Она пожимает стройными плечами.

— Час или два.

— Так долго? — раскаяние наполняет мою грудь, мне неприятно осознавать, что она сидела здесь в темноте одна.

Она прислоняется к колонне, ее красивые глаза смотрят на меня в темноте.

— Разве ты не знаешь, что я готова ждать тебя целую вечность, Хоук?

Мягкое признание приводит меня в движение. Хлопая дверью грузовика, я в несколько длинных шагов преодолеваю расстояние между нами, прежде чем взять ее на руки и прижать к себе. Ощущение ее прижатой ко мне разряжает обстановку, в которой я находился несколько минут назад.

— Я чертовски рад, что ты здесь.

Она чувствует перемену в моем голосе и откидывает голову назад.

— Эй, — она тянется рукой вверх, обхватывая пальцами мою челюсть, — все в порядке?

— Теперь да. — Я не даю ей возможности задавать дальнейшие вопросы. Мой рот захватывает ее, доминируя над ней в отчаянной попытке прогнать преследующие меня образы, которые я никак не могу стереть.

Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, и она прижимается ко мне, задыхаясь от торопливых стонов.

Мои руки скользят к ее упругой попке, поднимая ее на ноги. Она обхватывает меня ногами за талию, и я несу ее внутрь, направляясь прямо в душ.

Ее рот неумолим, пока я наклоняюсь, чтобы включить воду, губами она проходит по моей челюсти, а затем резко покусывает мое ухо.

Рыча, я бросаю нас обоих под струю, вода и моя собственная первобытная потребность еще больше погружают нас в этот бассейн желания, в котором мы постоянно оказываемся. Я тяну за ее намокшую майку, срываю бретельки с плеч, затем стягиваю ее вниз и беру в рот розовый сосок.

Из ее губ вырывается резкое хныканье, спина выгибается, чтобы предложить мне еще.

— Такая чертовски красивая, — стону я, переходя к другому соску и проводя языком по упругим бугоркам, по которым стекает горячая вода.

— Остин, — мое имя срывается с ее губ, как соблазнительная мелодия. — Сейчас. Пожалуйста, ты мне нужен.

Потребность, утопающая в ее отчаянной мольбе, только подстегивает мою собственную. Я быстро избавляюсь от остатков одежды, затем прижимаю ее к стене, устраиваю ее ноги так, чтобы они свисали в сгибе моих рук, и вхожу в нее.

Ее крик удовольствия пронзает воздух, подпитывая голод, бушующий в моей крови.

— Черт возьми, Зоуи. Я скучал по тебе. — Я опускаюсь лбом на ее плечо, теряясь в ее ощущениях. Из-за всех этих поздних смен и ее пребывания в больнице, мне кажется, что проходит целая вечность с тех пор, как она была со мной вот так.

— Я тоже, так сильно.

Пар покрывает воздух, густой и тяжелый, наши тела сливаются в едином стремлении изгнать все, что нас окружает. В этот момент ничто не имеет значения, кроме... нас.

Проходит совсем немного времени, и мы оба погружаемся в бездумное забвение, которое заглушает все мысли, преследовавшие меня ранее.

После этого я начинаю мыть ее тело, лелея каждую его частичку, а затем выключаю воду и несу ее в свою комнату.

Мы валяемся среди смятых простыней на моей кровати, ее тело лежит на моем, а мои пальцы перебирают ее стройный позвоночник.

Перевернувшись на живот, она упирается кулачками в мою грудь, ложась на них подбородком, и смотрит на меня своими удивительными голубыми глазами.

— Что произошло?

Я подумываю снова солгать ей, меньше всего мне хочется беспокоить ее из-за того, что мы оба не можем изменить, но знаю, что это бессмысленно. Она слишком хорошо меня знает.

— Просто рабочие дела. Тебе не о чем беспокоиться.

Ответа не хватает, ее разочарование отражается на мне.

— Ты всегда рядом со мной, Остин, позволь мне быть рядом с тобой.

Покорный вздох вырывается из моей груди, унося с собой всю тяжесть, которую я чувствую.

— Я видел шефа сегодня вечером, и это заставило меня вспомнить все, что я пытался забыть.

— Деклан? — мягко спрашивает она.

Я киваю, чувство вины снова и снова пронзает мои вены.

— Прошли недели, а кажется, что только вчера он был с нами, сражался с тем, из-за чего погиб.

Она протягивает руку и в утешительном жесте касается моей челюсти.

— Могу представить, что к этому трудно привыкнуть.

— Да. Без него все не так, как раньше. — Я тяжело сглатываю и говорю ей о том, что преследует меня больше всего. — Я прокручивал в голове ту ночь столько раз, Зоуи. Думал, что я мог бы сделать по-другому. Ради всего святого, он был всего лишь новичком... может быть, чересчур азартным, но он не заслуживал смерти.

— Конечно, не заслуживал, но ты должен знать, что это не твоя вина, Остин. В его смерти нет твоей вины.

Это то, что я пытаюсь сказать себе снова и снова, но, будучи его лейтенантом, я должен был присматривать за ним, и, как ни крути, не справился. Я не уверен, что когда-нибудь смогу простить себя за это.

— Полиция приблизилась к поимке поджигателя?

— Нет. — Разочарование сжигает все мои внутренности, когда я думаю о том, насколько они далеки от поимки этого ублюдка. — Эти пожары не похожи ни на что, с чем я когда-либо сталкивался, неизвестно, что этот мудак сделает в следующий раз.

В этот тяжелый момент над нами воцаряется тишина, я смотрю на потолок, борясь с образами, которые снова пытаются утянуть меня под воду.

— Пообещай мне кое-что, — шепчет она, и в ее голосе внезапно появляется страх.

Мои взгляд возвращается к ее глазам.

— Что угодно.

— Обещай мне, что ты всегда будешь осторожен, что ты всегда будешь возвращаться ко мне, — слова выходят с трудом, эмоции кровоточат в них.

— Всегда. — Моя рука касается ее щеки, беспокойство в ее глазах разрывает мою грудь. — Потребуется гораздо большее, чем пожар, чтобы удержать меня, малышка Зоуи. Я пройду сквозь бушующие глубины ада, чтобы вернуться к тебе.

Улыбка играет на ее розовых губах, ослабляя беспокойство, охватившее ее лицо несколько мгновений назад.

— Ты всегда говоришь самые прекрасные вещи.

Потянувшись, она прижимается своими губами к моим. Мои пальцы обвиваются вокруг ее шеи, и я углубляю поцелуй, требуя то, что я никогда не позволю иметь другому.

То, что всегда будет принадлежать мне.

Только когда я чувствую, что ей нужен воздух, то отстраняюсь, большим пальцем проводя по ее припухшим губам. — Спи, малышка Зоуи, и знай, что я всегда буду рядом и буду ждать тебя.

Она снова опускает голову на мою грудь, обхватывая меня своим телом.

— Я люблю тебя, — эти слова проносятся по темной комнате тихим шепотом, но их воздействие оглушает.

— Я тоже тебя люблю.

Вскоре я слышу ее ровное дыхание, ритмичный звук которого прогоняет все затянувшиеся волнения и приносит мне покой, которого я так долго искал.