— Я здесь. Я в порядке. Не волнуйся.
Я откидываюсь на спинку сиденья и закрываю глаза от невыносимой боли, которую приносит одна мысль о потере Люциана.
Я была полностью поглащена своим счастьем, впервые наслаждаясь своей жизнью.
Я забыла.
Я и забыла, что Люциан – глава мафии.
Я забыла, что есть люди, которые хотят его смерти.
Каждый день, когда тетя Урсула учила меня готовить. Пока мы ходили по магазинам. Пока мы отдыхали в саду, учась узнавать друг друга получше.
Каждый день, когда я жила в блаженном покое – Люциан рисковал своей жизнью.
И я забыла.
Когда он обнимал меня ночью. Когда он целовал меня. Даже когда он сказал мне этим утром, что любит меня.
Я забыла, что, возможно, вижу его в последний раз. В последний раз я чувствую, как его руки обнимают меня. В последний раз, когда его сила защищает меня.
Слезы наполняют мои глаза, но я проглатываю их.
Никогда больше.
С этого дня я буду дорожить каждой секундой, проведенной с ним.
Когда мы возвращаемся домой, мы все молчим, переваривая шок от нападения. Лео отправляется проверять каждую комнату, в то время как Люциан подходит к приставному столику и наливает себе выпить. Я наблюдаю, как он осушает его, а затем снова наполняет стакан.
— Дай мне взглянуть на рану, – говорю я. Схватив его за руку, я тащу его к дивану и толкаю на него.
Люциан кладет стакан на колено, медленно вертя его правой рукой, пока я задираю его рубашку. Нуждаясь в том, чтобы ткань не мешала, я говорю:
— Сними свой пиджак.
Он ставит стакан на стол и сбрасывает пиджак. Я расстегиваю рубашку и набрасываю ее ему на плечи, помогая избавиться от испорченной ткани.
Тетя Урсула приносит аптечку первой помощи и ставит ее на кофейный столик.
Открыв аптечку, я достаю то, что мне понадобится, и пока промываю рану, Люциан не издает ни звука. Он просто смотрит перед собой, в его глазах читается жажда убийства.
Франко подходит и встает рядом с нами.
— Пуля все еще внутри? Тебе нужно наложить швы?
Моя голова резко поворачивается к нему.
— Ты знаешь, как это сделать?
Франко кивает и жестом велит мне отойти в сторону. Я сажусь справа от Люциана и беру его за руку.
Я наблюдаю, как Франко достает пинцет из набора вместе с тем, что ему понадобится для наложения швов, затем я говорю:
— Подожди. Ему нужно какое-нибудь обезболивающее.
— Я в порядке, просто зашей меня, – рычит Люциан.
Тетя Урсула отворачивается и идет на кухню. Франко следит за тем, чтобы пуля не застряла внутри, и когда он протыкает иглой кожу Люциана, от этого зрелища у меня сводит живот.
Люциан крепче сжимает мою руку, затем выдавливает:
— Дай мне выпить.
Я быстро тянусь за ним и протягиваю ему стакан. Он допивает янтарную жидкость, затем опрокидывает стакан. Она разбивается о стену, и мое дыхание мгновенно учащается.
С колотящимся сердцем я сижу, застыв, пока Люциан достает свой телефон из кармана. Он набирает номер и мгновение спустя рычит:
— Она только что пыталась убить меня, черт возьми. – Люциан морщится, когда Франко снова вводит иглу.
О, боже.
Все это становится реальностью. Это тяжело осознать. У меня перехватывает дыхание.
— Мы должны найти ее и покончить с этим, – огрызается Люциан.
Не желая расстраивать Люциана еще больше, я встаю и ухожу, зная, что Франко позаботится о ране.
Я несусь вверх по лестнице в нашу комнату, а затем прижимаю руку к своему сердцу, которое, кажется, разорвано надвое.
Я люблю его.
Я люблю Люциана Котрони, и мысль о том, что он может умереть, разрывает меня на части. Может быть, не сегодня, но однажды я могу потерять Люциана в мгновение ока.
Слезы текут по моим щекам, и впервые я плачу не потому, что мне причинили боль, а потому, что боюсь потерять мужчину, который показал мне, что значит быть любимой.
_______________________________________________
ЛЮЦИАН
Когда Франко заканчивает зашивать меня, наши глаза встречаются.
— Спасибо.
Он кивает, затем говорит:
— Я собираюсь пойти посмотреть, смогу ли я найти какие-нибудь кадры со стрелком.
— Возьми с собой людей. Будь осторожен. – Я не могу позволить себе потерять своего лучшего человека. Сегодня он показал мне себя с лучшей стороны.
Встав на ноги, я иду туда, где моя тетя убирает беспорядок, который я устроил.
— Прости, – приношу я извинения.
Она качает головой, и когда поднимается на ноги, я беру ее за руку.
— Тетя Урсула. – Ее глаза поднимаются к моим, и затем они наполняются слезами. Я прижимаю ее к своей груди. – Я в порядке.
— Эта жизнь… она отберет и тебя у меня, – рыдает она.
— Не скоро, – пытаюсь я ее утешить. – Шшш...
Она отстраняется, затем говорит:
— Я приготовлю что-нибудь поесть.
Вот как поступает моя тетя, она начинает готовить столько еды, что ее хватит на целую армию. Оставив ее, я иду искать Елену.
Когда я добираюсь до нашей спальни, я киваю Лео, который занял позицию прямо за дверью.
— Сделай перерыв.
— Да, сэр.
Войдя в нашу комнату, я внезапно останавливаюсь. Елена занята тем, что натягивает леггинсы, и на секунду я получаю возможность хорошенько рассмотреть ее идеальную попку, прикрытую только кружевом.
Христос.
Мой взгляд скользит по ее спине, и когда я закрываю дверь, она оглядывается через плечо, доставая из шкафа рубашку большого размера.
До сих пор она избегала одеваться при мне, и вместо того, чтобы натянуть рубашку так быстро, как только может, она отбрасывает ткань и бросается ко мне.
Она обвивает руками мою шею, и я чуть не издаю рычание, чувствуя только ее кружевной лифчик между нами, ее груди, прижатые к моей груди.
Я испытываю искушение на долю секунды швырнуть ее на кровать и к выебать гнев и стресс. Вместо этого я крепко обнимаю ее и наслаждаюсь ощущением ее обнаженной кожи.
Она поднимает голову, и когда наши взгляды встречаются, все исчезает.
Покушение на мою жизнь.
Враги у моей двери.
Все, что я вижу, – это любовь, сияющая в ее глазах. Страх за мою жизнь. Лихорадочное горе от того, что она чуть не потеряла меня.
Поднимая руки, я обхватываю ее лицо.
— Amore mio, – шепчу я, счастлив, что она научилась любить меня, но чертовски зол, что ей пришлось стать свидетельницей покушения на мою жизнь. Я хотел избавить ее от этой части нашей жизни.
— Я была так напугана, – шепчет она. – Я не могу потерять тебя.
Мои глаза ласкают ее.
— Ты меня не потеряешь.
Когда она отстраняется, то опускает руку к повязке на моем боку, вид которой, кажется, причиняет ей боль. Наверное, больше, чем я чувствую.
— Я в порядке, – говорю я еще раз.
Она качает головой.
— Sei la miglior cosa che mi sia capitata16, – шепчет она. – Sei il mio tutto17.
Ты – лучшее, что со мной случилось. Ты для меня – все.
Эти слова поселяются глубоко в моем сердце. Они проникают в мою душу.
Взяв ее за подбородок, я поднимаю ее лицо к своему, а затем соединяю свои губы с ее ртом.